промышленная социология, социология личности, социология революции и т.д.). В качестве прикладного этажа выступают конкретные социологические исследования.
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ И ИСТОРИЯ
Соотношение между социальной философией и социологией представляет собой тот предельный случай, когда социальная философия занимает весь верхний этаж здания данной науки. Соотношение же между социальной философией и другими общественными науками оказывается более сложным, в чем мы убеждаемся уже на примере такой близкой к социологии науке, как история.
Здесь, в границах историко-научного здания социальная философия не является уже монопольной владелицей верхнего этажа: она делит его с еще одной научной дисциплиной — методологией истории или, как ее часто именуют, методологией исторического познания, которая имеет своим предметом общетеоретические проблемы, встающие перед исторической наукой. И хотя грань между социально-философскими проблемами и методологическими проблемами самой исторической науки весьма условна, но все же она существует. При этом методологические проблемы истории нельзя рассматривать во всех случаях как конкретизацию соответствующих социально-философских проблем (например, исторические законы как конкретизацию законов общесоциологических), ибо в очень существенной своей части методология истории призвана заниматься и проблемами гносеологическими (проблема факта и его интерпретации, специфика восхождения к абстрактному знанию в исторической науке и т.д.).
Говоря о верхнем слое исторического знания, необходимо учитывать два обстоятельства:
1. В этот слой входит не социальная философия в целом, а лишь те ее концепции, выводы и понятия, которые в настоящее время востребуются исторической наукой в связи с ее собственным уровнем развития и решаемыми задачами. Остальное содержание социальной философии как бы зависает на стыке с исторической наукой и составляет потенциальный резерв обогащения верхнего ее этажа. Так, например, пока целые поколения видных
19
отечественных исследователей Западной Европы (от И. В. Лучицкого, Н. И. Кареева, П. Г. Виноградова, М. М. Ковалевского, А. Н. Савина до Д. М. Петрушевского, Е. А. Косминского, А. И. Неусыхина, Н. П. Грацианского, С. Д. Сказкина) занимались преимущественно проблемами аграрной истории, во многом невостребованными оказывались понятия и выводы социальной философии, касающиеся психологического уровня общественного сознания. Сегодня же, когда ученики этих исследователей, углубляя исторический анализ, обратились к изучению систем ценностей и социально-культурных представлений людей той эпохи , верхний слой здания исторической науки заметно обогатился. Свидетельством этому служит происходящее на наших глазах вхождение в плоть и кровь исторических исследований понятия «менталитет», обозначающего глубинные пласты социально-психологического облика и настроя большой социальной группы (народности, нации, класса, сословия и т.п.).
1 См. об этом: Гуревич А. Я. Социальная история и историческая наука// Вопросы философии. 1990. № 4. С. 29.
2. Общетеоретические, методологические проблемы самой исторической науки уже для постановки, а тем более для своего разрешения, нуждаются в солидном философском обосновании. Выдающиеся русские историки всегда отчетливо это представляли. В 1884/85 академическом году В. О. Ключевский впервые в России прочитал спецкурс «Методология русской истории», озаглавив первый раздел первой лекции так: «Отсутствие метода в нашей истории». Комментируя эту формулировку, Ключевский говорил: «Нашу русскую историческую литературу нельзя обвинить в недостатке трудолюбия — она многое отработала; но я не взведу на нее напраслины, если скажу, что она сама не знает, что делать с обработанным ею материалом; она даже не знает, хорошо ли его обработала» [2]. Откуда же могут быть почерпнуты исторической наукой соответствующие критерии и подходы, тем более в условиях нулевого уровня разработки собственных методологических проблем? Ясно, что таким первоначальным источником может выступать только философия, в том числе ее обществоведческий срез.
2 Ключевский В. О. Соч.: В 9 т. Т. 6. М., 1989. С.5.
То, что сказано о соотношении социальной философии и истории, с известными коррективами (в каждом случае сугубо конкретными, учитывающими специфику данной науки) может быть экстраполировано на любую отрасль обществоведческого, гуманитарного знания.
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ И НЕГУМАНИТАРНОЕ ЗНАНИЕ
Методологическую функцию социальной философии было бы неверно ограничивать только сферой гуманитарных наук. Как наука философская социальная философия выполняет эту функцию по от
19
ношению ко всем наукам, в том числе и к естествознанию. Многие проблемы и здесь могут быть решены только при методологическом обосновании с помощью законов, открытых социальной философией (например, периодизация истории той или иной науки, роль общественных условий в появлении и решении научных проблем; роль мировоззрения в научном творчестве; моральная ответственность ученого; классификация наук; превращение науки в непосредственную производительную силу общества и т.д.).
Кроме того, необходимо учитывать, что в современном естествознании есть множество отраслей, которые изучают объекты, относящиеся и к природе и к обществу. Достижения этих наук, для того, чтобы быть эффективными, должны опираться на знание не только законов природы, но и законов социальных потребностей общества и уровня общественного развития. Архитекторы, например, разрабатывая проекты жилых зданий, должны учитывать тенденции развития быта (домашнего хозяйства, общественного питания), общественного воспитания детей и т.д. Большое значение имеет социальная философия и для медицины, поскольку болезнь есть явление не только биологическое, но и социальное.
3. ЛОГИКА РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
Возвращаясь к выводу о научном статусе социальной философии, скажем: и все же относительная самостоятельность социальной философии в системе философского знания существует. Обнаруживается она не только в заметной специализации одних философов и размежевании гносеологических и социально-философских произведений у других, но, прежде всего, во внутренней логике развития самой социальной философии, которая отнюдь не копирует логику развития философии в целом или отдельных ее частей (онтологии, гносеологии, концепций развития). Если, к примеру, концепции развития сменяли друг друга по известной триаде «наивная античная диалектика многовековое господство метафизики — возрождение диалектики в философии Нового времени», то логику развития социальной философии схематично можно изобразить так (схема 4):
20
Попытаемся вкратце охарактеризовать каждое из этих течений, выявляя при этом взаимосвязь их генезиса с общей логикой развития социальной философии.
Идеализм в понимании общественной жизни безраздельно господствовал в философии вплоть до середины XIX века. То, что общественная жизнь представляет собой переплетение различного рода общественных отношений (политических, экономических, правовых, нравственных, семейных, религиозных и т.д.), социальные философы домарксовского периода прекрасно понимали. Но не справившись с задачей систематизации и субординации этих отношений, по сути дела, все они рассматривали общество как хаос отношений, как сплошное нагромождение случайностей. Исключение составлял лишь Гегель, но закономерный характер исторического процесса предопределялся у него не изменением материально-экономических условий жизни общества, а развитием мирового духа.
Старая социология страдала и метафизичностью, рассматривая общество не как единый, цельный социальный организм, а как агрегат индивидов, их механическую сумму. Подобные концепции (Энгельс метко назвал их «теориями робинзонад») за деятельностью отдельных людей, стремящихся к своим определенным целям, не видели их общественной «сцепки» между собой и подчинения хода истории внутренним общим законам. А коль скоро развитие общества есть агрегатное движение миллионов независимых, «самостойных» робинзонов, то верх в нем берут робинзоны наиболее выдающиеся — критически мыслящие личности, мнение которых и правит миром. Так метафизика и идеализм сливались воедино, рождая основной принцип субъективистской социологии: «сознание людей определяет их бытие».
Необходимо иметь в виду, что сопротивление господствующей идеалистической парадигме спонтанно зарождалось и нарастало внутри самого социологического идеализма. Так, глубочайшее противоречие между идеализмом и диалектическим методом мы обнаруживаем в «Философии истории» Гегеля. И если в целом здесь победил идеализм, то под влиянием диалектики в некоторых местах мы видим приближение Гегеля к важным материалистическим выводам. Такова, например, его характеристика предреволюционной Франции конца XVIII века. «Хотя уже до французской революции знать была подавлена Ришелье и ее привилегии были уничтожены, но как духовенство, так и она сохранили все свои права по отношению к низшему классу. Все состояние Франции в то время представляет собой запутанный агрегат привилегий, вообще совершенно бессмысленных и неразумных, бессмысленное состояние, с которым в то же время соединялись крайняя испорченность нравов, духа, царство несправедливости, которое ста
21
новится бесстыдною несправедливостью, когда начинает пробуждаться сознательное отношение к ней. Ужасы притеснения, которым подвергался народ, затруднительное положение правительства, не знавшего, как достать средства для роскоши расточительного дома, подали повод к недовольству. Новый дух сказывался: гнет побуждал к исследованию… Вся государственная система казалась несправедливой. Перемена неизбежно была насильственной, так как преобразование было осуществлено не правительством. А правительство не осуществило его потому, что двор, духовенство, дворянство, парламенты сами не желали отказаться от привилегий ни вследствие нужды, ни ради себя и для себя сущего права» . Следовательно, Гегель анализирует здесь не саморазвитие мирового духа, а реальные исторические факты, не оставляя в тени и материальную жизнь общества.
1 Гегель. Соч. Т. 8. М.-Л., 1935. С. 413-414.
Первым внешним оппонентом социологического идеализма явился географизм, или географическое направление в социальной философии. Географизм возник в начале XVIII века в трудах Ш. Монтескье, а свое классическое выражение получил в XIX веке у Г. Бок-ля, Э. Реклю и др. Вообще говоря, вопрос о влиянии географической среды на общественно-политические процессы и нравы общества был поставлен уже античными авторами — Гиппократом, Геродотом, Полибием. Но историческими предпосылками возникновения цельной концепции географического детерминизма послужили великие географические открытия, вызвавшие бурное экономическое, а соответственно и социально-политическое развитие Европы. На этапе своего формирования географизм сыграл прогрессивную роль, ибо он явился альтернативой и теологическому объяснению социума и философскому идеализму — как объективному, объясняющему историю предопределением, сверхестественным вмешательством, так и субъективному с его концепцией истории как случайного стечения обстоятельств. В противоположность им географизм за основу общественного развития принял фактор материальный. Но поскольку географический фактор в действительности является далеко не определяющим, то и концепция эта оказалась лишь слабым выражением материализма в социологии. И именно поэтому она очень часто сдавала и сдает свои позиции идеализму, а в политическом отношении оказывается нередко на вооружении реакционных сил.
Наглядным примером этого служит социально-философская школа, известная под названием геополитики. Возникнув в 30-х годах нашего века в Германии, она выполняла определенный социальный заказ — оправдать агрессивную политику нацистского государства стесненными географическими условиями. Если Германия
22
в течение XX века дважды развязывала мировые войны, рассуждали они, то виноват в этом вовсе не общественный строй и политический режим, а недостаточная обеспеченность страны сырьевыми и энергетическими ресурсами. Геополитическое понятие -жизненного пространства» и сегодня широко используется реваншистскими элементами в Германии и определенными кругами в других странах для обоснования своих экспансионистских программ.
ПРЕДПОСЫЛКИ И СУЩНОСТЬ ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
Если великие географические открытия и их первичные, лежащие на поверхности социальной действительности последствия откликнулись в философии зарождением и мощным всплеском географического детерминизма, то последствия вторичные, более глубинные, приведшие к эпохе революционной смены феодализма капитализмом в Западной Европе создали предпосылки и для более глубокого философского проникновения в сущность социальных явлений. Речь идет о предпосылках возникновения
