но и вечно созидать ту гармонию, к-рая почувствуется же когда-нибудь и другими народами; и, вместо того чтобы, губя себя, разрушать ее, они подчинятся ее духу и пойдут, утомленные, ей навстречу» (С. 108–109). Главное возражение на «Легенду», к-рое прозвучало из уст Алеши Карамазова, — это движение полюбить жизнь прежде ее смысла, поскольку в ней есть нечто более глубокое и мистическое, нежели любое умственное ее толкование. «В непостижимой силе и красоте жизни» человек находит опору против Злого Духа и понимание Божьей правды. Скрупулезное прочтение Достоевского с подробным цитированием и философско-религиозным комментарием прочитанного, вскрывающим взгляды Достоевского и его героев, Розанов дополняет попутными замечаниями, раскрывающими его собственные воззрения на отдельные затронутые темы. Он оспаривает мнение Достоевского о детской безгрешности. Поскольку «в акте рождения без сомнения, передается родившим рожденному не только его организация, но и то, тго служит как бы ее законом и скрепляющим центром, т. е. самая душа» (С. 64) — постольку передается с нею и изначальная человеческая греховность. Иначе говоря, в детях уже есть «старая вина, насколько она не получила
возмездия» (С. 65). И понимание этой изначальной виновности человека объясняет глубокий смысл мысли Достоевского о важности страдания. Человек несет в себе тяжесть неискупленной вины, и «когда мы испытываем какое-нибудь страдание, искупляется часть нашей виновности, нечто преступное выходит из нас, и мы ощущаем свет и радость, становимся более высокими и чистыми. Всякую горесть должен человек благословлять, потому что в ней посещает его Бог» (Там же). Вместе с объяснением известной идеи Достоевского это рассуждение несет в себе зародыш и будущих идей самого Розанова, о том, что душа входит в человека через зачатие. В последующих работах он через это положение будет доказывать безгреховность, к-рая присутствует в момент сочетания полов. «Легенда о Великом инквизиторе» стала тем трудом, к-рый принес Розанову известность. На нее откликнулись многие, в т. ч. ценимые Розановым и важную роль сыгравшие в его жизни К. Н. Леонтьев, Страхов, Ю. Го-воруха-Отрок, И. Ф. Романов (Рцы), Шперк. Но вместе с тем здесь, в этой работе, в зачаточном виде содержатся мн. идеи, к-рые в будущем найдут свое развитие в других книгах и статьях мыслителя.
С о ч.: Розанов В. В. Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского. М., 1996.
Л и т.: В. В. Розанов: pro et contra. Спб., 1995. Кн. 1.С.263–281.
С. Р. Федякин
ЛЕКТОРСКИЙ Владислав Александрович (23.08.1932, Москва) — специалист по теории познания и философии науки, д-р филосфских наук, проф. Академик РАН (с 2005). Окончил философский ф-т МГУ (1955). С 1959 г. — в Ин-те философии АН СССР (РАН): с 1969 г. — зав. сектором теории познания, с 1998 г. — зав. отделом эпистемологии и логики. Член Совета директоров Международной федерации философских обществ; член Международного ин-та философии (Париж). Главный редактор журн. «Вопросы философии» (с 1988). В трудах Л. разрабатывается концепция деятельностного и культурно-исторического анализа познания; критически трактуется натуралистическая интерпретация познания, обосновываются понятие «предмета-посредника» и идея специфически социально-культурной опосредствованности познавательной деятельности. Л. развивает идею о взаимосвязи сознания внешнего объекта и самосознания субъекта в разнообразных формах, начиная от «неявного знания» себя и кончая развернутыми формами рефлексии над собой и продуктами собственной деятельности; исследовал взаимосвязь обоснования и развития знания в процессе рефлексии над научными теориями. В его работах дан анализ той интерпретации рефлексии, к-рая сложилась в западноевропейской философии и к-рая во многом определяла специфику этой формы философствования в целом, показана ограниченность такого понимания и обоснована идея взаимосвязи рефлективных и нерефлективных измерений познавательной деятельности — рефлексии над знанием, сформулировано положение о включении эпистемологического образа науки в реальный познавательный процесс, проанализированы разные способы этого включения. В своих «метаэпистемологических» исследованиях Л. подверг анализу разные подходы к разработке теории познания (психологизм, антипсихологизм, нормативизм, дескриптивизм, натурализм, социологизм) и развил социокультурную интерпретацию эпистемологии, опирающуюся на анализ истории науки, культуры и психологии. Важную роль в концепции Л. играет идея существования двух типов субъектов: индивидуального и разных форм коллективного, отношения между к-рыми могут меняться. Л. известен также как специалист по философским вопросам психологии. Он критически рассмотрел нек-рые догматические стереотипы в области теории познания (понятия отражения, ощущения, восприятия, чувственного познания, сознания и самосознания, разделение субъектно-объектных и субъектно-субъектных отношений и др.). Он делает попытку пересмотреть ряд традиционных проблем и принципов классической эпистемологии (проблема «Я», «внутреннее» и «внешнее», субъективное переживание, сознание и деятельность, сознание и бессознательное и др.) в неклассическом ключе, используя коммуникационный подход. Вместе с тем он выявляет связь совр. проблем эпистемологии с рядом актуальных проблем социальной философии, философии культуры: гуманизмом, толерантностью, плюрализмом, критицизмом, судьбами рациональности в совр. культуре, верой и знанием, типами реальности и видами знания и др.
Соч.: Проблема субъекта и объекта в классической современной философии. М., 1965; Философия и научный метод // Философия в современном мире: Философия и наука. М., 1972; Философия, наука, философия науки // Вопросы философии. 1973. № 4; Материалистическая диалектика: Краткий очерк теории (в соавт.). М., 1979; Субъект, объект, познание. М., 1980; Человек как проблема научного исследования // Человек в системе наук. М., 1989; Научное и вне-научное мышление: скользящая граница // Разум и экзистенция. М., 1999; Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001; Знание и познание // Философия. М., 2005.
В. И. Кураев
ЛЕНИН (наст. фам. Ульянов) Владимир Ильич (10(22).04. 1870, Симбирск (ныне Ульяновск) — 21.01.1924, пос. Горки (ныне Горки Ленинские Московской обл.) — общественный и государственный деятель, политический мыслитель, философ-марксист. Род. в семье инспектора народных училищ Симбирской губ., окончил гимназию и юридический ф-т Петербургского ун-та (1891, экстерном). Познакомившись еще в юношеском возрасте с работами Чернышевского, Добролюбова и др., затем — с трудами К. Маркса и Ф. Энгельса, а также первого рус. теоретика-марксиста Плеханова, Л. становится убежденным сторонником марксизма, считая необходимой борьбу за его воплощение в России. Литературная деятельность Л. начинается в 1893 г. в Петербурге. В 1894 г. печатается нелегально его первая крупная работа «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?». В 1895 г. он был арестован и сослан (1897) в Вост. Сибирь (с. Шушенское). По окончании ссылки в 1900 г. эмигрировал, продолжив революционную деятельность за границей (1900–1905,1907-1917). Завершая полемику с народничеством, Л. доказывал, что Россия уже встала на путь капитализма («Развитие капитализма в России», 1899). В споре с т. наз. «экономистами» он обосновывал идею необходимости внесения научного социалистического сознания в рабочий класс («Что делать?», 1902). Когда на II съезде (Лондон, 1903) Российской социал-демократической рабочей партии в ней произошел раскол на большевиков и меньшевиков, Л. встал во главе партии большевиков, к-рую он в конечном итоге привел к завоеванию власти в октябре 1917 г. В отличие от меньшевиков, считавших несвоевременным вопрос о пролетарской революции в отставшей от западноевропейских стран России, Л. уже во время революционных событий 1905 г. выдвинул идею о перерастании буржуазно-демократической революции в пролетарскую социалистическую революцию («Две тактики социал-демократии в демократической революции». 1905). Такое перерастание фактически осуществилось в феврале-октябре 1917 г. После Октябрьской революции Л. — первый председатель правительства Советской России. Отношение Л. к марксистской теории, и в частности к философии, претерпело эволюцию. В своих первых трудах 1894–1895 гг. он, подобно ряду социал-демократов (К. Каутский и др.), придерживался т. зр., что марксизм — это наука об об-ве, социология, подчиняющаяся общенаучным критериям и не нуждающаяся в философии (материал философии распадается между отдельными науками, утверждал он в работе «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве», 1895). Дальнейший ход событий — выступление Э. Бернштейна с ревизией ряда положений марксизма, полемика, в т. ч. философская, вокруг ревизионизма, начавшееся размежевание революционного и реформистского крыла среди марксистов II Интернационала — побудил Л. изменить свое отношение к философии. Он становится последовательным защитником идеи о философском своеобразии марксизма и органической целостности его трех составных частей — философии, политэкономии и учения о социализме. Именно в этот второй период (1905–1917) Л. наряду с политическими и экономическими работами («Крах II Интернационала», 1915, «Империализм, как высшая стадия капитализма», 1916 и др.) создает собственно философские труды —»Материализм и эмпириокритицизм» (1909) и «Философские тетради» (рукопись 1914–1916). Осн. проблема третьего периода (1917–1924) — вопросы социального развития и общественно-государственного устройства после завоевания большевиками власти. В этот период делается попытка теоретически обосновать начальный этап социалистического строительства («Государство и революция», 1917; «Очередные задачи Советской власти», 1918; «Великий почин», 1919; «О значении воинствующего материализма», 1922; последние статьи: «О кооперации», «О нашей революции», «Лучше меньше, да лучше»). Философские взгляды Л. выражены, т. обр., не только в трудах «Материализм и эмпириокритицизм», «Философские тетради» и обобщающих статьях, таких, как «Три источника и три составных части марксизма» (1913) и «Карл Маркс» (1914), но и во мн. работах социально-политического и экономического характера. Подспудно они проходят и в произв. первого периода, где Л. стремился доказать, что выводы марксизма вытекают не из общефилософских схем, а из конкретно-научного исследования об-ва. Субъективизму народников (исходить из желаемого, из идеала) он противопоставил подход к об-ву как целостности, развивающейся по своим объективным закономерностям. Соответственно и диалектический метод он определял как «научный метод в социологии, состоящий в том, что общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм…» (Поли. собр. соч. Т. 1.С. 165). Однако сразу же вслед за этим, выступая с критикой «буржуазного объективизма» «легальных марксистов», Л. требует не ограничиваться констатацией объективных фактов и процессов (в частности, развития капитализма в России), что может привести к апологетике этих фактов, а встать и на критическую т. зр., позволяющую увидеть скрытые еще противоречия и перспективы развития. Так, философская в своей основе идея соотношения субъективного и объективного и нахождения верной линии между двумя симметричными крайностями становится одной из важнейших для Л. как мыслителя и как практического деятеля. Мн. исследователи усматривают оригинальный вклад Л. именно в разработку вопроса о роли субъективного фактора в истории: интересов и настроений различных социальных групп, перехода от стихийности к сознательности и организованности, идеологической борьбы, стратегии и тактики политических действий и т. д. Исследование сочетания этих факторов с объективными условиями данной страны Л. называл «конкретным анализом конкретной ситуации». При этом он упрекал Плеханова и меньшевиков в том, что они пытались делать конкретные выводы не из такого анализа, а чисто логически. В свою очередь меньшевики обвиняли Л. и большевиков в отходе от важных положений марксистской теории, в замене материалистического монизма дуалистическим пониманием соотношения объективных и субъективных моментов. Суть теоретического расхождения заключалась, собственно, в том, как понимать
