так как он «прошел» метафизику всеединства «насквозь»: начав как неокантианец, он большую часть жизни посвятил разработке ее проблем, завершив свой путь как православный теолог, углублен¬ный в проблемы догматического богословия.

§ 1. От «легального марксизма» к религиозной философии

Сергей Николаевич Булгаков (16 июня 1871 — 13 ию¬ля 1944) родился в г. Ливны Орловской губернии, в мно¬годетной семье священника. До 14 лет он был религиозен и его мироощущение складывалось в атмосфере, типич¬ной для семьи рядового русского священника. Затем на¬чался относительно продолжительный (с 14 до 30 лет) период, который сам Булгаков потом называл атеистиче¬ским. Юношей Булгаков был отдан в семинарию, но под влиянием материалистических и революционно-демокра¬тических настроений в 17 лет ушел из нее, два года учил¬ся в Елецкой гимназии, а в 1890 г. поступил на юридиче¬ский факультет Московского университета. Политическая экономия была основным предметом его интересов в уни¬верситетские годы. После окончания университета он был оставлен на факультете, и вскоре ему была предостав¬лена научная командировка в Германию (1898—1900) Для подготовки магистерской диссертации («Капитализм и земледелие»). Сразу же после защиты диссертации он

185

был избран ординарным профессором Киевского поли¬технического института и приват-доцентом Киевского университета, где и работал до 1906 г.

Первой крупной работой Булгакова была книга «О рынках при капиталистическом производстве» (1897). Идейное содержание этого «теоретического этюда», а так¬же статей «О закономерности социальных явлений» (1896), «Закон причинности и свобода человеческих дей¬ствий» (1897), «К вопросу о капиталистической эволюции земледелия» (1899), как и его двухтомной книги «Капи¬тализм и земледелие» (1900), составило основу теорети¬ческих воззрений Булгакова периода «легального мар-ксизма». В. И. Ленин с середины 90-х до начала 900-х годов постоянно обращался к анализу и критике идей и тенденций «легального марксизма». В итоге он указал на «недостроенность» мировоззрения его представителей В статье «Некритическая критика» (1900), являющейся ответом Ленина на критику «легальными марксистами» его работы «Развитие капитализма в России», он сделал весьма характерное примечание: «…меня особенно зани¬мает в настоящее время вопрос о современном эклекти¬ческом направлении в философии и в политической эко¬номии и. . . я не теряю еще надежды представить со вре¬менем систематический разбор этого направления; го¬няться же за каждой отдельной «основной ошибкой» и «основной антиномией»… эклектизма представляется мне (да простят мне почтенные «критики»!) просто неин¬тересным. Поэтому ограничусь пока контрпожеланием: пусть новое «критическое направление» вырисуется с пол¬ной определенностью, не ограничиваясь одними намека¬ми. Чем скорее это произойдет, тем лучше, ибо тем мень¬ше будет путаницы и тем яснее будет публика сознавать различие между марксизмом и новым «направлением» буржуазной критики Маркса» (2, 3, 636).

В первой философской статье Булгакова «О законо¬мерности социальных явлений» ставились проблемы спо¬соба производства, субъективного и объективного, свобо¬ды и необходимости. Материалистическая диалектика с самого начала оказалась отброшенной, ее место занял кантианский дуализм наряду с механистическим понима¬нием общественной жизни. Общая основа социальных яв-лений устанавливалась Булгаковым исходя из «единства мирового порядка… обусловленного единством про-

186

странства и времени» и вытекающего из него «универ¬сального» значения «закона причинности» (см. 30, 584). Булгаков соглашался со схоластическим определением Штаммлера о том, что «содержание» общественной жиз¬ни — это «совместная деятельность людей, направленная к удовлетворению потребностей их», тогда как ее «фор¬ма» — это «правовые и конвенциальные нормы» и «при-нудительность их осуществления». Неокантианская точка зрения на общественную жизнь требовала затем введения в хозяйственную деятельность принципа целеполагания, подключающего — в духе системы Канта — практический разум с его свободой и этическими нормами, которые в свою очередь выступали в качестве первичного фактора всякой иной, в том числе и экономической, деятельности. Этика должна была дополнить, вернее, обосновать и «оправдать» марксизм, послужить ему «базисом» и заме¬нить собой основополагающее марксистское положение об определяющем значении материальной основы обще¬ственных отношений.

Надо заметить, что главной причиной путаницы и за¬блуждений русских неокантианцев, принадлежавших к «легальному марксизму» и «этическому социализму», был порок методологический — стремление подменить диалектический материализм кантовским априоризмом. Этим отчасти объясняется тот факт, что в работах 90-х годов «Что такое «друзья народа» и как они воюют про¬тив социал-демократов?» и «Экономическое содержание народничества» Ленин уделил такое пристальное внима¬ние проблемам методологии (диалектики) анализа соци¬альных явлений, т. е. именно тому аспекту марксистской философии, который либо выпадал из поля зрения «ле¬гальных марксистов», либо упрощался и извращался ими. Неокантианская трактовка марксизма, во-первых, сужи¬вала материалистическое понимание истории до механи¬цизма, так как относила последнее к сфере исключитель¬но теоретической деятельности трансцендентального субъекта. Во-вторых, предпосылки неокантианства за¬ставляли рассматривать общественную жизнь сначала как заведомо неполноценную (механицизм, детерминизм, «железный закон» исторической необходимости), а затем «спасали» ее путем введения «свободного» субъекта, но¬сителя идеалов прогресса и кантовских этических импе-ративов.

187

Основное содержание работ Булгакова — «легального марксиста» было связано главным образом с аграрными проблемами политической экономии. На первый взгляд могло показаться, что рассмотрение их ведется с маркси¬стских позиций. На деле же это была не только попытка опровергнуть выводы Маркса о законах развития капи¬тализма в сельском хозяйстве, но и объявить всю полити¬ческую экономию и социологию марксизма «несовершен¬ной» и «устаревшей». Нельзя сказать, чтобы Булгаков развернул здесь прямую и безоговорочную критику мар¬ксизма. Он делал реверансы материалистическому пони-манию истории — особенно в книге «О рынках при капи¬талистическом производстве» — и отмечал заслуги Мар¬кса в политической экономии.

Оставляя в стороне специальные экономические ас¬пекты булгаковского анализа, а также критику народни¬чества, следует остановиться на общей позиции автора «Рынков при капиталистическом производстве». Хотя эта книга была направлена против народников, точка зрения самого Булгакова была выявлена здесь крайне слабо. С первого взгляда было непонятно, во имя чего он высту¬пал. Самая определенная и «радикальная» идея в книге состояла в том, что «должен наступить момент, когда даже абсолютный рост капитала не в состоянии будет па¬рализовать действия закона падения нормы прибыли, то¬гда рост капитала остановится. Это и будет высший и заключительный момент развития этой формы производ¬ства» (31, 169). Читателю предоставлялось гадать, идет ли речь о грядущей смене капитализма социализмом или о некоторых абстрактных законах политической эконо¬мии. Написанная в бодрых, оптимистических тонах, книга не выходила за рамки объективистского описания разви¬тия капитализма в России и доказательства его неизбеж¬ной победы во всех областях жизни. Если же свести ба¬ланс его формального почтения к Марксу и одобритель¬ных оценок русского капитала, то результат окажется в пользу последнего. В сущности здесь уже имелись ро¬стки будущих буржуазно-либеральных идеалов Булгако¬ва — «великой России», «мощной государственности» и т. п. Так, он предрекал для России роль «самодовлею¬щей капиталистической страны типа Соединенных Шта¬тов»; отмечая, что капитализм в России находится в са¬мом начале своего пути, он не без удовольствия и опти-

188

мизма восклицал: «Русскому капитализму предстоит еще обширное и блестящее будущее» (там же, 203, 225).

Диссертация Булгакова «Капитализм и земледелие», опубликованная в 1900 г., завершила неокантианский пе¬риод эволюции его взглядов. К этому времени измени¬лись позиции и некоторых других «легальных маркси¬стов». «…Г. Булгаков, — писал об этом В. И. Ленин, — а также… гг. Струве и Туган-Барановский старались быть марксистами в 1899 г. Теперь все они благополучно пре¬вратились из «критиков Маркса» в дюжинных буржуаз¬ных экономистов» (2, 3, 30). В теоретическом отношении этот ученый труд Булгакова был шагом назад по сравне¬нию с его работами, опубликованными ранее. Булгаков встал в мировоззренческую оппозицию к марксизму, т. е., по словам Ленина, «покончил все счеты с марксизмом и довел свою «критическую» эволюцию до ее логического конца» (там же, 5, 100). Работа «Капитализм и земледе¬лие» представляла собой «опыт теории аграрного разви¬тия в связи с общим развитием капиталистического хо¬зяйства». В сфере политической экономии Булгаков вы¬ступил с целым рядом ошибочных и даже реакционных идей. Он защищал так называемый закон убывающего плодородия почвы, скатываясь при этом на позиции маль¬тузианства и косвенного оправдания деревенской нищеты и забитости, отстаивал «цивилизаторскую» миссию капи¬тализма, а также — уже вопреки последовательному бур¬жуазному либерализму — идею о нецелесообразности крупного капиталистического хозяйства в земледелии (см. 32, 1, 24—26). В связи с этим Ленин замечал: «Г-н Булгаков… повторяет обычный прием и обычную ошиб¬ку буржуазных и мелкобуржуазных экономистов. Эти экономисты прожужжали все уши, воспевая «жизнеспо¬собность» мелкого крестьянина…» (2, 4, 115).

Такой поворот к мелкобуржуазной точке зрения был следствием попятного движения Булгакова, которое вско¬ре привело его к идеям христианского (феодального) со¬циализма. Пока же дело ограничивалось доказательством неприменимости не только марксистской, но и чисто бур¬жуазных экономических теорий к некоторым аспектам развития сельского хозяйства. Ленин в этой связи ирони-зировал, что только воспоминания Булгакова о том, что он был «молод и глуп», разделял «предрассудки» мар¬ксизма, не позволяли ему целиком принять программу

189

крупного помещика-землевладельца (см. там же, 5, 135). Булгаков никогда открыто не выступал с идеями классо¬вой борьбы, социалистической революции и социализма. Зато в его работах все больший удельный вес приобрета¬ли негативные оценки марксизма.

Период «легального марксизма», длившийся у Булга¬кова около пяти лет (с 1896 по 1900 г.), не привел его к выработке какого-либо целостного и стройного миро¬воззрения, что в некоторой степени ускорило его переход к религиозной философии. Трансформация взглядов Бул¬гакова может рассматриваться как типичная для эволю¬ции целого направления в истории русской политической экономии, социологии и философии. По сравнению с большинством «легальных марксистов» он был едва ли не глубже всех вовлечен в процесс ревизии марксизма в буржуазно-демократическом духе. В этот период среди русских «критиков» Маркса Булгаков, по определению Ленина, был «самый смелый, самый последовательный (а постольку и самый честный) из них…» (там же, 6, 321). После 1900 г. начинается следующий, самый корот¬кий этап философской эволюции Булгакова. Он длился около двух лет и был отмечен статьями «Иван Карамазов как философский тип» (1902), «Основные проблемы тео¬рии прогресса» (1902), «Душевная драма Герцена» (1902), «Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева?» (1903) и др. Суть его заключалась в промежуточном положении между неокантианским и ре¬лигиозно-философским периодами. Это был уже не «ле¬гальный марксизм», но еще и не последовательная ре¬лигиозно-философская позиция. Понятия «метафизика» и «религия» часто выступали здесь как тождественные, причем понятие «бог» еще не связывалось непосредст¬венно с христианским триипостасным богом.

В свете таких переходов, думается, правомерно будет определить первый этап эволюции Булгакова как ранний (1896—1900), следующий — как переходный (1901—1903), а дальнейший — как религиозно-философский, т. е. собственно богоискательский и веховский (1904 — начало 20-х годов). После Октябрьской революции инте¬рес Булгакова все более смещается в область богословия, определяя проблематику и форму его мышления. Точкой равнодействия между религиозной философией и теоло¬гией служит книга «Свет невечерний» (1917).

190

Возвращаясь к переходному периоду, который сам Булгаков назвал «идеалистическим» (в отличие от «мар¬ксистского»), необходимо сказать, что наиболее заметны¬ми его вехами было участие Булгакова в «Проблемах идеализма» и выход в свет сборника его статей «От мар¬ксизма к идеализму» (1903). Если