не делится на движущую или недвижущую.
Другое дело, что в конкретных условиях при анализе отдельных этапов истории, конкретных стран и народов необходимо различать позиции разных социальных субъектов, их разный вклад в прогрессивные преобразования в обществе или противоборство им. Но эта расстановка социальных сил, имеющая конкретно-историческое значение, ни в коем случае не должна перерастать в общее отрицание качества движущей силы истории за определенной деятельностью той или иной социальной группы.
Возможно, нам могут сказать, что не столь уж важно, считать или не считать движущей силой истории деятельность, скажем, того или иного класса, если признано, что в данных конкретных условиях его роль реакционна. На самом же деле теоретическая нечеткость в решении подобных вопросов не столь уж методологически безобидна.
Думается, связывая движущие силы общества только с тенденциями прогресса, приковывая теоретическое внимание к одним субъектам, к одной деятельности, мы — вольно или невольно — оставляем за бортом серьезного теоретического анализа других субъектов, другую деятельность. Такая ситуация не наша теоретическая выдумка. Если взглянуть на общий анализ движущих сил развития нашего общества, то нетрудно заметить, что мы усердно и восторженно описывали силы нашего прогресса и не видели, не анализировали те силы, ту деятельность, которая была направлена в другую сторону. В итоге понимание реальных сил оказалось очень урезанным, а образ всех движущих сил нашего общественного развития — обедненным.
Вот почему принципиально важно не ограничивать характеристику движущих сил, не привязывать ее только к прогрессивным — или любым другим — силам общества, а понимать ее как универсальную черту всякой человеческой деятельности.
Анализ движущих сил общества раскрывает, сколь мощны и многогранны силы людей, как много им подвластно, как они по-настоящему творят историю. В то же время именно анализ этих сил побуждает сказать и о том, что они не беспредельны, что есть такие цели, ориентиры, ставить которые перед людьми не только ошибочно в силу их невыполнимости, но и социально безответственно, ибо в стремлении к этим целям ни к чему иному, кроме как к разочарованиям и социальным потрясениям, прийти нельзя. Речь идет о еще недавно весьма политически популярной идее построения коммунизма, нового совершенного общества. В более обобщенном плане эту ситуацию можно сформулировать как сознательную задачу построения определенной формации.
Люди, и только они одни, создают все, в том числе и новые ци-вилизационные, формационные формы жизни. Но в каком смысле они создают эти новые всеобщие формы? Люди действуют, руководствуясь конкретными задачами совершенствования условий своей жизни, развития своего творчества, свободы, развития своей собственной человеческой сущности. Эти цели и задачи глубоко конкретны, они вытекают из неповторимо конкретных условий каждой общности, живущей в определенных условиях и в определенное время. Именно этот конкретный пласт жизненных изменений, каждый раз измеряемый конкретной эффективностью и закрепляемый или отбрасываемый в зависимости от его эффективности, и составляет основное пространство действия людей, проявления их движущих сил, их целе-полагания [1]. Поскольку из множества этих конкретных изменений вытекают и всеобщие изменения цивилизационно-формационных форм бытия людей, постольку люди и выступают их творцами, движущими силами. Но, подчеркиваем, эта роль деятельности людей суть следствие, результат конкретного совершенствования их жизни, она вторична, производна. Она имеет смысл и значение лишь до тех пор и постольку, пока и поскольку она сопрягается с конкретным совершенствованием бытия людей и закрепляет его.
1 Гегель писал: «Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов, их характеров и способностей и притом таким образом, что побудительными мотивами в этой драме являются лишь эти потребности, страсти, интересы и лишь они играют главную роль… страсти, своекорыстные цели, удовлетворение эгоизма имеют наибольшую силу; сила их заключается в том, что они не признают никаких пределов, которые право и моральность стремятся установить для них, и в том, что эти силы природы непосредственно ближе к человеку, чем искусственное и продолжительное воспитание, благодаря которому человек приучается к порядку и к умеренности и соблюдению права и моральности» (Гегель Г. Соч. Т. 8. С. 20).
К сожалению, это соотношение нередко «переворачивается». В таком случае в человеческой жизнедеятельности на первый план выдвигается именно стремление ко всеобщим преобразованиям и построению новой формации коммунистической или любой другой. Тогда конкретное совершенствование жизни людей, их собственное развитие выступают уже как нечто вторичное, производное. А такое «переворачивание» неминуемо приводит к диктатуре идеи над жизнью, к попытке реальную сложность, переменчивость, непредсказуемость общественной жизни загнать в заранее заданные схемы. Рано или поздно эта приоритетность общей идеи или цели приходит в столкновение с реально-конкретными интересами и потребностями людей, в конечном счете превращается в игнорирование человека. Исторический опыт XX в. со всей убедительностью показал, что постановка перед массами — движущими силами истории — задачи построения нового общества, новой формации, взятая в отрыве от удовлетворения повседневных интересов людей, выдвинутая в качестве безусловного приоритета, ни к чему иному, кроме как социальному краху, привести не могла.
Из всего этого вытекает достаточно очевидный вывод, что при всем могуществе движущих сил общества они не могут ставить задачи типа построения новой формации. Не могут не потому, что неизвестно, хороша или плоха эта формация, а не могут в принципе. Ибо формационные сдвиги, будучи в конечном счете результатом совокупной, конкретной деятельности людей, возникают как продукт объективно-закономерных изменений истории, они возникают post factum, в общественном итоге истории [1]. Превратить формационную идею в цель человеческой деятельности — значит рано или поздно превратить себя в раба этой идеи и тех сил, которые будут ею спекулировать.
2. Действующие лица истории
Ранее мы уже рассматривали, какие социальные общности складываются в обществе, как они взаимосвязаны друг с другом. Теперь рассмотрим эти социальные общности в качестве субъектов общественной деятельности, исторического процесса.
Народ и его роль в жизни общества. Народная общность — это не просто общий признак она реализуется, функционирует в определенной деятельности многих людей. Стало быть, ее значение может быть оценено и по тому, как эта деятельность влияет на ход истории.
Рассматривая роль народных масс в истории, социальная философия подчеркивает, во-первых, что роль народных масс является решающей, определяющей и, во-вторых, что она исторически развивается, возрастает. Кратко рассмотрим эти характеристики.
1 «Время одуматься, осознать: что с нами случилось? И прежде всего понять нельзя строить какую бы то ни было общественную систему. Никто сознательно не строил ни феодализм, ни капитализм, ни даже первобытнообщинный строй. Люди стремились к созданию рациональных форм бытия. Строили, перестраивали, приобретали хозяйственный и политический опыт. Мы первая в мире страна, сделавшая приоритетным не решение насущных задач, стоящих перед человеком, а выполнение пунктов программы, заранее составленной по определенной теоретической схеме» (Киев Л. Мифы уходящих времен//Известия. 1990. 2 апр.).
Решающая роль народных масс в истории раскрывается во многих параметрах. Мы уже писали, что народ — это прежде всего общность трудящихся, главной производительной силы общества. Это качество народа главным образом и обусловливает решающую роль в истории. Именно народные массы создают все материальные и в значительной мере духовные блага в обществе, именно их труд представляет собой не что иное, как непрерывное действование, функционирование материального производства. Стало быть, именно благодаря труду народных масс удовлетворяются все важнейшие потребности общества, создаются решающие условия для существования, развития, функционирования всех видов, форм общественной деятельности.
В признании решающей роли народных масс в истории определенным образом выражается, преломляется положение о роли материального производства в обществе. По существу, эти две формулы выражают одно и то же содержание, но выражают его как бы с разных сторон. Так, если идея об определяющей роли материального производства акцентирует внимание на значении определенных законов, оставляя в тени оценку самих субъектов этой деятельности, то идея о решающей роли народных масс, напротив, высвечивает именно роль субъектов, людей, оставляя на втором плане сам материально-производственный механизм. Но и та и другая идеи есть не что иное, как грани, аспекты выражения одного и того же материалистического тезиса, суть которого в признании определяющей роли созидательной деятельности в истории. Поэтому положение о решающей роли народных масс в истории характеризует не только социологическое содержание, но оно имеет и важный философский смысл, выступая одной из граней решения основного вопроса философии применительно к обществу.
Решающая роль народных масс особенно рельефно раскрывается при сопоставлении с ролью выдающихся личностей, отдельных социальных групп в истории.
Эти личности, группы, организации могут принимать принципиальные и важные решения, могут указывать новые пути общественного развития, возглавлять, направлять общественные процессы, короче, выдающиеся личности могут очень и очень многое, недаром и называются они выдающимися. Но вся эта их выдающаяся деятельность возможна лишь в условиях, когда каждодневно и каждочасно миллионы представителей народа занимаются простыми, будничными делами: выращивают хлеб, строят города, дороги, добывают полезные ископаемые и т.д. Более того, любой самый дерзновенный замысел того или иного лидера лишь тогда воплощается в жизнь, когда опять-таки трудом и усилиями народных масс он становится социальной реальностью. Так, государственно-прозорливым было решение российского императора Петра I «прорубить» окно в Европу, иметь порт на берегу Балтийского моря. Но это решение так и осталось бы благим намерением, не больше, если бы тысячи крестьян и ремесленников своим потом и кровью не построили новый город Петербург. Наполеон Бонапарт владел великим полководческим талантом. Но что бы значил его талант, если бы не было тысяч солдат, которые своим ратным трудом воплощали в жизнь его военные замыслы.
Таким образом, когда мы сопоставляем историческую значимость деятельности трудящихся масс, с одной стороны, и деятельность выдающихся личностей — с другой, тогда и обнаруживается, что, несмотря на всю будничность и прозаичность каждодневных действий миллионов трудящихся, несмотря на всю яркость действий выдающихся личностей, решающая роль принадлежит все же именно трудящимся, народным массам. Ибо действительная социальная значимость тех или иных дел оценивается не блистательностью отдельных проявлений человеческого гения, не тем, на авансцене ли истории или за ее кулисами они происходят, а глубиной воздействия на всю общественную жизнь, социальной масштабностью и значимостью этих дел [1]. В этом отношении роль народных масс и выступает как действительная основа всей жизни общества, поэтому она и решающая.
Решающая роль народных масс в истории, по существу, инвариантна по отношению к уровню развития общества, по отношению к различным историческим ситуациям. Всегда и везде именно народные массы и только они одни были, есть и будут решающей силой истории, ее творцами. Поэтому роль народных масс не может быть ни большей, ни меньшей, она — именно как решающая — не падает и не возрастает.
1 «Поступательное движение мира происходит только благодаря деятельности огромных масс и становится заметным только при
