к церковному авторитету, но они не приняли положение протестантизма об оправдании человеческих прегрешений одной верой в Христа независимо от добрых дел. В иконоборчестве, веротерпимости Т. близок к еретическим учениям Феодосия Косого, Башкина и др. Он критиковал церковные таинства и обряды, отрицал веру в чудеса, в т. ч. в чудодейственную силу мощей, утверждая, что «человеческое естество от начала тлению подлежит», скептически относился к почитанию святых, поклонению иконам и животворящему кресту. «Икона только доска без силы чудотворения, если бросить ее в огонь, сгорит и не сохранит себя, а Богу же подобает кланяться в небо духом». С рационалистических позиций Т. пытался осмыслить таинство евхаристии, утверждал, что в причастии имеют дело с простым хлебом, а не телом Христовым, к-рое не может быть к тому же одновременно везде во всех церквах и в одно время. Т. выдвигал идею свободы совести, выступал против жестокости ревнителей церкви и древн. благочестия, утверждал, что «не подобает кого-либо неволити в догмах и житии…». Отрицая церковь как посредника между Богом и верующими, Т. говорил о том, что каждый мирянин может сам исполнить пастырские функции («Я сам себе церковь»). Т. обр., он выдвигал идею всеобщего священства, аналогичную европейскому реформаторству. В основе взглядов Т. лежала мысль о признании самостоятельности и независимости человеческого разума от церковного авторитета и власти преданий. Он приближался к пониманию самоценности человека, достоинства и значимости его земной жизни, личных заслуг и способностей. Апелляция к разуму, антидогматическая тенденция, отдельные высказывания материалистического и сенсуалистического характера в воззрениях Т. и его последователей свидетельствовали о секуляризации и гуманизации общественного сознания, размежевании общекультурной и церковной жизни, хотя в целом учение Т. остается в рамках религиозной традиции.

Л и т.: Терновский Ф. Московские еретики в царствование Петра I // Православное обозрение. 1863. № 4–6; Цветаев Д. В. Дело Тверитинова. М., 1883; Тихонравов Н. С. Московские вольнодумцы начала XVIII века и Стефан Яворский // Соч. М., 1898. Т. 2; Корецкий В. И. Вольнодумец XVIII века Дмитрий Тверитинов // Вопросы религии и атеизма. М., \9вА; Мазурке-вич Т. Л. К истории вольномыслия в России в первой четверти XVIII века (Кружок Д. Е. Тверитинова-Дерюшкина) // Актуальные проблемы истории философии народов СССР. М., 1975. Вып. 2.

Т. 77. Мазуркевич

ТЕКТОЛОГИЯ (от греч. tekton — строитель, творец и logos — учение) (всеобщая организационная наука) — общенаучная концепция, формулирующая в обобщенном виде параметры и типы всех возможных форм организации. Сам термин вошел в научный оборот вместе с одноименным произв. Богданова, в к-ром он использовался для характеристики нового теоретико-универсалистского подхода к принципам познания и освоения мира. Тектологическое мышление нивелирует разнока-чественность изучаемых объектов; оно характеризуется «именно тем, что обобщает и объединяет все специализированное, берет для себя материалом всевозможные элементы природы и жизни, чтобы их комбинировать, связывать одними и теми же методами, по одним и тем же законам» (Богданов А. А. Тектология (Всеобщая организационная наука). Берлин; Пг.; М., 1922. С. 8). Задача Т.-в «изучении процессов организации и дезорганизации в их неразрывной связи» (Там же. С. 6). В соответствии с организационной т. зр. мир рассматривается как посто- J янно меняющийся, все в нем есть действие, противодействие, изменение. Исходная методологическая установка Т. — тождественность законов, «работающих» в разных сферах реальности, основанная на структурном подобии различных сфер этой реальности как организованных систем. Исследователь может выделять лишь типы комплексов, различающихся по степени их организованности. В организованных комплексах, согласно Т., действует принцип: «целое больше суммы своих частей», в неорганизованных комплексах — «целое меньше суммы своих составляющих». Выделяются агрессивные системы, относящиеся к «центральному», более организованному комплексу, по отношению к к-рому все остальные системы играют роль периферии. Дегрессивные системы образуются за счет организационно низших группировок, являющихся побочным продуктом функционирования агрессивных систем. Большое значение в Т. придается отбору (подбору). В отборе посредством усложнения форм достигается разнородность свойств и отношений, создаются предпосылки и условия для появления новых организационных образований, систем. Вместе с тем отбор устраняет все непрочное, несущественное, обусловливает оптимизацию свойств в системе, ее элементов и функций. Оптимальным состоянием любой системы считается динамическое равновесие, т. е. тенденция и способность системы в известных границах противостоять воздействиям вовне и изнутри. В рамках Т. была зафиксирована идея о синтетическом характере организационной науки, обобщающей материалы и достижения самых различных отраслей человеческой деятельности, о ее принципиально нефилософском характере, деидеологичности и аполитичности, строгой научности. Дальнейшее развитие конкретно-теоретические установки Т. получили в науке об организации. Отдельные ее аспекты разрабатывались в рамках теории социальных систем (Т. Парсонс), теории политических систем (Д. Истон, Г. Алманд), теории действий (М. Крозье и А. М. Фрндберг), теории организации труда и управления производством (Ф. У. Тэйлор, Г. Форд, А. Файоль, А. К. Гастев, П. М. Керженцев, П. А. Попов, О. А. Ерманский), совершенствования управления и управленческого труда, менеджмента (М. X. Мескон, Х.Альберт, Ф. Хедоури) и др. Были выделены свойственные организационным отношениям как ее объекту соотношения и зависимости, выработан соответствующий категориальный аппарат (соотношения между организацией и дезорганизацией, разделительными и кооперативными процессами, ассимиляцией и де-зассимиляцией — подвижное равновесие и прогрессивное развитие комплексов, ингрессией и дезингрессией). Дальнейшее развитие организационная наука получила в общей теории систем (Л. Берталанфи), кибернетике (У. Р. Эшби, Н. Винер, В. М. Глушков, А. Н. Колмогоров), синергетике (И. Пригожий, Г. Хакен, М. Эйген). Существуют концепции, ставящие в центр исследований общественных явлений организационные формы и структуры (структурализм). Идеи самоорганизации(синергетики) применительно к обществознанию предвосхищены положениями работ Богданова, А. Уайтхеда, А. Бергсона, К. Поппера, Ф. Хайека, П. Самуэльсона и др.

Лит.: Богданов А. А. Всеобщая организационная наука (тек-талогия). М, 1913–1917. Ч. 1–2; Берлин; Пг.; М., 1922. Ч. 3; Тектология. М, 1989. Кн. 1–2.

Е. Л. Петренко

ТЕОДИЦЕЯ (от греч. theos — Бог и dike — справедливость) — оправдание Бога, попытка примирить существование зла и несовершенства в мире с благостью, премудростью, всемогуществом и правосудием Творца. Стремясь доказать абсолютность добра и относительность зла, Т. объясняет несовершенство мира или последствием человеческой свободы и грехопадения, или особым промыслом Божьим, ведущим человека к спасению. Термин «Т.» введен Г. В. Лейбницем, объяснявшим зло как необходимую ступень разнообразия совершенства в предустановленной гармонии мира. В рус. религиозно-философской мысли Т. — не столько учение о зле, сколько учение о мире и человеке, преодолевающем зло. Флоренский определяет Т. как «восхождение нас к Богу», предполагающее путь от иррелигиозности через сомнение, скепсис, подвиг веры, познание истины, научение видению Премудрости Божественного мироустройства (Софии), преображение всего человека к живой вере в Бога. Т. обр., Т. выступает как опыт самосозидания и жизнестроительства личности, взыскующей Бога. Более того, задача Т. касается не только личности, но и всего космоса, искаженного грехопадением. Е. П. Трубецкой предложил такой вариант Т.: «Злая воля есть… восстание против всеединства, а грех — его нарушение» (Смысл жизни. М., 1994. С. 79). Свобода твари, определившейся ко злу, не в состоянии нарушить полноту божественной жизни, не имеет собственного бытия и создает лишь пустые призраки. Так, ад определяется Трубецким как «забытый мир», т. е. мир, оставленный навсегда за пределами бытия. Человек, как существо конечное, видя мир враждующим против Божьего замысла, склонен абсолютизировать зло. Всеединое сознание, напротив, объемлет начало и конец этого богоборчества, видит эту вражду претворенной во «вселенское дружество», в «абсолютный синтез», в к-ром снято все, что отделяет «другого» от «Всеединого». «Персоналистичес-кую» концепцию Т. создал Н. О. Лосский. Он утверждал, что изначально тварные существа «суть субстанциальные деятели, сверхвременные и сверхпространственные, обладающие сверхкачественною творческою силою, посредством которой они могут свободно творить свою жизнь» (Бог и мировое зло. М., 1994. С. 330). Бог не дает «субстанциальным деятелям» никакого эмпирического характера, «Он не творил бактерий чумы или холеры, кислорода, азота, воды» и т. п. Все это субстанциальные деятели создают сами, на основе свободы и выбора ценностей. Любящие Бога больше себя становятся членами Царства Божия, а любящие себя больше Бога образуют мир себялюбия, обособленности, эгоизма. Зло, т. обр., есть результат самоизоляции субстанциальных деятелей от Божественной полноты бытия и реализации ими отрицательных ценностей. Т. В. И. Иванова тождественна антроподицее и историософии одновременно. Иванов определяет историю как борьбу «Аз есмь» и «Ты еси». Бог открывает себя человеку в «Аз есмь», в этой жертве Отчей состоит сотворение человека Богом по своему образу и подобию. Бог ожидает от человека ответного «Ты еси», но человек, соблазненный Люцифером, присваивает это «Аз есмь», что извращает человеческую сущность, смысл и волю. «Аз есмь» — самозамыкание человека в тварной самости, отчуждение от Божественного всеединства, зло истории и грех существования человека. Иванов говорит о Люцифере и Аримане как силах истории, утверждает, что действие в человеке «люциферических энергий» составляет подоснову всей исторической культуры. Люцифер определяется как прообраз отъединения, «сила замыкающая», «дух светлой тьмы», а Ариман — как «прообраз растления», сила разлагающая, дух зияющей тьмы. Иванов усматривает в будущем отказ от строительства Града земного силами Люцифера и Аримана и строительство Града Божьего силою Христа. Это противопоставление соответствует др. противопоставлению: Легион и соборность. Легион — апофеоз организации, «сверхзверь», объединение людей посредством их обезличивания, формирование общего «собирательного мозга». Соборность — есть такое соединение личностей, где они «достигают совершенного раскрытия и определения своей единственной, неповторимой и самобытной сущности, своей целокупной творческой свободы, которая делает каждую изглаголанным, новым и для всех нужным словом» (Легион и соборность // Иванов Вяч. Родное и вселенское. М., 1994. С. 100). Создание Града Божьего путем соборности и есть истинная Т., антроподицея и смысл истории. Темы Т. в той или иной мере касались мн. рус. философы. В этом плане софиология может быть понята как космологический вариант Т.

Лит.: Флоренский П. А. Столп и утверждение истины // Соч. М., 1990. Т. 1; Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. М., 1994; Лосский Н. О. Бог и мировое зло. М., 1994; Булгаков С. Н. Свет невечерний. М., 1994; Иванов Вяч. Родное и вселенское. М., 1994.

А. Ф. Управителев

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ (гносеология) — составная часть философии и рус. философской мысли на протяжении всей ее истории, значимость к-рой возрастала по мере достижения последней более высоких ступеней зрелости. В качестве относительно самостоятельной области философского исследования Т. п. сложилась примерно на рубеже XIX–XX вв., когда гносеологические проблемы начинают рассматриваться в достаточно систематическом виде. Однако рост внимания к указанным проблемам наблюдается уже в XVIII в., толчком к чему послужило развитие университетского и богословского образования. Вначале это было освоение и распространение идей преимущественно западноевропейской гносеологии. Но уже в кон. XVIII в. появляются