наследия» была интегрирована в систему официально признаваемого мировоззрения (марксизм-ленинизм). В целом это сыграло позитивную роль в преодолении доминировавших в культурной политике вульгарно-социологических подходов, стоявших на т. зр. «жесткой» партийности. В рамках парадигмы Н. осуществилась легитимация огромного массива явлений национальной культуры, выразивших свободолюбивые устремления широких слоев дореволюционного рус. об-ва, к-рые при всем желании трудно было связать с концепцией социалистической революции. Установка на Н. нередко использовалась и как инструмент, при помощи к-рого насаждалось примитивное искусство и обосновывались запретительные меры против творческих экспериментов. Н. была признана одной из основополагающих категорий марксистско-ленинской эстетики. Ее разработке было посвящено множество книг и статей, далеко не всегда чисто пропагандистских. В нек-рых из них, в частности в трудах М. А. Лившица, Г. А. Недошивина и др., наряду с устоявшимися идеологическими формулами содержались ценные исторические и теоретические обобщения, раскрывавшие многообразие форм культуры и ее субъектов. Однако при всем этом исследование категории «Н.» в рамках идеологии того времени было достаточно специфично. Ее обязательно связывали и уравновешивали при помощи политически более прозрачной и операциональной категории партийности, в связке с к-рой ее обычно и старались употреблять. Отсюда идет характерное для официальной идеологии разделение Н. на «подлинную» (потенциально совпадающую с коммунистической партийностью) и «неподлинную» (куда относились стремления раскрыть такие грани народной души и народной жизни, к-рые шли вразрез с «утвержденным» воззрением или, по крайней мере, не укладывались в его рамки). В сложном контексте идеологических конфликтов того времени апелляция к Н. нередко служила внешне законным выражением внутренней оппозиционности, духовного противостояния неоправданному историческому оптимизму и утратившей чувство эмоциональной причастности к «своему» технократической бюрократии. Таковы «деревенская» проза 60-80-х гг., распространившееся в эти годы увлечение фольклором, а также философско-исторические исследования, посвященные народному свободомыслию, в рамках к-рых, по существу, изучались формы народной религиозности.
Лит.: Бахтин М. М. Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1965; Белинский В. Г. Общая идея народной поэзии // Избр. соч. М; Л., 1949; Он же. Взгляд на русскую литературу. М., 1983; Герцен А. И. Эстетика. Критика. Проблемы культуры. М., 1987; Григорьев А. Эстетика и критика. М, 1980; Достоевский Ф. М. Об искусстве. М., 1973; Кузнецова Т. В. Россия в культурно-историческом контексте: парадигма народности. М, 1999; Лотман Ю. М. О русской литературе: Статьи и исследования. Спб., 1997;Потебня А. А. Языки народность//Эстетика и поэтика. М., \91в, Флоренский П. А. Избр. труды по искусству. М., 1996.
Т. В. Кузнецова
НАРСКИЙ Игорь Сергеевич (18.11.1920, Моршанск Тамбовской обл. — 7.08.1993, Москва) — историк философии.
I Занимался также проблемами теории познания, социальной философии, аксиологии, методологии и науки, логи-
i ки. Учился в МИФЛИ, а затем в Московском ун-те (1939–1948), с перерывом в 4 года, когда участвовал в Великой Отечественной войне. Докторская диссертация — «Анализ логического позитивизма» (1961). В 1951–1971 гг. —
I преподаватель кафедры истории зарубежной философии МГУ (с 1961 г. — проф.). С 1971 г. — проф. философии в АОН при ЦК КПСС. До последних дней жизни — проф. Российской Академии управления. Член редколлегии журн. «Философские науки» (1963–1992), «Кантовского сборника» (начиная с его основания в Калининграде в 1971). Составитель, редактор и автор вступительных статей к изданиям: «Избранные произведения польских мыслителей» (1956–1958), «Польские мыслители эпохи Возрождения» (1960), «Т. Котарбиньский. Избр. произв.» (1963), «Джон Локк. Соч.» (в 2 т., 1985), «П. Фейерабенд. Избр. труды по методологии науки» (1986), «Д. Лукач. Пролегомены онтологии общественного бытия» (1991), а также к эстетическим соч. Д. Юма, А. Смита и к антологии англ. эстетиков XVIII в. В 1991 г. издал «Избр. соч.»
1 А. Шопенгауэра. Участвовал в коллективных трудах: «История Польши» (в 3-х т., 1956–1958); «История эстетики.
Памятники мировой эстетической мысли», т. 4 (1962) и т. 5 (1970), и др. К осн. исследованиям Н. следует отнести: анализ методологических, гносеологических и мировоззренческих проблем логического позитивизма, вопросов соотношения формально-логических и диалектических противоречий, анализ диалектической архитектоники принципов метода Лейбница, взаимоотношения «рассудка» и «разума» в философии Канта и Гегеля, развития категории «отчуждение» в философии Нового времени и различных трактовок процесса восхождения от абстрактного к конкретному, а также понятия «идеальное», и др.
С о ч.: Современный позитивизм. М., 1961; Диалектическое противоречие и логика познания. М, 1969 (2-е изд. Варшава, 1981); Западноевропейская философия XVIII века. М., 1973; Западноевропейская философия XVII века. М., 1974; Западноевропейская философия XIX века. М., 1976; Отчуждение и труд. М., 1983; Категория противоречия в «Науке логики» Гегеля // Философия Гегеля: проблемы диалектики. М., 1987; Современные проблемы теории познания. М., 1989; Аналитический рассудок и диалектический разум // Теория познания Канта. М., 1991.
П. В. Алексеев
«НАУКА И РЕЛИГИЯ» — первое и самое крупное философское произв. Чичерина, в к-ром были сформулированы осн. идеи его системы: исходные положения гносеологии и антропологии, этики и эстетики, философии права, философии религии и философии истории. Работа издавалась дважды: в 1879 и 1901 гг. По словам Бердяева, «Н. и р.» — «главный философский труд Чичерина, представляющий целую философскую систему». Выбор темы книги во многом был связан с духовным кризисом философа во время болезни и последовавшим за этим обращением к православию. Проявление обостренного интереса к религии побудило Чичерина согласовать свои религиозные запросы с философскими взглядами, сложившимися у него под заметным влиянием гегельянства. В «Н. и р.» проявилось стремление автора в обобщенном виде изложить свои философские и религиозные взгляды и представить их как мировоззрение, способное стать опорой совр. человеку, потерянному и заблудшему, по его выражению, в дебрях атеизма, позитивизма и материализма. Книга подразделяется на 3 части («Наука», «Религия», «История человечества»), что выглядит несколько условным, учитывая проблемный способ подачи материала. Взаимоотношение науки и религии, а точнее, философии и религии предстает у Чичерина в виде традиционной для религиозно-философской литературы проблемы соотношения культуры и церкви. В его понимании философия — это способ рационального постижения истины, основанный на опыте и законах разума, и в этом смысле философия есть наука, ее высшая форма, оперирующая аналитическим методом. Религия же предполагает живое общение с Богом, отличается синтетичностью, тенденцией к объединению индивидов. Философия и религия подчинены единым законам Верховного Разума. При видимом равноправии философии и религии, их относительной самодостаточности и незаменимости у Чичерина все-таки «разум» (т. е. философия) определяет содержание религии. Всякая религия включает в себя философский (теоретический) элемент, рациональное представление о Боге. Религиозное чувство, живое общение с Богом возможно только тогда, когда разум уже выработал представление о нем. Бог открывается человеку в той мере, в какой расширяются границы его разума. Отсюда чисто рационалистическое (а с т. зр. православия — еретическое) утверждение о том, что Божья благодать и Откровение не могут проявиться вне человеческого разума. Подлинная вера, по Чичерину, проверяется разумом, иначе есть опасность «слепо отдаваться всякому суеверию». Религия предстает у него как объективный феномен, требующий философского анализа. Только философия способна раскрыть подлинный смысл религии. Чичерину чужды утверждения богословов о том, что постичь полноту истины невозможно без религиозного чувства, веры. В этой связи он критикуете. С. Соловьева за его стремление внедрить мистицизм в науку. Философия и религия — две главные силы исторического процесса, ибо именно философские и религиозные идеи определяют ход человеческой истории. В соответствии с принятой мыслителем схемой исторического развития, «тетрадой» (любое явление проходит 4-стадийный «ромбовидный» путь развития от первоначального единства через его раздвоение на противоположности к высшему, конечному единству-синтезу), история представляет собой ряд сменяющих друг друга периодов. Использовав идею Сен-Симона о делении исторических эпох в зависимости от господствующей формы сознания, Чичерин выделяет в истории 3 синтетических периода, когда преобладает религия, и 2 аналитических, когда на первый план выступает философское знание. Религиозное сознание первобытного человечества и Древн. Востока (I синтетический период) сменяется философским сознанием греко-римского мира (I аналитический период), к-рое, в свою очередь, уступает место миропониманию христианского Средневековья (II синтетический период). На смену ему приходит философия Нового времени (II аналитический период), после чего должен наступить III синтетический период — завершающий этап человеческой истории. На этом этапе, по Чичерину, осуществится «высший синтез» — религия соединится с философией. Историческая смена религиозных (синтетических) и философских (аналитических) эпох завершается в итоге торжеством религиозного сознания, что отличается от философской системы Гегеля. Если, по Гегелю, абсолютная идея находит свое логическое завершение в философии, то, с т. зр. рус. мыслителя, религия выше философии, и поэтому только она может стать венцом развития Абсолютного. Вместе с тем Чичерин, по сути дела, растворяет религию в философии, что, конечно, сближает его не только с Гегелем, но и с представителями классического рационализма XVII–XVIII вв. С о ч.: Наука и религия. М., 1999.
Л и т.: Бердяев Н. А. Собр. соч. Т. 3. Типы религиозной мысли в России. Paris, 1989. С. 185–186;Ж_уков?. Н. Чичерин и его главное философское произведение // Чичерин Б. Н. Наука и религия. М., 1999; История русской философии / Под ред. М. А. Маслина. М., 2007. С. 326–328.
В. Н. Жуков
НЕКРАСОВ Павел Алексеевич (1(13)02.1853, Рязанская губ. -20.12.1924, Москва) — математик, социолог и философ. Учился сначала в Рязанской духовной семинарии, затем окончил физико-математический ф-т Московского ун-та (1878). Ученик и последователь Бугаева. В 1883 г. защитил магистерскую, в 1886 г. — докторскую диссертацию, став экстраординарным, а с 1890 г. — ординарным проф. ун-та. С 1893 г. — ректор Московского ун-та, с 1897 г, — попечитель Московского учебного округа. В 1905 г. переехал в Петербург на службу в министерство народного просвещения. Был активным членом, в 1903–1905 гг. председателем Московского математического об-ва, в недрах к-рого сформировалась Московская философско-математическая школа, представленная именами Бугаева, В. Г. Алексеева, Флоренского. Основой «философско-математического синтеза», к к-рому стремились представители школы, по мнению Н., могла быть только математика. Человеческий логос, считал он, «является не диалектическим только (соответствующим лишь слову) и не диа-лектико-эмпирическим (соответствующим слову и делу), а математическо-диалектическо-эмпирическим» (Некрасов П. А. Московская философско-математическая школа и ее основатели. М., 1904. С. 9). Только таким и может быть «истинный рационализм», отсюда «популярную (диалектическую) школу» должна сменить «школа точная» (Некрасов П. А. К обществу, родителям и педагогам… Спб., 1906. С. 4). Будучи приверженцем аритмологии, Н. полагал, что в мировом порядке существуют две математические регулярности: фаталистическая причинно-следственная необходимость и свободная регулярность, выявляющая «влияние», фатально не ведущее к «последствию». В этом последнем случае законами теории вероятностей может быть описана свобода и получена ее смысловая мера. Н. приложил немало усилий для внедрения теории вероятностей в социологию, право, финансовую теорию и т. п. Он пытался создать «символическое исчисление», основами к-рого являются «аналогии», т. е.
