— совокупность наработанных обществом соответствующих институтов и учреждений, культура межклассовых и межпартийных отношений и т.д.
Для сравнения приведем схему, отражающую структуру социума в традиционном марксистском понимании (схема 2). О традиционности ее можно говорить хотя бы потому, что в течение десятилетий она перекочевывала из одного учебника в другой, обогатившись только одним компонентом общественной психологией .
1 Для сравнения см.: Основы марксистской философии. М., 1958. С. 352; 2-е изд. М., 1962. С. 301; Основы марксистско-ленинской философии: учебник. М., 1971. С. 273; Введение в философию: Учебник для высших учебных заведений. /Д., 1989. Ч. 2. С. 459; Философский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 475.
Иногда думают, что предлагаемая нами схема менее гуманистична по сравнению с традиционной, поскольку в фундаменте последней производительные силы общества, а следовательно, и человек как главный компонент этих сил. Новая же схема, по
329
мнению оппонентов, элиминирует человека и посему является техницистской. Напрашиваются контраргументы.
Во-первых, схемы сами по себе не могут быть гуманистичны или негуманистичны. Но если уж давать им подобную оценку, то более гуманистичны те из них, которые ближе к истине, адекватней отражают объект и способны, в силу этого, облегчить поиски путей гуманизации общественных отношений.
Во-вторых, и предлагаемая схема, и традиционная характеризуют не отдельного индивида (структуру его природы, сущности, например): они призваны отразить структуру социального коллектива (социума), то есть совокупного общественного человека. Вот почему аргументация к человеку при сравнении этих схем теряет смысл (как практический, так и идеологический).
Мы привели для сравнения две схемы структуры социума с целью не просто вскрыть ограниченность одной и преимущества другой, но и высветить все то рациональное из социологического наследия, что должно быть использовано при движении к многомерному видению истории.
ВОПРОСЫ ДЛЯ САМОКОНТРОЛЯ
1. В чем сущность каждого из трех основных подходов к определению культуры?
2. Каковы основные функции культуры?
3. Каким образом культура оказывает детерминирующее воздействие на развитие общества?
4. В каком смысле говорят о дегуманизации культуры как глобальной опасности?
15 ГЛАВА
СОЦИАЛЬНОЕ ПОЗНАНИЕ
ИСТОКИ СПЕЦИФИЧНОСТИ
Словосочетание «социальное познание» само по себе двусмысленно. В одних работах под социальным познанием имеют в виду познание обществом всего окружающего нас мира, в том числе природного, в других — познание общества. Мы будем говорить о социальном познании во втором смысле.
Учитывая, что общие основы теории познания читателю уже известны, сосредоточим свое внимание на том, что отличает познание, социума от познания других объектов.
1. Социум является самым сложным из объектов познания, ибо представляет собой высшую форму движения материи. В силу этого сущность социальных явлений и процессов, закономерные связи между ними обнаруживаются гораздо труднее, чем это происходит при исследовании неорганической и органической природы.
2. В социальном познании мы имеем дело с исследованием не только материальных (как в естествознании), но и идеальных, духовных отношений. Эти отношения не просто вплетены, «вмонтированы» в конструкцию материальной жизни общества, но и сами по себе значительно сложнее, многообразнее и противоречивее, чем связи в природе.
3. В социальном познании общество выступает и как объект, и как субъект познания: люди творят свою собственную историю, и они же познают ее. Такое тождество объекта и субъекта не может быть оценено однозначно. С одной стороны, оно имеет положительное значение, поскольку процессы, протекающие в обществе, наиболее близки познающему субъекту по его непосредственному и опосредованному жизненному опыту, что способствует глубокому осмыслению и правильному познанию этих процессов. Но, с другой стороны, в совокупном субъекте познания представлены разные, порой диаметрально противоположные, воли, интересы, цели. В результате и в сами исторические процессы и в их познание привносится изрядный элемент субъективизма. Вспомним по этому поводу известный афоризм: «Если бы теоремы Пифагора затрагивали кровные интересы людей, они давно были бы опровергнуты».
Говоря о специфике социального познания, следует избегать крайностей. Одна из них представляет собой полный перенос есте
331
ственно-научного подхода на изучение общественных явлений (концепция «действия» Т. Парсонса, социометрические идеи Я. Морено и т.д.). В плане психологическом такая ориентация во многом связана с растущим авторитетом физики, химии, биологии, кибернетики. Так, сегодня мы встречаем попытки посредством прямой редукции к физическому, используя, в частности, теорию относительности Эйнштейна, объяснить причины исторического отставания России: Россия-де в течение веков использовала иной, чем в Европе, тип энергетического развития — пространственный (а поглощение пространства замедляет течение времени), теперь же предстоит переход на преобладающий в истории тип развития — временной. Но ведь никакого прироста знания — ни концептуального, ни просто содержательного — такое объяснение не дает. Отрицательное воздействие пространственного расширения России на ход ее исторического развития прекрасно сознавали многие русские мыслители еще в XIX веке, заведомо не будучи знакомы с возникшей гораздо позднее теорией относительности. Так, П. Я. Чаадаев писал в «Апологии сумасшедшего»: «Есть один факт, который властно господствует над нашим историческим движением, который красною нитью проходит через всю нашу историю, который содержит в себе, так сказать, всю ее философию, который проявляется во все эпохи нашей общественной жизни и определяет их характер, который является в одно и то же время и существенным элементом нашего политического величия и истинной причиной нашего умственного бессилия: это — фактор географический» .
1 Цит. по: Русская идея. М., 1992. С. 48.
Ошибочно впадать и в другую крайность, настаивая на непригодности для обществоведения буквально всех тех методов, которыми исследуется природа. Конкретные методики действительно отличаются друг от друга. Так, например, методика исторического исследования включает в себя такие уникальные компоненты, как методика датировки и локализации исторических фактов, методика идентификации личности и т.д. [2]. Но, разумеется, специфику конкретных методик нельзя возводить в абсолют: существует взаимопроникновение частных методик. Биология традиционно использует наряду со специфически своими химические и физические методы исследования; социология — методы психологии, социальная антропология — биологические методы. И, наконец, все науки (и естествознание, и обществознание) сходятся в едином философском методе, независимо от того сознательно или несознательно применяется он исследователем.
2 См.: Пронштейн А. П., Данилевский И. Н. Вопросы теории и методика исторического исследоваиия. М., 1986.
Таким образом, перед нами типичный пример диалектики общего, особенного и единичного (специфического).
332
1. ЭМПИРИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ СОЦИАЛЬНОГО ПОЗНАНИЯ
Огромные успехи теоретического знания, восхождение ко все более высоким уровням абстракции нисколько не умалили значимость и необходимость исходного эмпирического знания. Так обстоит дело и в обществоведении.
Первичным и элементарным познавательным процессом эмпирического уровня социального познания, как и научного познания вообще, остается наблюдение. А любое научное наблюдение, в отличие от ненаучного, связано с решением определенной научной проблемы или задачи.
Специфика наблюдения в обществознании дает себя знать уже в так называемом невключенном наблюдении. Подобное наблюдение широко распространено и в естественных науках. В чем же суть различия? Следует вспомнить, что в обществознании речь идет о познании, касающемся одушевленных, наделенных сознанием объектов. И если, например, звезды даже при многолетнем наблюдении за ними остаются совершенно невозмутимыми по отношению к наблюдателю и его затее, то в общественной жизни дело обстоит иначе. Как правило, обнаруживается обратная реакция со стороны изучаемого объекта, что либо делает наблюдение с самого начала невозможным, либо прерывает его где-то посередине, либо вносит в него такие помехи, которые существенно искажают результаты исследования.
Вот почему с большим доверием в социологии, истории, социальной психологии относятся к включенному наблюдению, которое осуществляется не со стороны, не извне по отношению к изучаемому объекту (скажем, малой или большой социальной группе), а изнутри ее. При этом следует различать активное и пассивное включенное наблюдение. В первом же случае наблюдатель (как правило) внедряется инкогнито в интересующий его социальный коллектив религиозную общину, бригаду рабочих и т.п. в качестве ничем не отличающегося от других члена коллектива. При такой включенности вероятность возмущения со стороны объекта исследования сводится к нулю. Пассивная легальная включенность, для того, чтобы привести к достоверным результатам, требует большого взаимопонимания между субъектом и объектом, уверенности исследуемых, что наблюдение не будет использовано во вред им.
Несколько слов о наблюдении, которое условно можно назвать статистическим. Как правило, оно носит опосредованный характер, то есть исследователь, будучи не в силах лично измерять интересующие его параметры и индикаторы общественной жизни, вынужден обращаться к официальным статистическим справочникам,
333
либо к тому, что встречает в журналистике. И в том, и в другом случае требуется повышенная осторожность. Издавна известен афоризм: «Есть три вида лжи: просто ложь, гнусная ложь и статистика». Разумеется, в нем высмеивается не статистика как наука и не статистическое наблюдение, а тот способ, которым нередко в истории обращались с ними официальные круги различных стран. Наглядным примером в этом отношении могут служить статистические справочники, ежегодно выходившие в бывшем СССР. В целях дезориентации общественного мнения те или иные экономические и социальные показатели не только искажались (либо умалчивались), но и нередко преподносились в непригодном для сопоставления виде. Если, скажем, итоги прошлого года по каким-то позициям давались в абсолютных величинах, то в следующем году они преподносились уже в процентах, что, естественно, затрудняло, а в некоторых случаях делало невозможным сопоставление и достоверные выводы. Можно привести множество примеров статистических фальсификаций в публицистике. Так, несколько лет назад одно из наших центральных изданий, желая доказать, как хорошо жили рабочие России до революции, привело диаграммы, из которых следовало, что реальные доходы последних не так уж и отличались от реальных доходов их английских коллег. Но что сделал автор публикации? В одном случае он взял усредненные данные, касающиеся английского рабочего класса в целом, а во втором прибегнул к итогам обследования на одном заводе — Сормовском в Нижнем Новгороде. Но ведь Сормовский завод был и остается заводом металлообрабатывающим, машиностроительным, «металлисты» же в силу своей высокой квалификации относились в России к числу самых высокооплачиваемых рабочих.
При всей своей значимости и необходимости наблюдение в обществознании демонстрирует те же самые принципиальные недостатки, что и в других науках. Оставаясь в границах наблюдения, мы не сможем изменить объект в интересующем нас направлении, регулировать условия и ход изучаемого процесса, воспроизводить его настолько многократно, насколько это требуется для завершенности наблюдения. Существенные недостатки наблюдения в значительной степени преодолеваются в эксперименте.
Если наблюдение является по своему существу созерцающим, то в эксперименте рельефно вырисовывается его активный, преобразующий характер. В эксперименте мы вмешиваемся в естественный ход событий. Воспользуемся тем определением эксперимента, которое предложено В. А. Штоффом: «Эксперимент есть вид деятельности, предпринимаемой в целях научного познания, открытия объективных закономерностей и состоящей в воздействии на изучаемый объект (процесс) посредством специальных инструментов и приборов, благодаря чему удается: 1)
