не во всем равно рус. слову «община», и польскому «гмина», или сербскому «задруга», ибо означаются и более крупные сообщества: город, даже нация); «неприкосновенность основных прав и местное самоуправление, обеспечиваемое самоуправлением государственным». Действительно, во многом им но активность земств привела к созданию политических партий конституционной направленности; более того, способствовала мобилизации ресурсов Российской империи в годы Первой мировой войны. Предвидя ее, ходя из вывода неизбежности столкновения империи национальными движениями в Европе, Д. все же постоянно напоминал, что «нет ничего неправильнее противопоставления России Западу, которое есть в сущности голосок исключительно вероисповедного взгляда на жизнь и историю», поскольку история первой характеризует «ускоренным преодолением запаздывания в политическом развитии». Уже при жизни Д. вокруг его идей развернулась острая борьба; его обвиняли, с одной стороны приверженности «украинскому сепаратизму», а с другой — называли «великорусским шовинистом» и «реакционным панславистом». Острые идейные столкновения по поводу взглядов Д. ведутся постоянно, что подтверждает злободневность мн. поставленных им проблем социального развития.
Соч.: Вопрос об историческом значении Римской империи Тацита. Киев, 1869; Л1тературно-публщистичн1 пращ. К 1970. Т. 1–2; Собр. полит, соч.: В 2 т. Париж, 1905–1906.
Л и т.: Заславский Д. М. П. Драгоманов. Киев, 1924; Сидоренко В. Демократические учения о государстве и прав(Украине во второй половине XIX в. Львов, 1966; Ульянов Происхождение украинского сепаратизма. Нью-Йорк, 1966 1996; Черкезов В. Драгоманов из Гадяча в борьбе с революционными социалистами. Женева, 1978.
И. Е. Заборож
ДРУЖИНИН Александр Васильевич (8(20). 10.1824, Пе бург — 19(31).01.1864, Петербург) — литературный кри писатель. Учился в Пажеском корпусе; с 1847 по 18; сотрудничал в журн. «Современник»; в 1856–1860 редактор журн. «Библиотека для чтения». Не разрабатывая специально философскую проблематику, Д. занял в этой области полу идеалистически-полупозитивистскую позицию. В центре его творчества — проблемы эстетики литературной критики. Признавая в принципе, что каково бывает об-во, таковой является порожденная им литература, Д. выступал против «деспотического» применения этого правила к анализу литературного процесса, против установления полнейшей зависимости литератур причин общественных и политических, подчинения им всего бесконечного разнообразия человеческой мыс поэзии. «Дидактическая» школа, по Д., служит политическим, нравственным, научным целям, бросается в «волны мутной современности», стремится воздействовать на нравы, быт и понятия об-ва через «прямое поучение». При этом нравственно-философский элемент является для нее неотъемлемым. Однако она отвергает вечные и неизменные законы изящного; «насилует законы искусства», односторонне стремится к отрицательному сатирическому направлению, для нее характерен «общественный сентиментализм», воспевание гл. обр. «унылого» и «смутногрустного» в действительности, игнорирование «светлого» и «отрадного». С этой т. зр. Д. критиковал «гоголевское», «натуральное» направление в рус. литературе, эстетические теории Белинского и его последователей. «Артистическая» школа, в противовес «дидактической», по Д., руководствуется лозунгом «чистого искусства», это «теория беспристрастного и свободного творчества», призывающая не избегать идеальности в создаваемых художником образах и относиться к действительности «беззлобно». Она не исключает здравого поучения, но это поучение не должно быть прямым, а должно высказываться «само собой». Эта теория — за реализм, но постоянно согретый глубокой поэзией, за совершенство формы художественного произв. Подчеркивание специфики искусства — в этом прежде всего достоинство эстетической теории Д.
Со ч.: Собр. соч.: В 8 т. Спб., 1865–1867.
Лит.: Чуковский К. Толстой и Дружинин в 60-х гг. // Чуковский К. Люди и книги. М., 1958; Пруцков Н. И. «Эстетическая» критика (Боткин. Дружинин, Анненков) // История русской критики. М.; Л., 1958. Т. 1; Бройде А. М. А. В. Дружинин, мизнь и творчество. Copenhagen, 1986.
В. Ф. Пустарнаков
ДУРЫЛИН Сергей Николаевич (14(26).09.1886, Москва — 4.12.1954, Москва) — философ, литератор, историк, искусствовед. Род. и вырос в патриархальной обстановке купеческой семьи. Духовное развитие Д. сопровождалось чередой кризисов, отразивших идеологические коллизии эпохи. Первый кризис приводит Д. к уходу из гимназии и печатному заявлению об идейных мотивах такого поступка (В школьной тюрьме. Исповедь ученика. 2-е изд. М., 9). Критика системы образования оборачивается здесь обличением всего общественного устройства, в к-ром «мнимое просвещение» выступает как «несомненное право жить на счет трудового народа, не зная труда» (Там. С. 16). Социальный критицизм и идеализация простого народа сблизили Д. с революционным народничеством одновременно — с последователями учения Толстого. 1908 по 1914 г. Д. обучался в Московском археологическом ин-те. В 1910-е гг. он принимал активное участие в движении символизма, был секретарем Религиозно-филофского об-ва памяти Владимира Соловьева (с 1912 г. Ю прекращения его существования в 1918 г.). Прежнее народничество Д. теперь трансформируется в преклонение перед религиозным гением рус. народа. В 1906–1917 гт. предпринимает серию поездок по рус. Северу с целью изучения народной религиозности. Посещение в 1912 г. озера Светлояр становится темой его доклада на заседании Религиозно-философского об-ва. В произв. 1910-х гг. стремится совместить религиозно-философские искания традиционной конфессиональной приверженностью, дать философскую реконструкцию «народного аспекта православия» (подвижничество, обрядность, словесное и иконографическое творчество). Разрабатывая вопросы софиологии, «церковной феноменологии Софии», Д. считает ее важнейшей, но недостаточно выявленной «в церковном учительстве и догматомышлении». Он утверждает, что В. С. Соловьев «был глубоко и народно православен, в народной душе отыскивая начало пути к Мировой Душе, осознанной им как Божественная София» (Церковь невидимого града. Сказание о граде Китеже. М., 1914. С. 6, 54). Др. наряду с Софией высший символ духовного сознания рус. народа Д. видит в Китеже — закристаллизованном «опыте народной души о церкви», олицетворяющем веру в церковь невидимую и праведную. Он призывает к чистоте веры рус. интеллигенцию, осуждая ее реформаторские устремления и претензии к находящейся в кризисе исторической церкви. Разделяя характерный для символистов интерес к философии и культуре Запада, Д. находит там созвучия с высшими религиозно-культурными достижениями рус. народа. В предисловии к рус. изданию кн. «Цветочки святого Франциска Ассизского» (М., 1913) он проводит сопоставление духовного облика католического святого с рус. типом святости и духовности. В кн. Д. «Рихард Вагнер и Россия. О Вагнере и будущих путях искусства» (М., 1913) в русле учений Ф. Ницше, Р. Вагнера и В. И. Иванова речь идет о «тирании упадка» в совр. культуре и искусстве и о необходимости воссоединения с «народной душой» как пути к возрождению. Мощное христианское «мифомышление» рус. народа должно послужить импульсом к новому художественному «мифотворению». Первая мировая война усиливает религиозно-национальный энтузиазм Д., к-рый сближает его с религиозными философами Флоренские», Эрном и др. В публичной лекции «Лик России. Великая война и русское призвание», с к-рой он выступает в 1914–1916 гг. в ряде городов, война оправдывается провиденциальной миссией России по сохранению православия и освобождению братских народов от гнета Австрии и Турции. Эту мысль он излагает также в кн. «Град Софии. Царьград и Святая София в русском народном религиозном сознании» (М., 1915). Здесь Д. углубляет свою софиологию, рассматривая исторический путь человечества как выявление софийного бытия — «вселенской всеполноты» осуществления твари в Боге. Особая роль в этом принадлежит Византийской империи, послужившей «воцерковлению» Софии и созданию в ее честь знаменитого константинопольского храма — земного прообраза «грядущего инобытия», вершины «истории, космологии и антропологии». Накануне революции Д. занят преимущественно богословскими и церковно-практичес-кими вопросами. В работе «Церковный собор и Русская Церковь» (М., 1917) он пишет о начале соборности как основании бытия церкви и о необходимости его возрождения через возвращение к древн. церковной практике; среди подлежащих соборному решению «насущных нужд» — вопросы сближения с рядом конфессий и снятие синодального обвинения в ереси с афонского имяславия. В 1920 г. Д. принимает священный сан, однако, подвергшись репрессиям, через два года был вынужден отказаться от служения. В 1924 г., находясь в челябинской ссылке, он начинает вести философский дневник афоризмов, размышлений и воспоминаний «В своем углу», по содержанию и стилистике перекликающийся с работами Розанова, с к-рым в последние годы жизни писателя был особенно близок и выступал его доверенным лицом. В сер. 20-х гг. Д. снова критически пересматривает свои взгляды, склоняясь к мировоззренческому пессимизму: «Человек бесконечно одинок, неописуемо одинок. И это одиночество… он пытается истребить, сливаясь с другими в любви, в знании, в искусстве, в Боге. Напрасный труд! Чем теснее слияние, тем глубже одиночество… Это называется-жить» (В своем углу. Из старых тетрадей. М., 1991. С. 251). В нач. 30-х гг. Д. переключается на академические занятия литературой, искусством и театром, публикует работы о деятелях рус. культуры. Д. принадлежит публикация и комментарий текста «Моя литературная судьба». Автобиография Константина Леонтьева» (Литературное наследство. М., 1935. Т. 22–24. С. 433–496).
Лит.: Грабарь И. Светлой памяти ученого и друга // Сообщения Института истории искусств. Вып. 6: Театр. М., 1955; Кузьмина В. Д. С. Н. Дурылин. (Краткий очерк научной деятельности) // Там же. С. 105–118 (включает библиографический список работ Дурылина); Померанцева Г Е. О Сергее Николаевиче Дурылине // Дурылин С. Н. В своем углу. Из старых тетрадей. М., 1991. С. 3–42; Фудель С. Воспоминания // Новый мир. 1991. № 3. С. 206–214; Две судьбы (Б. Л. Пастернак и С. Н. Дурылин. Переписка) / Публ. М.А. Рашковской // Встречи с прошлым. М., 1990. Вып. 7.
А. В. Черняев
ДУХОВНО-АКАДЕМИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ — совокупность философских идей, разработанных проф. философии российских духовных академий XIX — нач. XX в. (Кутневич, Голубинский, Кудрявцев-Платонов, Карийский, В. Н. Карпов, Сидонский, Дебольский, Скворцов, Авсенев, Гогоцкий, Новицкий, Юркевич, Снегирёв и др.), представляет собой синтез православного вероучения и западноевропейской философской методологии в создаваемых ее представителями системах философской интерпретации религиозного сознания. Одним из исходных принципов Д.-а. ф. было стремление православных мыслителей противостоять чуждым идеологическим влияниям. Становление Д.-а. ф. в XIX в. обусловлено потребностями развития философских учебных дисциплин в пореформенных духовных академиях (Философия в духовных академиях). Философские труды проф. академий создавались для чтения соответствующих курсов, имели традиционную структуру: в них на профессиональном уровне анализировались онтологические, гносеологические, психологические и антропологические проблемы. Имея общие типологические основания, Д.-а. ф. не является однородной и отличается специфическими особенностями. В зависимости от исследовательских задач Д.-а. ф. можно выделить как различные периоды в ее развитии (в соответствии с осуществляемой реформой духовного образования — тремя Уставами духовных академий, а также в зависимости от приоритета обсуждаемых проблем), так и логико-рационалистическое (Голубинский, Сидонский, Кудрявцев-Платонов), психологическое (Скворцов, Авсенев, Снегирёв) и этико-антропологическое (Юркевич, Тареев, Несмелое) направления. Специфика Д.-а. ф. определена ее конфессиональной принадлежностью и заключается в том, что осн. ее содержанием является обоснование теистического воззрения на мир, в центре к-рого проблема теоретического обоснования Божественного бытия. При этом в онтологии рассматриваются вопросы рационалистического и этико-антропологического обоснования Бога как Абсолютного бытия и его синтезирующая функция по отношению к духу и материи (Карпов, Кудрявцев-Платонов). Слабость и логическая непоследовательность традиционных рационалистических доказательств бытия Бога обусловила стремление представителей Д.-а.
