слабым противником.
Это только в классической трактовке история – сплошные войны. Если делать десятки фантомных дублей с каждого военного события, то так оно и будет, но реально не может себе человечество на этом этапе истории позволить так непроизводительно тратить ресурсы. С точки зрения любого правителя, война – это огромные затраты, которые не всегда окупятся даже в случае полной победы, риск потерять все, даже жизнь, опасность получить удар в спину от третьих лиц, пока он занят разборками и т. д. Т. е. решение о начале войны – очень непростое решение, и для него нужны либо очень серьезные экономические или династийные причины, либо абсолютная уверенность в своем превосходстве. Какие могут быть экономические причины? Ну прежде всего это сбор в дальнейшем налогов (дани), выход к торговым путям, чтобы самим освободиться от пошлин, и обложить ими других, либо захват какого-то сырья, например драгоценных металлов или камней. Экономический расчет возможных затрат и доходов легко просчитывается, политические следствия тоже. При приблизительном равенстве сил, т. е. неопределенности военного результата или сложности политической ситуации, когда в этом узле завязаны интересы очень многих, война оказывается маловероятной. Естественно, в истории шло такое перераспределение, но оно должно быть редко и только в более поздний период, когда произошел окончательный дележ территорий.
Возникновение профессиональных армий у нескольких славяно-тюркских государств в Восточной Европе и возможность контролировать территории неизбежно приводят к столкновению. Во-первых, теперь им есть что делить. Территории становятся экономическим объектом, дающим доход. Теперь реально становится обложить данью деревни, далеко отстоящие от городов и обеспечить им необходимую защиту, чтобы договор был взаимовыгодным. Теперь тот, кто владеет степными территориями соответственно становится и властью для кочующих там степняков. При этом неизбежно возникают спорные вопросы, поскольку часть ареала обитания кочевого рода может быть на степной территории одного города, а часть на территории другого. Поскольку рассматриваемый процесс в разных городах шел с разной интенсивностью, то тот город, который опередил соседей в этом процессе вероятнее всего выиграет и в результате военного столкновения. Однако эти войны, по-видимому, самые трудные, поскольку воевать приходится с равными по технике и организации противниками. Но это столкновение неизбежно, и заканчивается оно объединением Руси в единое славяно-тюркское государство. А после этого объединенное русское государство практически без сопротивления начинает захватывать всех остальных. Наемники – не противники. Они относительно грозная сила, когда реальна их победа, и будет грабеж, и оплата их труда нанимателем. Но при первых же неудачах они разбегаются, им смысла нет проявлять упорство. Городская стража может оказать сопротивление, но она малочисленна и не подготовлена к борьбе с регулярным войском. Население городов, может быть и привыкшее проявлять упорство против немногочисленных бандитов (наемников), здесь готово сдаться на милость победителя, если все ограничивается умеренной данью и гарантиями сохранности города от грабежа, а в случае сопротивления угроза поголовного истребления. Демократия в большинстве городов-государств Европы – это слабость в случае военной угрозы. Война для Руси превращается в экономическое предприятие без серьезных потерь и с явным экономическим наваром, в виде постоянной дани с завоеванных народов. Под такую реальную экономическую программу можно провести всеобщую мобилизацию славянских и тюркских народов на территории Руси, т. е. выставить на войну практически все взрослое мужское население, хорошо его вооружить и обучить. Ясно, что такая по численности и качественному составу армия в то время в состоянии покорить весь остальной мир без серьезных сражений, зафиксированных в истории, у нее просто в природе не было достойных оппонентов. Серьезное сражение могло быть только при взятии Константинополя, который был очень велик, т. е. стража была многочисленной, и очень хорошо укреплен (свою версию этой победы я дам позже).
Кроме этого не видно никаких других ограничителей, кроме естественных природных препятствий типа океанов, для остановки такого завоевания. Проходя где-то и покоряя целые народы эта армия в общем-то даже не обязана оставлять там свои гарнизоны, достаточно представителей для сбора налогов. Ослушаться их или причинить им вред это получить ответ возмездия, который большую часть населения отправит в рабство, а остальную уничтожит. Местное население пуще всего должно бояться, чтобы какие-нибудь залетные разбойники не обидели сборщиков налогов или не похитили уже собранные налоги. Поэтому все территории мира, где была к тому времени цивилизация, эта армия должна была покорить. Так возникла Монгольская (Великая) Русская империя, созданная Владимиро-Суздальским княжеством. На основании сделанной выше реконструкции единственным местом на планете для ее зарождения могла быть территория Руси, где ареал обитания кочевников тесно соприкасается с ареалом земледельцев и природно-климатические условия благоприятны для обеспечения численности населения достаточной для подобного завоевания.
Судя по сделанным выше выводам, эта империя включала в себя (в современном понимании этих географических районов) Китай, Индию, Ближний Восток, Северную Африку, всю Европу, включая Скандинавский, Пиренейский полуостров и т. д. Естественно, близко расположенные острова такие, как Англия, Ирландия, Япония тоже были оккупированы.
Попробуем смоделировать отношения в таком государстве. Если исходить из сделанной выше реконструкции, то следы этих отношений следует искать в государственных системах, которые на протяжении многих лет оказались изолированными, либо по иным причинам менялись не очень сильно, к примеру Япония. Вероятно, кодекс чести самурая окончательно сформировался несколько позже, но за основу он безусловно должен был взять систему отношений в войске Монголов (русских). Это беспрекословное подчинение младшего (в смысле организационной субординации) старшему, абсолютная честность, железная дисциплина, определяемая внутренними установками человека, а не системой наказания, взаимовыручка, самопожертвование и т. д. Одновременно с этим неограниченная власть вышестоящего над нижестоящим, и забота о нем. На смену абсолютно безнравственному жидовскому мировому порядку пришла предельно нравственная система. Ее военная прочность несравненно выше, поэтому в прямом военном столкновении она практически без усилий покорила весь остальной мир, обеспечив следующий качественный шаг мировой цивилизации.
Этнические теории (введение)
Знакомство с работами Л. Гумилева и некоторыми идеями, изложенными в них создало у меня впечатление перспективности такого подхода, однако углубление в проблему показало, что научный уровень работ самого Л. Гумилева чрезвычайно низок. Во-первых, один из его принципов это верить абсолютно всему, что дают исторические материалы, без критического осмысления, во-вторых, он на житейском уровне сходу этот материал дополняет своими очень вольными версиями, запутывая уже и без того запутанную картину, в-третьих, также лихо приобщает к делу данные из других областей знания, в которых, как оказывается, он абсолютно ничего не понимает и не удосуживается вникнуть.
Так он вводит понятие пассионарности (от passio – страсть), некоей биохимической энергии, которая вызывает у человека непреодолимое стремление что-то делать, ген пассионарности, с которым это свойство передается по наследству, регулирование уровня пассионарности в обществе через естественный отбор, первоначальный толчок пассионарности считает результатом мутации от космического излучения и т. д. Но если строишь научную теорию, мало обозначить идею, ее надо дополнить механизмом действия и результатами действия этого механизма. Этого Л. Гумилев даже не пытается сделать, оставляя свой подход изначально дилетантским. Лично у меня на первом этапе знакомства с его работами очень сильное неприятие вызвало введение им вполне определенного времени жизни этноса, около полутора тысяч лет, независимо от эпохи и без малейших попыток построения механизма для такой скорости старения.
Я попробовал дополнить эти теории механизмами действия, и исходя из принципа экономии мышления, для начала отбросил все его антинаучные гипотезы, а за основу взял естественную природу человека, которая вероятно не должна была сильно измениться за время цивилизации, и требование экономической обоснованности для любого социального изменения. А историческое время, наиболее простое для такого анализа, – это этап становления цивилизации, пока скорости всех общественных процессов минимальны, роль выдающихся личностей мала, случайности не должны сильно влиять. Результат получился достаточно своеобразный. Все, что изложено выше от начала цивилизации до возникновения мировой русской империи, я получил чисто теоретически (думаю, что это видно по изложению). Но было совершенно непонятно, что с этими данными делать, поскольку они не укладывались в историческую мировую картину. Получалось, что я не учитываю что-то существенное. Предположить, что прав я, а вся историческая мировая наука лжет, это было слишком. Поэтому появление публикаций группы авторов Новой Хронологии было для меня величайшим откровением, поскольку их системный анализ дал стопроцентное совпадение с моим в зоне их пересечения. Через пару месяцев после первого знакомства с некоторыми их работами я взялся за эту публикацию.
Определение: Этнос это относительно замкнутое устойчивое человеческое сообщество, выделяющее себя по принципу «мы» и «все остальные» (что такое «относительно замкнутое устойчивое» смотри выше). За основу я взял определение Л. Гумилева, но чуть поправил его. Вторая существенная идея, взятая из теории Гумилева состоит в том, что этнос можно рассматривать как некоторый социальный организм, который имеет специфические возрастные фазы, начинающиеся с его рождения и заканчивающиеся смертью. Я предлагаю следующие фазы, которые хотя и похожи, но несколько отличаются от Гумилевских: формирования, роста, инерционная, распада. Переход от одной фазы к другой может быть быстрым, а может представлять целую эпоху в жизни людей, но при этом всегда сопровождается определенными структурными перестройками, которые должны быть заметны в истории. Все дальнейшее в теории Л. Гумилева я полностью отбрасываю и строю свое на принципах, сформулированных в начале книги. В частности особенностью этнического подхода к истории будет необходимость экономической и психологической обоснованности исторических процессов. В условиях, когда выяснилось, что практически вся историческая картина фальсифицирована, этот подход становится тем более плодотворным, что позволяет выявить явные подделки в традиционной исторической науке, а также подчистить некоторые неточности в Новой Хронологии.
Для этнического толчка необходима та или иная причина, влекущая за собой экономический или демографический всплеск. Это может быть что угодно: техническое достижение, новый способ организации общества или даже норма морали. К примеру в доисторический период один из этнических толчков вероятно был связан с определенными запретами на инбридинг, т. е. близкородственное скрещивание (половая связь сына с матерью и брата с сестрой, позже отца с дочерью), что привело к демографическому всплеску из-за устранения многих наследственных заболеваний, и распространению этой традиции по всему миру.
Фаза формирования состоит в том, что эта причина всплеска закрепляется в определенном ареале, повсеместно распространяется и принимается, и даже, быть может, становится отличительным признаком, по которому происходит деление на «свой– чужой». Фаза роста связана с тем, что сформировавшаяся на первом этапе группа населения, владеющая причиной этого всплеска начинает свою экспансию на остальной мир. Т. е. люди делают то, что умеют, и то, что им выгодно. Любая причина, прекращающая экспансию, это может быть достижение естественных природных границ, проверка временем истинности причины толчка и т. д., приводит к завершению фазы роста. Это обязательно должно вызвать структурную перестройку общества, меняющую жизнь и многие
