Познание политической сферы продолжает и развивает эту тенденцию. Здесь также новое знание предстает как открытие группы законов новой области знания, казалось бы, не связанной с предыдущими сферами. Вместе с тем оно также имеет и ретроспективное значение. Более того, область этой ретроспективной ориентации здесь даже шире, чем при познании сферы социальной. Ибо познание политической сферы не только углубляет и конкретизирует понимание материально-производственной сферы (можно ли, например, всерьез браться за изучение современной экономики без понимания роли государства), но понимание сферы социальной. Так, само существование и функционирование общества в условиях классов могут быть поняты только при учете роли, функций политической системы этого общества.
И наконец, познание духовной сферы как бы венчает этот познавательный процесс. Здесь также наряду с открытием знания о новой сфере — духовной делается шаг к более глубокому, теоретически конкретному постижению всех предыдущих сфер. Так, через изучение науки более глубоко понимается суть научно-технической революции, через понимание социально-психологических факторов — природа духовных моментов этнических общностей, через понимание идеологии — механизм действия политических институтов.
Таким образом, движение познания от одной сферы к другой — это не просто экстенсивное наращивание знания, «прикладывание» одного знания к другому. Нет, здесь налицо и непрерывное открытие новых законов, и в то же время непрерывное обогащение, конкретизация понимания законов сфер, выяапенных ранее. Это и есть своеобразный механизм движения от абстрактного к конкретному. Прекрасно выразил этот процесс Гегель. Он писал, что познание «начинается с простых определенностей, и последующие определенности становятся все богаче и конкретнее. Ибо результат содержит в себе свое начало, и дальнейшее движение этого начала обогатило его (начало) новой определенностью. Всеобщее составляет основу: поэтому поступательное движение не должно пониматься как течение от некоторого другого к некоторому другому. На каждой ступени дальнейшего определения всеобщее возвышает всю массу своего предыдущего содержания… уносит с собой все приобретенное и обогащается и сгущается внутри себя» [1].
1 Гегель Г. Наука логики. М., 1972. Т. 3. С. 306-307.
Мы перечислили далеко не все тенденции сфер общественной жизни. Думается, перспективно изучение тенденции взаимосвязи сфер с природой, когда выясняется, как по-разному раскрывается природа, природное в рамках каждой сферы.
Короче говоря, круг тенденций сфер общественной жизни далеко не исчерпан. Да мы и не стремились к полному реестру. Для нас важно отметить само наличие этой области взаимосвязей сфер, выявить некоторую плоскость жизни общества, которая, к сожалению, крайне мало исследована.
В заключение следует подчеркнуть еще раз, что причинно-следственные, функциональные связи основных сфер общественной жизни, равно как и свойственные им тенденции, выражают самые общие, самые абстрактные взаимосвязи общественной формации. В реальной же действительности общества они бесконечно варьируются и модифицируются, обладают — и каждая, и все вместе — разной степенью развития, разной мерой эксплицированности. Так что «накладывать» эти модели на живую реальность общества, «подгонять» ее под эти связи было бы, конечно, ошибочно, но и игнорировать эти связи как модели реальных процессов, игнорировать их методологические возможности было бы не меньшей ошибкой.
4. Общественно-экономическая формация как целостность общественного организма
Мы рассмотрели составные элементы общества: основные сферы общественной жизни, «элементарные частицы» общества, выявили различные системно-структурные связи между ними. Итоги этого рассмотрения свидетельствуют о том, что общество включает в себя некоторое множество взаимопересекающихся, взаимопронизывающих друг друга системно-структурных образований. Этот вывод принципиальной полисистемности, полиструктурности общества является, на наш взгляд, одним из важных теоретических достижений социальной философии последних десятилетий.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что указанные системно-структурные образования отнюдь не существуют изолированно, независимо друг от друга. Напротив, сохраняя свою качественную определенность, они взаимопронизывают друг друга, взаимосвязаны друг с другом. Так, например, причинно-следственные связи сфер общественной жизни соотносятся с субординацией видов деятельности, дифференциация сфер внутренне связана с дифференциацией «элементарных частиц». Более того, различные системно-структурные элементные образования в обществе, соединяясь, определенным образом взаимопереплетаясь, образуют некую качественную общественную целостность, некий исторически определенный тип общественных связей и зависимостей. Эта своего рода метасистема, целостный тип общества, складывающийся на определенных этапах его развития, и представляет собой общественно-экономическую формацию.
Общественно-экономическая формация — это своего рода скелет общества, в котором фиксируются и опорные точки общественного организма, и основные зависимости его элементов, и основные механизмы, связывающие их друг с другом.
Будучи основной типологической характеристикой общества, выражая его целостность, общественно-экономическая формация выступает и основным ключом для понимания его эволюции, т.е. выступает и как характеристика исторических этапов развития общественного организма.
В теории общественно-экономической формации имеется много открытых проблем, рожденных современным развитием общественной практики и теории. Мы бы хотели в заключение отметить одну из них.
Магистральной линией марксистского понимания общественно-экономической формации является понимание ее целостности, системной природы. Но системность системности рознь. Мы полагаем, что на современном этапе развития всего обществоведения, когда выявлены в обществе самые различные системно-структурные образования, когда само общество предстает как полифония разных, вза-имопересекающихся системно-структурных образований, понимание общественно-экономической формации как интегрирующей общественной системы, своего рода метасистемы должно носить соответственно сложный многоплановый характер. Это означает, между прочим, что понимание должно быть избавлено и от упрощенного выделения элементов формации, и от линейно-однозначных зависимостей. Без такого развития учения о формации сложную современную общественную жизнь не понять.
Учение К. Маркса о формационной структуре общества явилось значительным завоеванием социально-философской мысли. Оно акцентировало внимание на экономико-социальных основах общества, позволило более объемно представить его структуру, выделить основные элементы, раскрыть основополагающие связи. Вместе с тем это учение было абсолютизировано и канонизировано, что затормозило его развитие, реализацию его методологического потенциала. На фоне новых поисков мировой социально-философской мысли отчетливо проявились крайности и односторонности формационной структуры общества. Эти крайности выразились: во-первых, в абсолютизации экономической основы структуры общества; во-вторых, в недооценке системнообразующего значения нематериально-экономических факторов общественной структуры, таких, например, как политические, культурологические, этнические и т.д.; в-третьих, в излишней жесткости формационно-структурных связей, их слабой вариантности применительно к конкретным условиям и этапам развития исторических эпох, регионов, стран; в-четвертых, в тенденции к «накладыванию» формационной структуры на характеристику любого конкретного общества, подгонке его особенностей под формацион-ные схемы; в-пятых, в излишнем противопоставлении формационной структуры как «единственно правильной» иным моделям структуры общества как идеалистическим и ошибочным [1].
Мы полагаем, что исправление сложившегося положения должно заключаться не в отказе от формационного понимания структуры общества вообще, а в развитии этого понимания, отказе от его абсолютизации, во взаимообогащении всех современных социально-философских учений о структуре общества.
1 «Учение о формациях внушает сомнение уже в силу универсальности применения, на которое оно претендует. Оно выделяет один аспект исторической жизни — социалььно-экономичсский. Исключительная значимость этого аспекта совершенно несомненна. Но можно ли доказать, что на любом этапе истории именно социально-экономические отношения детерминировали общественную жизнь в целом, что это же определяющее значение они имели и в первобытности, и в античности, и в средние века, и на Востоке или Африке в такой же мере, как в Европе Нового времени». «Развитие наук о человеке и обществе на протяжении последних десятилетий с повой силой и убедительностью демонстрировало символическую природу социальных отношений Эти дисциплины — структурная и символическая антропология, семиотика, историческая поэтика, культурология, история менталь-ности, герменевтика (» ее версиях, разрабатывающихся Дильтеем, Хайдеггером. Гадамером) — сложились после Маркса… Объяснительные модели марксизма по-прежнему ограничиваются преимущественно сферой производственных отношений, тогда как все более тонкие материн оттесняются на периферию мысли или игнорируются» (Гуревич А.Я. Теория формаций и реальность исторпи//Вопросы философии. 1990. No 11. С. 36, 39).
Цивилизация. Одним из важных принципов членения историй общества является цивилизационный подход. Что же представляет собой цивилизация как этап, фрагмент исторического процесса?
К сожалению, в социально-философской науке сегодня нет общепринятого понятия цивилизации. Думается, совершенно справедливо писал Г.Г. Дилигенский: «Цивилизация» принадлежит к числу тех понятий научного и обыденного языка, которые не поддаются сколько-нибудь строгому и однозначному определению. Если попытаться как-то объединить различные его значения, мы, очевидно, получим скорее некий интуитивный образ, чем логически выверенную категорию. И все же за этим образом будет стоять определенная реальность — целостность материальной и духовной жизни людей в определенных пространственных и временных границах» [1].
Мы полагаем, что особенность цивилизационных этапов раскрывается при сопоставлении с принципами выделения формационных структур. Здесь можно выделить следующие моменты.
1 Дилигенский Г.Г. «Конец истории» или смена цивилизаций?//Вопросы философии. 1991. No 3. С. 23.
Во-первых, цивилизация содержит указания на определенную высоту, зрелость развития общества. В этом контексте сопоставляются дикость, варварство, цивилизация как этапы человеческой истории.
Во-вторых, цивилизация не связана с жестким выделением способа производства, общественного производства как определяющего фактора жизни общества, она основана на более широком круге выделяемых основ общественной структуры, или, как отмечал Манн-гейм, центров систематизации.
В-третьих, при выделении цивилизации налицо тенденция к вычленению в качестве основ общества культурологических факторов духовных моментов общества.
В-четвертых, цивилизация фиксирует более конкретно-эмпирический пласт общественной жизни, ее особенности и взаимосвязи, нежели формация.
В-пятых, цивилизация связывается с особенностями всемирно-исторических изменений XX в., характеризующих общие тенденции всех стран на современном этапе.
Очевидно, что перечисленные особенности предполагают большое разнообразие выделяемых цивилизационных структур общества. Более того, цивилизационный подход из-за множественности исходных принципов, нацеленности на конкретные особенности общества, видимо, в принципе исключает признание какого-то конечного числа цивилизаций. В литературе сегодня встречаются выделения локальных цивилизаций, цивилизаций Запада, Востока, Юга и т.д., космогенной, традиционной, техногенной цивилизаций, современной планетарной цивилизации и т.п. Нет сомнения, что цивилизационный подход является важным аспектом понимания общества.
Мы полагаем, что трактовка формации К. Марксом по существу не альтернативна цивилизационному подходу. Можно, конечно, спорить, какой подход является базовым, а какой его развитием, частным случаем (на наш взгляд, формационный подход основололагающ), но суть дела в их реальной взаимодополняемости.
5. Историческое развитие структуры общества
Историческое расщепление социальной и политической сфер. Историческое развитие формаций проявляется и в расщеплении социальной и политической жизни.
Первая фаза этого процесса — это развитие влияния политико-управленческой системы на конституирование социальных общностей вообще. Ясно, что в условиях первобытного синкретизма такого конституирующего воздействия вообще не было. Рабство в этом отношении значительно более интересно. Здесь политико-управленческая система проводит непреодолимую грань между членами официального общества, с одной стороны, и рабами, стоящими за пределами всяких общественных прав, — с другой. Свободные, объединенные в официальное общество и находящиеся за его пределами — вот демаркационная линия, закрепленная политико-управленческими институтами рабовладельческого общества.
В феодальном обществе политическая надстройка уже не делит людей на членов общества и стоящих вне этого общества. Она, если можно так выразиться, всех вбирает в себя, ликвидировав вообще институт стоящих за пределами официальной жизни. Вместе с тем, вобрав все социальные группы в себя, политико-юридическая система феодализма разделяет их по разным ступеням общественного статуса, жестко закрепляя это различие [1].
1 «Старое гражданское общество, — писал К. Маркс о феодальном обществе, — непосредственно имело политический характер, т.е.
