Таким образом Марксизм-ленинизм становится не просто учением, а превращается в принцип этнического деления на «свой-чужой». По этому принципу идет отбор, физически уничтожаются «неверные». Реально что-то делать в соответствии с этим учением было невозможно, а транслировать его лозунги и штампы становится атрибутом лояльности к системе, поэтому в государстве начинает работать двойной стандарт.
Марксизм ко всем религиям относился отрицательно, но без особой неприязни и агрессивности, просто, как многие научные системы своего времени к догматическим. Ленинизм же в своей неприязни переходит в неприкрытую ненависть. Причин для этого было много. Во-первых, гуманистические Христианские заповеди – преграда на пути революции и террора, во-вторых, религия такой элемент надстройки, который всегда заботится о стабилизации общества, и поддерживает практически любую власть, в третьих, это идеологический противник, который влияет на умы именно простого малограмотного народа и т. д. Поэтому марксизм-ленинизм всегда был в конфронтации со всеми религиозными системами, активно борясь с ними. Но любая религия содержит в себе существенный социальный элемент это морально-этические нормы. Отвергнув все религии, марксизм-ленинизм вынужден был нравственный вакуум заполнить своей системой, позаимствованной в Христианстве, которую назвали Моральным кодексом строителя коммунизма.
Весь разобранный выше спектр свойств марксизма-ленинизма позволяет в социальном плане поставить его в один ряд с религиями. Господствующий принцип мышления – догматический. Подобно любой религии он включил в себя морально-этические нормы. Как и любая религия он стал важным критерием этнического деления по принципу «свой-чужой». Как и большинство религий мира он фанатично агрессивен по отношению к иным религиям. Каждая религия заботится о создании возможности для паствы отправлять свой культ. Коммунистическая религия в этом плане тоже ни чем не отличается, кроме более тоталитарного подхода. Вместо постройки молельных домов, она вынесла отправление своих культов на производство, куда заблаговременно загнала всех потенциальных прихожан, а надзирать за ними приставила производственные партийные организации. Коммунистическая религия вмешивалась во все, преобладала над экономикой, политикой, культурой, литературой и искусством, наукой, личной жизнью людей и т. д. После победы Октябрьской революции Россия фактически перестала быть светским и стала религиозным государством. Именно такой противник оказался не по зубам нацистской Германии. Высокая национал социалистическая нравственность столкнулась с еще более высокой нравственностью религиозного государства.
Однако у марксизма-ленинизма есть принципиальное отличие от религий. Основным элементом всех религий является духовность. В силу своего атеизма марксизм-ленинизм отверг эту сторону дела, признав таким образом свою бездуховность. Кроме этого атеизм не может дать в нравственном плане никаких иных ориентиров, кроме эгоизма, что привело в результате к двойному стандарту в коммунистическом обществе, «Христианские заповеди» для масс, и ничем не сдерживаемый эгоизм, жидовство для избранных. А это, в итоге, обеспечило очень короткую жизнь коммунистического этноса. Если ближайший его аналог, Ислам, в возрасте пятисот лет остается этнически действенной системой, то марксизм-ленинизм безнадежно состарился всего за семьдесят лет. Отсутствие для руководства страны нравственных, духовных, культурных и национальных ориентиров привело к чрезмерной концентрации жидов в правящем сословье, и разрушению страны, начиная с инерционной этнической фазы (Брежнев), небывалыми темпами, что во-первых, подорвало ее экономический потенциал, а во-вторых, полностью отвратило массы от господствующего учения и лживого руководства, с его двойной моралью.
Марксистская партия
Что такое ленинская партия нового типа известно из истории КПСС. Изначально она строилась, как централизованная партия с жесткой дисциплиной и сильным профессиональным ядром единомышленников и коллегиальным руководством в ЦК. Идейно она сложилась из марксизма и народничества и потому, в основном исповедовала жесткие экстремистские методы борьбы, не гнушаясь явных преступлений. Этим в основном и объясняется организационная структура партии. Она обязана была пребывать в эмиграции и подполье, потому как поставила себя вне закона, отбросив все моральные религиозные и гуманистические нормы. Т. е. ее организационная структура явилась непосредственным следствием исповедуемых методов работы, а отнюдь не гениальности Ленина.
Партия декларировала, что она выражает интересы рабочего класса. Наверно, делалось это достаточно искренне. Просто социал-демократы на основе своего учения (марксизма) «лучше» самих рабочих знали, что им бедолагам-рабочим нужно. Но слабое учение больше выдавало желаемое за действительность, чем отражало истинную суть. Поэтому рабочие не очень поддерживали социал-демократов. В самые лучшие времена до революции РСДРП насчитывала до двадцати тысяч человек. При этом большую часть составляли не большевики, а сторонники экономических методов борьбы. Основная масса нормальных людей не любит экстремистов, и тем более, мало кто из пролетариев желал становиться пушечным мясом для кучки фанатиков, а большевистский устав и программа именно это и предполагали. В результате партия большевиков изначально была и оставалась на протяжении всей своей дореволюционной истории партией заговорщиков, не пользующейся поддержкой в народе. Ее вожди видели это и любой ценой желали изменить положение, были готовы заключить союз с кем угодно, поддерживать кого угодно, лишь бы расширить социальную базу для своей партии. Они пытались войти в профсоюзы, поддерживали все виды местного национализма, метались между легальными формами борьбы и своими привычными, то участвовали в выборах в Думу, то бойкотировали их, шли на союз с любыми силами, в том числе и с немцами во время войны, продавая национальные интересы. Все безрезультатно. Социальной базой партии реально оставалась часть еврейского националистического движения, из которого она и выросла, кучка экстремистски настроенной жаждущей власти интеллигенции по большей части еврейской национальности, а в качестве исполнителей, небольшое число распропагандированных пролетариев и бандитов кавказских национальностей.
Но партия накопила опыт работы в экстремальных условиях. Подобралась компания вождей не отягощенных никакими моральными нормами и человеческими слабостями типа любви или жалости, готовых пойти на любую ложь, союз с кем угодно, любое преступление. Партия научилась защищаться и атаковать экстремистскими методами, физически уничтожать противников, выявлять и уничтожать колеблющихся, провокаторов и прочие «слабые звенья» внутри себя, т. е. самоочищаться и возрождаться по своему образу и подобию. Если бы история развивалась более монотонно, без глобальных потрясений и социальных катаклизмов, эта наука никогда бы не пригодилась, но…
Качественный переход произошел на четвертый год войны, после февральской революции. Измученные войной трудящиеся, уставшие от нищеты, лживых обещаний и призывов потерпеть до победного конца, постепенно притерпелись к смертям и силовым методам решения политических споров. Огромная масса людей, привыкшая решать проблемы с оружием в руках, раньше не переносившая экстремистов, сейчас стала относиться к ним более сдержанно и привычно. И в этих условиях достаточно было одного лозунга, причем именно лозунга, а не реальной программы, который поддерживался значительной частью населения: «Долой войну», чтобы партия заговорщиков начала получать массовую поддержку. За несколько месяцев ее численность выросла в шесть раз, и она сумела получить большинство в Советах Петрограда и Москвы. Это случилось на короткое мгновение, но это была партия действия, и она мгновенно воспользовалась представившейся возможностью, захватила власть в стране. Состоявшиеся чуть позже выборы в Учредительное собрание, показали, что другой такой возможности большевикам уже никогда бы не представилось.
А после этого заработала практическая «наука побеждать». Привлечь как можно больше союзников, хотя бы на первый момент. Нашлось две «умные» партии, анархисты и левые эсеры. Глобальные популистские шаги в рамках всей страны: декреты о мире и земле, главное – удержать власть. Необходимо создать в стране хаос, развалить все государственные структуры и срочно создать свои, их заменяющие. В условиях всеобщего развала оправданы экстремистские методы создания новых структур и уничтожения конкурирующих. К таким экстремальным условиям партия большевиков оказалась подготовленной лучше других, а при наличии в ее руках власти, очень скоро оторвалась в этой гонке от всех возможных конкурентов. Постепенно в партию пошел народ пограмотнее и поумнее, потому, что теперь можно было не только стать пушечным мясом, но и ухватить привилегии от власти. Партия власти всегда способна иметь союзников, измеряемых процентами от населения страны.
После победы в гражданской войне, когда стало ясно, что большевики у власти достаточно надолго, их партия стала партией власти, проводящей четкую кадровую политику. Посты начальников любого ранга должны были занимать члены партии. Таким образом через некоторое время партия почти полностью поглотила чиновничий аппарат и имела некоторую поддержку в виде партийной прослойки в трудящейся массе. Чьи интересы она в этот период выражала? Крестьяне получили раскулачивание, насильственный сбор всех в колхозы, с последующим крепостным правом, плюс к этому налоги на личные доходы, превышающие налогооблагаемую базу. Рабочие в городе жили лучше. Однако доходы были тоже весьма скромны, жилищные условия в большинстве случаев плохие, и система труда близкая к крепостному праву. И только среда чиновников была относительно дифференцирована. Мелкие чиновники имели еще весьма незначительные привилегии перед трудящейся массой, на следующих ступенях эти привилегии возрастали, а наиболее высокопоставленные жили уже в совершенно иных условиях. Поэтому возникает первое впечатление, что коммунистическая партия выражала интересы высокопоставленного чиновничества. Точнее ответить на этот вопрос позволяет политэкономия.
Большая часть цивилизованного мира не знает такой науки и хорошо обходится без нее. В тех же странах, где эта наука культивировалась, почему-то неважно обстоит дело и с экономикой, и с политикой. Является ли это случайным совпадением или закономерным следствием, разберем ниже, начав с некоторых аспектов политики.
Один из основных вопросов политики – борьба за власть. Декларируя те или иные политические цели, выдвигая программу, политик предлагает обществу своего рода товар, потенциальным покупателем которого является все население. Поэтому умение понять, что нужно людям и соответственно, создать продукт, пользующийся спросом, – естественное требование рынка, в данном случае политического. Соответственно, в политике вопрос анализа расклада сил и интересов в обществе возникает постоянно. При этом в принципе не удается достигнуть высокой точности анализа. Слишком много случайных, сиюминутных факторов влияет на мнение даже одного человека по тому или иному спорному вопросу. Когда же речь идет о значительных массах людей, то включаются еще дополнительные, общественно-психологические факторы. Задача усложняется, и результат становится еще более непредсказуемым.
Однако, в обществе, как правило, все же удается выделить достаточно большие группы, имеющие по ключевым для политики вопросам совпадающее мнение. Некий водораздел общественного мнения может проходить по проблемам национальным, расовым, территориально-географическим, профессиональным и т. д. Политэкономия в качестве такого ключевого раздела общественных интересов предлагает считать имущественный вопрос, конкретно, отношение к собственности на средства производства. Насколько такое деление правомочно?
Из всей теории марксизма, когда основные результаты специально подгонялись под желаемый итог, следовало, что такое разделение общества на имущественные классы, с явно полярными политическими интересами, одно из самых лучших для буржуазного общества. Вероятно, это все же не совсем так. Во-первых, мы уже видели, что при определении интересов рабочего класса, марксизм больше ориентировался на свои революционные желания, чем реалии жизни, во-вторых, такое деление на классы изначально содержит в себе большую погрешность. К примеру, в рабочий класс, в соответствии с марксистским определением
