настроения, гуманизировать их, а в других — делать их более низменными, эгоцентристскими и даже человеконенавистническими.
Сводим ли менталитет к одному из этих уровней (скажем, к первому)? К двум нижним? Или к общественной психологии в целом? Если правилен последний вариант ответа, то тогда теряет смысл само введение в канву теоретического анализа понятия «менталитет», ибо оно перестает нести самостоятельную эвристическую нагрузку, превращаясь в дублера «общественной психологии». А дублеры в науке, в отличие от космонавтики, как известно, не нужны. Нам представляется, что менталитет как духовно-психологический облик общества объемлет собой два «нижних» уровня общественной психологии. Что же касается третьего, вырастающего на базе обратного воздействия на психологию надстроечных факторов, то необходимо учитывать специфические закономерности подобного воздействия.
Идеология не создает в массах какие-то новые чувства, а лишь кристаллизует, осознанно оформляет их, потенцируя одни (в зависимости от социально-классового содержания идеологии и надстройки в целом) и погашая по мере возможности другие. Таким образом, менталитет представляет собой наиболее фундаментальное и глубинное, а потому и наименее изменяемое в общественной психологии большой социальной группы (класса, нации и
200
ОБЩЕСТВЕННОЕ И ИНДИВИДУАЛЬНОЕ СОЗНАНИЕ
т. п.), в то время как политическое и идеологическое воздействие на него сравнительно кратковременно и приводит лишь к количественным, внутримерным изменениям менталитета. Кстати, именно в таком методологическом ключе, как нам представляется, решал проблему идейно-психологического воздействия марксизма на Россию, на российский менталитет Н. А. Бердяев: марксизм, не разрушая извечные основы этого менталитета, накладывался на созвучные себе черты русского коммунизма — общинное сознание, стремление к максимальной социальной справедливости и вселенской соборности.
На первый взгляд, выделение наряду с общественным сознанием сознания индивидуального, их подразумевающееся противопоставление друг другу может показаться непонятным. Разве человек, индивид, не есть существо общественное, а поскольку это так, то разве его индивидуальное сознание не есть в то же время сознание общественное? Да, в том смысле, что нельзя жить в обществе и быть свободным от общества, сознание индивида действительно носит общественный характер, ибо его развитие, содержание и функционирование определяются теми социальными условиями, в которых он живет. Общественное бытие отражается в сознании индивида по преимуществу не непосредственно, а пропущенным через «второй экран» — через «ограничители» социокультурные (связанные с уровнем культуры общества в целом, в т. ч. с господствующей картиной мира) и идеологические (связанные с особенностями восприятия общественного бытия, присущими отдельным большим социальным группам). Отметим, что к сознанию этих групп индивид может тяготеть либо в силу своего сегодняшнего социального положения, либо по происхождению, либо по воспитанию.
И все же сознание индивида далеко не тождественно ни сознанию общества в целом, ни сознанию доминантных для данного индивида больших групп.
Индивидуальное сознание есть отражение общественного бытия отдельным человеком через призму конкретных условий его жизни и его психологических особенностей. Это значит, что в сознании индивида сосуществуют (в одних случаях гармонично сочетаясь друг с другом, а в других — находясь в антагонистических противоречиях) различные духовные пласты и элементы. Таким образом, индивидуальное сознание — своеобразный сплав общего, особенного и единичного в сознании личности. Об общем и особенном в этом сплаве уже было сказано чуть выше, а единичное — это все то, что связано с индивидуальностью данной личности.
201
Взаимодействие, взаимоотношения общественного и индивидуального сознания носят диалектически противоречивый характер. С одной стороны, индивидуальное сознание проникнуто и, как правило, в массе своей организовано общественным сознанием, «насыщено» им. Но с другой стороны, содержание самого общественного сознания имеет своим единственным источником сознание индивидуальное. И то, что для меня и моих современников выступает как абсолютно надличностное, неперсонифицированное, на самом деле было внесено в общественное сознание конкретными личностями: и теми, имена которых мы помним — Эпикуром и Кантом, Шекспиром и Чайковским, Фомой Аквинским и Августином Аврелием, Ф. Бэконом и Марксом, Коперником и Эйнштейном, — и теми тысячами и сотнями тысяч, чьи имена в том же самом общественном сознании не сохранились. Выдающийся отечественный историк Е.В.Тарле писал: «Вряд ли что может быть труднее для историка известного идейного движения, как разыскивание и определение начала этого движения. Как зародилась мысль в индивидуальном сознании, как она себя поняла, как перешла к другим людям, к первым неофитам, как постепенно видоизменялась…» . Прослеживая (и прежде всего по первоисточникам) этот путь, историк воспроизводит на конкретном материале механизм включения инноваций индивидуального сознания в содержание общественного.
1 Тарле Е.К. Дело Бабефа. Очерк по истории Франции. Из литературного наследия академика Е.В.Тарле. М., 1981. С. 29.
Еще одна важная закономерность: функционирование идеи, уже включенной в содержание общественного сознания, ее «жизнь» или, напротив, возможное «умирание» также неотрывны от индивидуального сознания. Если идея длительное время не функционирует ни в одном индивидуальном сознании, она выходит в «тираж погашения» и в сознании общественном, то есть умирает.
Для правильного понимания характера, содержания, уровня и направленности индивидуального сознания большое значение имеет успешно развиваемая нашим обществоведением в последние десятилетия категория «социальная микросреда». Употребление этой категории позволяет вычленить из общего представления «социальная среда» конкретный и чрезвычайно важный ее фрагмент. Дело в том, что социальная среда, формирующая духовный мир индивида, не есть нечто единое и одноплоскостное. Это и мегасреда — огромный современный мир вокруг человека с его политическим, экономическим и идейно-психологическим противоборством и в то же время единством. Это и макросреда, скажем, наше недавно еще советское, а сейчас постсоветское общество. Это и микросреда — непосредственное социальное окружение человека, в качестве основных компонентов (референтных групп)
202
которого выступают семья, первичный коллектив — учебный, трудовой, армейский и т.д. — и приятельское окружение. Понять духовный мир данного конкретного индивида можно только с учетом воздействия на его сознание мега-, макро- и микросреды, причем воздействия неравномерного в каждом конкретном случае.
Сегодня категория «социальная микросреда» получила права гражданства во многих науках — в правоведении, педагогике, социологии, социальной психологии и т.д. И каждая из этих наук на богатейшем материале подтверждает чрезвычайно большую роль микросреды в формировании личности и ее дальнейшей жизнедеятельности. При всей значимости объективных социально-экономических условий жизни весьма важным, может быть, даже решающим для формирования нормативных установок личности является нередко идеологический и социально-психологический климат в семье, трудовом коллективе, приятельском окружении. Именно они непосредственно создают тот интеллектуальный и моральный стержень личности, на котором затем будет основано либо моральное и правомерное, либо аморальное и даже преступное поведение. Разумеется, индивидуальные особенности сознания детерминируются не только микросредой: необходимо учитывать не в меньшей степени и антропологические (биологические и психологические) особенности самой личности, обстоятельства его личной жизни.
3. ФОРМЫ ДУХОВНО-ПРАКТИЧЕСКОГО ОСВОЕНИЯ СОЦИАЛЬНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ
ПОЧЕМУ МНОГООБРАЗИЕ; ПОЧЕМУ ЕДИНСТВО?
Общественное бытие отражается общественным сознанием в различных формах. Такое многообразие обусловлено сложностью объекта познания окружающего нас мира, который не может быть сколько-нибудь достаточно познан в единой форме. Различные формы общественного сознания отражают различные стороны действительности, в связи с чем они характеризуются не только специфическим содержанием, но и специфическим способом познания своего объекта.
При этом формы общественного сознания возникают неодновременно, а по мере, во-первых, усложнения общественного бытия и, во-вторых, развития и обогащения познавательных способностей человека. Исторически первой формой общественного сознания является моральное сознание. Оно так же древне, как и само общество, ибо никакой социальный коллектив не может существовать, если его членами не соблюдаются определенные нормы поведения. В условиях первобытного общества возникают еще две формы общественного сознания сначала эстетическое, затем религиозное. Более позднее происхождение религии приходится
203
подчеркивать особо потому, что церковники и богословы пытаются внушить мысль о вечности религии, о ее первичности и по отношению к морали, и по отношению к искусству. В связи с переходом к классовому обществу возникают политическое сознание и правосознание, а позднее — в связи с отделением труда умственного от физического — научное и философское сознание.
Возникновение форм общественного сознания нельзя представлять как процесс законченный. По мере усложнения общественного бытия в целом или выхода на передний план какой-то одной стороны (сферы) социальных отношений возникает необходимость в новой форме социального оотражения и одновременно вызревают возможности ее появления. Так, сегодня с полным основанием можно говорить о рождении экологической формы общественного сознания, вызванной к жизни небывалым усложнением и обострением в сфере взаимодействия общества и природы и соответственно обострением отношений межды людьми по поводу их отношения к природе.
До сих пор мы говорили о многообразии форм общественного сознания. Но общественное сознание характеризуется также и единством всех этих многообразных форм. Объяснение этого единства мы находим также в самой природе отражаемого объекта: ведь несмотря на свою сверхсложность общественное бытие представляет собой единое целое.
Каждый из нас не раз слышал и читал об «историческом сознании», а порой и сам произносит это словосочетание. Но каков статус этого понятия? Можно ли считать историческое сознание еще одной относительно самостоятельной формой общественного сознания? Или перед нами срез, хотя и очень важный, с общественного сознания в целом?
Даже среди самих историков нет единого мнения на этот счет, начиная с вопроса о временных характеристиках этого духовного феномена. Одни авторы считают, что той специфической стороной социальной действительности, которую призвано отражать историческое сознание, является прошлое общественное бытие, и в таком случае историческое сознание сводится к исторической памяти. Другие видят в историческом сознании совмещение всех трех временных проекций — прошлого, настоящего и будущего. Расшифровывая данное положение, М. А. Барг писал, что историческое сознание общества включает в себя «его родовое прошлое (генезис), его видовое настоящее (данная фаза общественной эволюции) и его прозреваемое будущее, вытекающее из явного или неявного целеполагания» . Соглашаясь с М. А. Баргом в принципе, ибо историческое сознание только при таком совме
204
щении может быть истинным, целостным и плодотворным, обратим внимание на несомненное вторжение исторического сознания в таком случае в «суверенные» пространства других наук — социологии, когда речь идет о настоящем; футурологии, когда мы пытаемся понять «прозреваемое будущее» и т.д.
1 Барг М.А. Эпохи и идеи. Становление историзма. М., 1987. С. 5.
В конечном счете, как нам представляется, и сам М.А.Барг склоняется к выводу о том, что историческое сознание, несмотря на поистине непреходящее значение для общества содержащейся в нем информации, не представляет собой самостоятельную форму общественного сознания. «Неправомерно, — пишет он, без всяких оговорок ставить знак равенства между историческим и общественным сознанием, поскольку первое лишь измерение, срез второго» . И все же точку в решении этой проблемы ставить еще рано, тем более что повысившийся к ней сегодня интерес может привести к появлению новых аргументов и новых концепций.
1 Барг М.А. Эпохи и