Этакая важность стоила внесения в философию!). 2. Что ежели мы полагаем на свете связь между делами и вещьми, то чрез сие уничтожается судьба, что и за справедливо почесть можно, потому что хотя мы иных нечаянных происхождений причин вдруг и не узнаем, однако строгим исследованием можно испытать те причины. […]
171. О частицах, из которых состоят тела, по незнанию не писал я, а другие писатели хотя и пишут об них, однако не могут доказать, простые ли они или сложные вещи, а и умничать о сем вдаль, кажется, что нет дальней нужды. […]
173. Та вещь, которая имеет в себе действующую силу, называется сама по себе состоящая вещь, или короче, субстанция (substantia). […]
Глава вторая О психологии
177. Психология есть наука о душе.
178. Дух, или душу, разумеем мы такое существо, которое одарено волею и разумом.
179. Дух разделяется на конечный и бесконечный. Конечный дух полагается человеческая душа, а бесконечный — бог.
180. Присутствие пределов называется конечность, а отсутствие их — бесконечность.
181. О бесконечности, равно как о пространстве и материи, от многих веков спорят между собою философы и подают о том разные мнения. Господин Гелвеций дал сим вещам вернее всех определения, которые написал я в сем сочинении.
Часть первая О воле
182. Воля есть способность души нашей желать того, что она почитает за доброе, и отвращаться от того, что ей кажется худое. […]
Часть вторая О разуме
218. Разум есть способность человеческой души представлять себе явственно истины.
219. Действие то, когда душа представляет себе и понимает вещи, называется познание (cogninitio).
220. Мы понимаем иные вещи темно, другие неявственно, а иные явственно; а познание вещи темное и неявственное общее есть человеку с другими животными, почему оно и называется нижнее познание; а познание вещи явственное, также рассуждение, заключение о ней и отделение понятий от предметов называется вышнее понятие, потому что оно примечено свойственным одному человеку.
221. Теперь я предлагать стану о нижнем познании, до коего принадлежат способности чувствования, воображения и памяти.
222. Мы можем присутствующие с нами вещи представлять себе, что называется чувствовать вещи; и сами те понятия, или представления, вещей называются чувствования (sensationes); например, когда мы видим сад, наполненный разными деревами, тогда понимаем дерева присутствующие с нами, то есть чувствуем их.
223. Присутствующие нам вещи называются те, которые в чувственных наших орудиях производят перемену; а чувственные орудия, или просто чувства, суть видение, слух, обоняние, вкус и осязание.
224. О чувствовании надобно примечать следующее:
а) Не одно тело, не одна душа чувствует, но иную должность имеет тело, а иную душа, и действуют как бы соединенными силами, то есть тело при чувствовании принимает перемены, произведенные в чувственных орудиях наружными вещьми; например, когда мы гром от выстрела пушки ушми понимаем, то это делается так, что колеблемый и дрожащий воздух стремится в уши и ударяет там орудие слуха (и сие касается до тела), а душа того ж времени представляет себе ту причиненную в ушах перемену. […]
б) То не в нашей состоит воле, чтоб иметь то чувствование, которое хочется; например, во время зубного боля не можно иметь того чувствования, которое в здоровьи и весельи.
е) Таким образом, можно почитать чувства за окна и двери души, сквозь которые от наружных вещей вид входит в душу.
225. Мы можем не только те вещи, которые присутствуют при нас, понимать, но еще и отсутствующих вещей, которые мы прежде поняли, возобновлять понятие в нашей мысли и оживлять их вид в душе нашей; например, как Виргилий пишет о любви Дидоны к Энею[6], что она его отсутствующего от себя видит и слышит.
226. Способность души нашей, чтоб представлять себе отсутствующие вещи так, как присутствующие, называется воображение.
227. Надлежит примечать, что мы не можем того воображать себе, чего прежде не чувствовали, что воображение есть продолженное чувствование, что потому не состоит в нашей воле и что воображение сильнее бывает тогда, когда почти все чувства находятся в спокойстве, как то в темном, безмолвном и благорастворенным воздухом наполненном месте. […]
235. Безразумные животные имеют чувства, мысли, воображение и память. Что чувства имеют, то всякому и без изъяснения известно; например, когда хозяин кликнет собаку, то она бежит к нему, а когда ударит ее, то она кричит; что воображение и память имеют, то видно из того, что как только кошке показать плеть, то она тотчас бежит прочь, по воображению прежних побоев, и что собака ежели отлучена будет на несколько времени от своего хозяина, то, увидев его, опять ласкается к нему.
236. За сим следует предлагать о вышнем, или человеку принадлежащем, познании, то есть о внимании, разуме и уме.
237. Внимание (attentio) называется то, когда мы, примечая какую вещь, делаемся о ней сведомее, нежели о других, находящихся вместе с нею. […]
239. Ежели мы рассматриваем внятно части какой истины, то такое внимание называется размышление (reflexio).
240. Разум есть (как и выше объявлено) способность души нашей, по которой мы можем представлять себе истины явственным образом. […]
243. Действия разума суть явственное понятие, рассуждение и умствование.
244. Когда кто в какой вещи многие обстоятельства различать и в нескольких вещах подобия усматривать может, то такая способность человеческой души называется ум.
245. Из сего видеть можно, что к произведению явственных и отделенных понятий надобно ума. […]
Философия нравоучительная
1. Философия нравоучительная есть наука искания благополучия.
2. Философию нравоучительную определяют некоторые писатели наукою благополучия; но сие определение кажется мне неверно для того, что иной философ со всею своею глубочайшею философиею и строгим наблюдением ее правил, наставляющих к добродетели, пребывает неблагополучен, как то из кончины первого нравоучителя Сократа видеть можно. Надобно знать, что благополучным быть не всегда зависит от добродетели; а разве кто стоическим манером вздумает и в крайнем своем неблагополучии воображать себе, что он благополучен, так это будет по прямому разуму грезить, а не философствовать, потому что философы сами говорят, что благополучие есть постоянное веселие, а не воображение постоянного веселия; правда, что добродетель может всегда облегчать тяжесть неблагополучия, но не всегда отвращать его может, и посему кажется мне лучше определять философию наукою искания благополучия (хотя оно иногда и не сыскивается), а не наукою благополучия; и такое их определение тогда будет справедливо, когда по крайней мере две трети вселенный будут добродетельны; но такое счастие, почти невозможное иметь когда-либо человеческому роду, весьма ненадежно, потому что весь свет согласно старается прежде и больше усилить себя в разуме, нежели в добродетели. […]
5. Нравоучительную философию разделяю я на юриспруденцию и политику. […]
8. Юриспруденция есть знание всех возможных прав или правостей.
Глава первая О правах
9. Основание всякого доброго или беспристрастного, то есть ни худого, ни доброго в рассуждении всех чувствующих тварей, дела называю я правом или правостию, или справедливостью; например, право есть человеку любить своего ближнего, для того чтоб быть и от него любиму, также право есть человеку питаться, потому что сие дело хотя не приносит ни пользы, ни вреда другим людям, однакож оно нужно для соблюдения жизни человеку.
10. Сие право называю я божественным, потому что оно произведено от самого бога, вечным — что с ним пребывает и пребывать должно, необходимым — что без него все чувствующие твари страдать должны, непременным — что не зависит от твари, а от творца.
11. В рассуждении зависимости или намерения право, или общее право, разделяется на многие особенные, как то: на право натуральное, право всемирное, или право народов, право гражданское и прочая. […]
243. Политика есть наука производить праведные намерения самыми способнейшими и притом праведными средствами в действо.
244. Иные почитают искусство хитро и обманчиво поступать с людьми политикою, но в том есть погрешность, как из самого слова политики узнать можно; политика по разуму слова значит полировальную или выглаживательную науку, но хитрая и обманчивая поступка по своей натуре шероховата, следовательно, и не выполирована.
245. Как юриспруденция учит наблюдать добродетель, так политика наставляет хранить добродетель и благопристойность; или юриспруденция учит быть добродетельным, а политика быть и казаться добродетельным.
246. Как намерение каждого человека особо и всех народов вообще состоит в том, чтоб стремиться к своему благополучию, а средства, служащие к достижению сего намерения, по всем опытам, суть прямая добродетель и прямой разум, и потому я в рассуждении благополучия особенного каждого человека и общего всех народов разделю общую политику на политику, касающуюся до каждого человека особо, и на политику, касающуюся до начальствующих особ; а как человек особенный с прямою добродетелью и прямым разумом редко попадает в несчастие, так думается мне, и целое общество с прямою добродетелью и прямым разумом не скоро поколеблется; и сии две крепкие подпоры могут его поддерживать против всех бурь и неправедных наглостей каких-либо властолюбивых соседей. […]
Десницкий Семен Ефимович
О детских годах С. Е. Десницкого почти нет свидетельств. Известно, что он родился в конце 30-х — начале 40-х годов XVIII в. на Украине, в семье мещанина. Обучался в семинарии Троицко-Сергиевской лавры, из которой его в 1759 г. направили для дальнейшего обучения в гимназию Московского университета. Через год он был зачислен в число студентов университета.
Студенческая жизнь С. Е. Десницкого была недолгой: в том же году он с несколькими другими студентами был вызван в Петербург для подготовки к поездке в один из заграничных университетов. Пройдя подготовку по философии, физике и красноречию (элоквенции) в Академическом университете, С. Е. Десницкий и И. А. Третьяков были командированы в Глазговский университет для обучения греческому языку, натуральной и нравоучительной философии, метафизике и математике, а также юриспруденции. Наибольшее влияние на С. Е. Десницкого оказал Адам Смит, читавший курс нравственной философии. В 1765 г. Десницкий получил ученую степень магистра искусств, а спустя два года без защиты диссертации, хотя она и была представлена, — степень доктора права.
В 1767 г. по возвращении из Англии он сдал конференции Московского университета контрольный экзамен по юриспруденции, прочитал пробную лекцию, после чего ему было разрешено читать студентам лекции по римскому праву. После настойчивых просьб Десницкого ему и ряду других профессоров, среди которых был философ Аничков, разрешили читать лекции на русском языке. В 1768 г. ему было присвоено звание экстраординарного, а в 1773 г. — ординарного профессора и предоставлена кафедра российского законоведения.
В это время С. Е. Десницкий разработал проект политических преобразований в России — «Представление о учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи» (1768), который он представил в Комиссию для сочинения проекта нового Уложения. Однако реформаторские предложения С. Е. Десницкого Екатерина II во внимание не приняла.
Перу просветителя принадлежат оригинальные теоретические
