для Гераклита — это прежде всего в чем-то активно себя проявившие. Глаза в познании Гераклит ценит выше, чем уши, поскольку лучше тот, который не просто слушает, а сам видит и может сказать (BlOla). Происходят это в гражданской деятельности, где требуется умение «выслушать и высказать» (В 19), требуется понимать происходящее (В34). Для тех же, которые имеют варварские души, глаза и уши — плохие свидетели (В107).
Дынник переводит: «Плохие свидетели для людей глаза и уши тех, которые имеют грубые психеи». Правильнее было бы перевести: «Плохие свидетели для людей глаза и уши тех, которые имеют варварские души». Варвар в представлении древнего грека — человек, не знающий закона и потому находящийся вне рамок подлинно человеческого общения. О Полифеме, например, говорится: «Был нелюдим он, никакого не ведал закона».
Фрагмент 107 можно трактовать следующим образом: глаза и уши — условия деятельности в суде, в народном собрании, но кто не знает закона и не умеет его толковать, так как имеет варварскую душу (не умеет правильно говорить и мыслить), тому глаза и уши плохие
233
свидетели. В этой же сфере деятельности, подчиненной закону, где надо уметь «и выслушать, и высказать», проявляется «мудрость человека». Необходимо если сказать, то сказать умно, иначе невежество может проявиться не только за чашею вина (В95), но и публично (В109).
Деятельность в сфере законодательной, где и выявляются «наилучшие» обладатели логоса, — вполне допустимый путь к осознанию единого порядка вещей. Законы полиса носят космическое установление, обусловлены подчинением dike (космической справедливости) всех сфер и космоса, и социума. Попытку реконструкции сочинения Гераклита Муравьев строит именно на основе принципа тождества социо- и космопорядков: «Быть ли знанию о богах, о том, каков порядок единый всего многообразия вещей? Правды преступники не побоялись бы, кабы не так. Ведь самый знающий знает, как отвращать от кажущихся (знаний); да и Правда, конечно, настигнет строителей и свидетелей (знаний, заведомо ложных). Даже Солнцу не преступить своих мер: иначе Эринии, Правды блюстительницы, отыщут его» [1]. Следование закону, соответствие ему означает и соответствие космическому порядку.
Потому Гераклит призывает «сражаться за закон, как за свои стены» (В44). Не следует забывать, что городские стены — единственное укрепление, за которым можно быть в безопасности. Вне полиса, вне городских стен нет никаких прав и защиты. Так же, как городские стены, ценится закон. Способность удержаться в рамках полисных установлений позволяет быть мудрым, познать единое. «Тем, кто желает говорить умно, должно укрепить себя этим для всех общим, как город, законом и много крепче. Ведь все человеческие законы питаются единым божественным, который простирает свою власть, насколько желает, всему довлеет и над всем одерживает верх» (В114).
Деятельность в соответствии с законом означает, что любое слово «в собрании» должно соответствовать закону. Следует поступать в соответствии с данным словом — клятвопреступников настигнет Дике (В28). Не следует спешить высказываться о значительных вещах (В47). Каждое слово должно быть взвешено, соотнесено с полисным номо-сом, это и позволяет познать космическую мерность и единство, приобщиться к логосу. Дике карает за произвольное употребление слова. Ежедневно возможна встреча общения с логосом (В72), только надо свою речь строить не так, как это делают ораторы, стремящиеся к тому, чтобы «зарезать» противника (В81).
1 Муравьев С.Н. Указ. соч. С. 156.
234
Учение Гераклита о логосе, таким образом, подчеркивает активность человека. Гераклиту присущ тот взгляд, что в мире существует единая закономерность, в соответствии с которой человек и может осуществлять свою активность. Правда, активность человека, по Гераклиту, протекает в основном в сфере политической. Ею обладают те, кто предпочитает «вечную славу преходящим вещам», проявляя сдержанность и почтительность к закону государства, не спешат высказаться по значительному вопросу, не используют свое выступление лишь для того, чтобы запутать противника. В таком понимании активности человека проявляется то значение, которое придавалось писаному закону и следованию всех граждан ораторскому искусству, воинской доблести и т.д. в античном демократическом полисе. Но важно то, что в активности человека Гераклит ищет нечто объективное, устойчивое, что, собственно, и отличает своевольное поведение от поведения в соответствии с dike как нормой должного и сущего.
В стремлении отыскать нечто объективное в социальной активности человека для Гераклита мог открыться целый спектр возможных аспектов исследования: человеческий разум и сфера его приложения; разум и чувства; устойчивость человеческой речи — инструмента мышления, и т.д. Другими словами, социальные аспекты учения Гераклита о логосе вовсе не исключают, а подразумевают основательную разработку им вопросов теории познания. В.Ф. Асмус, А.Н. Чанышев, Ф.Х. Кессиди отмечают значение Гераклита в разработке вопросов о знании (о его источниках, о трудностях на пути к познанию, о соотношении чувств и мышления и т.д.). В этом случае учение о логосе становится не только учением о том всеобщем, которое проявляется на уровне всех мировых превращений, но и учением о познании (понимании) этого всеобщего [1]. Причем, хотя выше мы пытались выявить именно социальные аспекты учения о логосе, разработка Гераклитом собственно философских вопросов, величие его как философа, позволили ему по-новому (по отношению, например, к Гомеру и Гесиоду) осмыслить социальную жизнь.
1 См.: Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972. С. 220-223.
Гераклит очень тонко передает социально-политическую обстановку родного Эфеса. Внимание его привлекают явления и экономического, и политического характера. В жизни античного общества этого периода произошли важные изменения — на смену родовой общности пришла полисная, широкое развитие получила торговля, с конца VII в. до н.э. начинается чеканка монеты. Операции товарообмена осмысливаются и привлекаются Гераклитом в обобщениях само
235
го широкого характера: функционирование космического основания — огня объясняется путем апелляций к денежному обращению (В90). Конечно, не следует рассматривать становление греческой философии как прямое отражение растущих денежных связей (преувеличение подобного рода связей было отмечено в нашей литературе в работе Дж. Томсона «Первые философы» М., 1959). Но, видимо, на Гераклита большое впечатление произвели устойчивость в денежном обращении, возможность его количественного измерения, открывающего путь к уяснению основания (денежного эквивалента) товарных операций.
Важное замечание делает Гераклит о рабстве и его природе: война (polemos) «одних сделала рабами, других — свободными» (В53). Прежде всего, фиксируется источник возникновения рабства — война, о рабстве-должничестве нет и речи. В Эфесе уже произошли реформы солоновского типа. Как заметил Кессиди, есть основания считать Гераклита сторонником этих реформ. В привлеченном уже фрагменте 53 рабство внешнеполитическое, а не долговое норма для Гераклита. Это также косвенным образом свидетельствует о признании Гераклитом социальных изменений в полисе, реформ солоновского типа, отменявших долговое рабство. Интересен в данном фрагменте тот факт, что война признается не только источником рабства, но и источником гражданства (делает людей не только рабами, но и свободными). Взгляды античности на природу гражданства традиционны: гражданские права наследовались по рождению. Афинянин Евксей, например, отстаивая свои гражданские права, доказывает, что его отец не был чужеземцем. Война может превратить свободного в раба, этот мотив встречается в античной литературе довольно часто. Гераклит обращает внимание на другое — война не только может сделать свободного рабом, но она и свободных делает свободными. Поэтому война несет одновременно два противоположных явления — рабство в свободу.
Свободный (eleuteros) — синоним гражданина, вне рамок полиса нельзя быть свободным. Война как способ обретения свободы у Гераклита перекликается с его призывом «сражаться за закон, как за городские стены» (В44), «павших на войне боги почитают и люди» (В24). Известно, что Гераклит очень высоко оценивает Биаса, отстаивающего необходимость борьбы с персами. Война с персами за свободу города, за его закон не в меньшей степени, чем за городские стены, и делает людей свободными. В этих воззрениях Гераклита проявляются его взгляды на внешнеполитические отношения полиса.
Большой материал дают фрагменты Гераклита для рассмотрения его взглядов на вопросы внутриполисной жизни. Закон (nomos), за
236
который призывает сражаться Гераклит, есть основания рассматривать как выражение не только политической независимости полиса, но и как выражение внутренней формы общественных связей. Крушение родовых отношений ведет не только к расширению ремесла и торговли, но и к выработке новых полисных норм общественного поведения. Не родовые постановления, а писаный закон становится нормой общественных связей. Закон, его кодификация, вырабатывается в острой классовой борьбе демоса и аристократии. Появление писаных законов было достижением демоса в его борьбе с родовой аристократией, произвольно использовавшей устные родовые нормы. Гераклит понимает важность новых полисных норм — одним в полисе выражен порядок, нет его двух и так далее разновидностей, и этому одному повиновение есть закон и полисной жизни, и жизни индивида (ВЗЗ). Своеволие (hybris), невоздержанность человека, неподчинение его общественно выработанным нормам «следует гасить скорее, чем пожар» (В43). Гераклит отмечает и противоречивую связь новых полисных норм общественной жизни с прежними, родовыми: «Единое, единственно мудрое», что является нормой полисной жизни, «не желает и желает называться именем Зевса» (В32). Это означает, что новые нормы общности необходимо выполнять не в меньшей степени, чем родовые, основывающиеся на божественном установлении, и в то же время они — явление существенно новое.
Здесь пора сделать одно существенное замечание. Мы процитировали значительное число фрагментов Гераклита, из которых следует его явный интерес и пристальное внимание к гражданской и политической (собственно говоря, они составляют единое целое) жизни граждан Эфеса. Более того, учение о логосе позволяет охарактеризовать поведение сограждан эфесского мыслителя. Между тем, как это ни парадоксально, Гераклит терпеть не мог политической жизни, скептически относился к своим согражданам — чего стоит одно его пожелание, чтобы эфесцы «перевесили друг друга». Не менее известным является и его предпочтение детских игр гражданским делам. Как же в этом случае расценивать его социально-антропологические идеи? Видимо, надо учитывать, что Гераклит различает сущее и должное. Логос как космическая норма — это должное. Логос индивидуальный — это сущее. И когда Гераклит дает картину должного, то он включает в нее социально-антропологическую сферу.
Для того чтобы закон был нормой внутренней жизни, все должны ему следовать. Сам человек и оценивается Гераклитом по этой норме, по следованию закону. Все могут и должны следовать закону как выражению общих интересов. Граждане полиса предстают в равной мере
237
способными быть политически активными. В остром политическом конфликте Гераклит прямо апеллирует ко всем эфессцам, «сколько ни есть возмужалых», т.е. взрослых, полноправных граждан. Но этому единому закону не все следуют в одинаковой мере. Люди не могут определить, кто же является «наилучшим» в следовании закону. В этом отношении Гераклит выделяет «лучших людей» и «толпу». «Лучшие» — аристократы, предпочитающие «вечную славу — преходящим вещам; толпа же насыщается
