и времени чувственному
созерцанию безотносительно к восприятию отдельных
явлений свидетельствует, по убеждению Канта, что они
чистые априорные созерцания. Именно созерцания, а не
понятия, настаивает Кант, ибо понятия заключают в себе
множество различных представлений, между тем как
пространство и время совершенно однородны: мы восп
ринимаем одно-единственное пространство, так же как и
одно-единственное время. Именно поэтому пространст
во и время не являются, по Канту, категориями, понятия
ми, формами мышления, а значит, формами,
получающими свое содержание извне.
Пространство и время действительно абсолютно необ
ходимые и безусловно всеобщие формы (и вместе с тем 13
13 Кант И. Соч. Т. 3. С. 144.
41
условия) существования явлений. Признавая этот посто
янно подтверждаемый не только повседневным опытом,
но и всей историей человечества факт, Кант тем не менее
истолковывает его в духе субъективизма и агностицизма.
Логика его рассуждения такова: абсолютная всеобщность
пространства и времени несомненна в границах чувст
венно воспринимаемого мира явлений, но она принци
пиально недоказуема опытом. Последнее обстоятельство
привело Юма к выводу, с которым нельзя согласиться:
всеобщность пространства и времени проблематична.
Чтобы исключить этот вывод, существует лишь один путь —
признание априорности (а тем самым и необходимой
всеобщности) пространства и времени.
Субъективистское истолкование факта всеобщности
пространства и времени, которое Кант называет ” мета
физическим”, он дополняет ” трансцендентальным ис
толкованием”. Суть последнего — обоснование тезиса:
только признание априорности пространства и времени
делает возможным математику и механику. ” Геометрия
есть наука, определяющая свойства пространства синте
тически, и тем не менее a priori” 14. Касаясь понятий ”чи-
стого естествознания”, т.е. теоретической, ньютоновской
механики, Кант замечает, что они предполагают эмпири
ческие восприятия, которые возможны лишь во времени.
Следовательно, эти понятия механики в отличие от чисто
априорных понятий математики представляют собой син
тез априорного и эмпирического знания.
Пространство характеризуется Кантом как внешнее,
время — как внутреннее априорное созерцание. Это раз
граничение, вызываемое необходимостью теоретическо
го обоснования признания внешнего мира чувственно
воспринимаемых явлений, никоим образом не вытекает
из понятия чистого созерцания. Тем не менее Кант счита
ет пространство «формой всех явлений внешних
чувств”, а время — лишь внутренним созерцанием.
«Только благодаря пространству, — говорит Кант, — воз
14 Там же. С. 132.
42
можно, чтобы вещи были для нас внешними предмета
ми”. Время же ”не может быть определением внешних
явлений: оно не принадлежит ни к внешнему виду, ни к
положению и т.п.; напротив, оно определяет отношение
представлений в нашем внутреннем состоянии”15. Ко
нечно, пространственная определенность явлений в от
личие от их существования во времени фиксируется
зрением, осязанием, свидетельствующими о существова
нии внешнего, независимого от чувственных восприятий
мира. Но, по Канту, чувственно воспринимаемые вещи не
существуют независимо от чувственных восприятий.
Следовательно, и допущение внешнего априорного со
зерцания находится в противоречии с основным опреде
лением априорных форм чувственности как доопытных и
тем самым внутренних, говоря языком психологии, инт
роспективных. Кроме того, утверждение, что благодаря
априорному пространственному созерцанию существуют
внешние предметы, двусмысленно, ибо таким образом
понятие внешнего мира относится не только к ” вещам в
себе”, но и к явлениям, хотя последние истолковываются
лишь как известным образом организованные, упорядо
ченные чувственные данные.
Кант характеризует пространство и время как эмпири
чески реальные и трансцендентально идеальные. Этот те
зис призван утвердить убеждение, что пространство и
время не привносятся в явления извне, несмотря на то
что они чистые формы чувственного созерцания. Однако
явления, как будет показано в следующих главах, пред
ставляют собой, по учению Канта, продукт познания, в
образовании которого, кроме внешнего источника ощу
щений (”вещи в себе”), а значит, и эмпирических созер
цаний, участвуют априорное созерцание и рассудок,
осуществляющий категориальный синтез чувственных
данных.
Нетрудно понять, что априористическая интерпретация
пространства и времени, которая составляет исходный
15 Там же. С. 138.
43
пункт ”критической философии”, влечет за собой дуали
стическое разграничение явлений и ” вещей в себе”.
Первые трактуются субъективистски как обусловленные
априорными формами чувственности, вторые — как нахо
дящиеся по ту сторону пространства и времени, сверх
чувственные и, следовательно, непознаваемые. Это
фундаментальное для всей философии Канта противопо
ставление явлений и ”вещей в себе”, противопоставле
ние, которое будет специально рассмотрено в следующей
главе, представляет собой субъективистское истолкова
ние познаваемой реальности и агностическое истолкова
ние объективной, существующей безотносительно к
познанию действительности.
Характеристику пространства и времени как чистых
созерцаний не следует понимать в том смысле, что наряду
с эмпирическим созерцанием реальности имеется также
доопытное, априорное ее созерцание. Если бы дело об
стояло так, можно было бы сделать вывод, что Кант счита
ет априорным не пространство, не время как таковые, а
лишь необходимое, неустранимое сознание их абсолют
ной всеобщности. Однако кантовское понятие априорно
го созерцания вопреки буквальному смыслу слова
исключает созерцание какой-либо реальности. Традици
онная метафизика утверждала, говорит Кант, что наши
знания (в том числе и созерцания) должны сообразовы
ваться с предметами. Это убеждение делало невозмож
ным, по мнению Канта, априорное знание о предметах и,
следовательно, расширение того представления о них,
которое приобретается эмпирическим познанием. Исхо
дя из признания соответствия знаний независимым от
них предметам, нельзя прийти к выводам, обладающим
аподиктической всеобщностью. Это относится не только
к понятиям, которым присуща всеобщность, но и к чувст
венным созерцаниям. ”Если бы созерцания должны были
согласоваться со свойствами предметов, то мне не понят
но, — пишет Кант, — каким образом можно было бы знать
что-либо a priori об этих свойствах; наоборот, если пред
меты (как объекты чувств) согласуются с нашей способ
44
ностью созерцания, то я вполне представляю себе воз
можность априорного знания” 16. Таким образом, априо
ризм Канта означает радикальное отрицание мате
риалистического понимания отражения, и притом не
только в сфере мышления, но и в сфере чувственного
восприятия. Правда, эмпирические представления в от
личие от априорных созерцаний согласуются, по Канту, с
предметами, которые мы воспринимаем нашими органа
ми чувств, но эти предметы-феномены образованы про
цессом познания в ходе категориального синтеза
чувственных данных, в силу чего они согласуются с апри
орными формами познания.
Принцип согласования всего содержания знания с
формальными условиями всякого возможного опыта, т.е.
априорными формами чувственности и мышления, явля
ется основоположением, с которым Кант связывает свой,
по его собственному выражению, коперниковский пере
ворот в философии. Суть этого переворота состояла в
том, что науку и ее всеобщий предмет — природу Кант
объяснял исходя из человеческого познания, из якобы
присущих ему априорных трансцендентальных форм, за
ключающих в себе не только возможность опыта, науки,
но также и возможность самой природы, поскольку по
следняя понимается не как ”вещи в себе”, а как системати
ческая связь, единство явлений. Предметом философии
отныне, согласно Канту, становится не природа как некая
безотносительно к познанию существующая реальность,
а тот познавательный процесс, который образует картину
мира, называемую нами природой. Благодаря этому ново
му пониманию познания, полагает Кант, старая метафи
зика, претендовавшая на постижение трансцендентного
(в понятие которого Кант включает не только то, что гре
зится создателям метафизических систем, но и объектив
ную реальность, из которой исходит материалист),
рушится окончательно. На смену ей приходит метафизика
чистого разума (разделяющаяся на ” метафизику приро
16 Там же. С. 87-88.
45
ды” и ” метафизику нравов”), которая относится к
школьной метафизике как химия к алхимии или астроно
мия к астрологии. Обоснованием возможности и необхо
димости новой метафизической системы и должна
служить ” Критика чистого разума” Канта, имеющая
своей задачей ” критику способности разума вообще в от
ношении всех знаний, к которым он может стремиться
независимо от всякого опыта, стало быть, решение воп
роса о возможности или невозможности метафизики во
обще и определение источников, а также объема и
границ метафизики на основании принципов” 17.
Неокантианцы обычно утверждали, что задачей ”Кри
тики чистого разума” и всей кантовской философии во
обще было ниспровержение метафизики, замена учения
о бытии учением о познании. Что же касается претензий
Канта на создание новой метафизической системы, то
они должны рассматриваться лишь как свидетельство то
го, что Кант сам не вполне осознавал всю суть совершен
ного им переворота и, покончив со всякой метафизикой,
полагал, что он лишь радикально обновил ее, вдохнул в
нее новые силы, поставил ее на правильный путь. Однако
неокантианцы не учитывали того, что учение Канта о по
знании есть вместе с тем и определенная онтологическая
концепция природы как совокупности предметов опыта,
что с этой кантовской — трансцендентальной — концеп
цией познания органически связано истолкование ”ве
щей в себе” как трансцендентной реальности.
Ни одно философское учение (это подтверждается и
развитием современной западной философии) не может
исключить онтологическую проблематику, т.е. вопрос об
объективном, самом по себе существующем мире, частью
которого мы, люди, являемся, об отношении человека к
этой отличающейся от него абсолютной реальности. И
хотя философия Канта и в самом деле претендует на то,
чтобы быть лишь учением о познании и нравственности,
она представляет собой также определенное, а именно
17 Там же. С. 76.
46
идеалистическое, понимание природы и агностическое
истолкование реальности, существующей безотноситель
но к познанию.
Субъективистски-агностический характер кантовской
концепции пространства и времени не подлежит сомне
нию. Но также несомненно и то, что она связана с основ
ными абстракциями классической механики* Ньютон
утверждал, что ” истинное, или математическое время,
иначе называемое длительностью”, следует отличать от
обыденного времени (год, месяц, час и т.д.), которое не
есть истинное время1 Он противопоставлял математи
ческое время эмпирическому и, конечно, не признавал,
что первое основывается на втором. Исходя из этого про
тивопоставления, Кант истолковывает математическое
время (и пространство) как априорные, независимые от
эмпирического наблюдения. Но у Ньютона нет сомнений
в объективности пространства и времени. Он считает их
” вместилищами” материи, природы, полагая, что они не
зависимы от вещей и предшествуют всей созданной бо
гом Вселенной. Кант отказывается от этих теологических
посылок, сохраняя, однако, убеждение относительно не
зависимости пространства и времени от вещей, природы.
Это убеждение он истолковывает априористически, опи
раясь при этом на тезис Ньютона о первичности матема
тических пространства и времени.
Положение Канта об аподиктической всеобщности
пространства и времени, неотделимое от его априоризма,
есть вместе с тем признание их интерсубъективности, т.е.
отрицание субъективизма психологического толка. Это
не просто замена одного вида субъективизма другим.
Ведь именно против юмовского скептицизма и идеали- *18
Это обстоятельство, значение которого трудно перео
ценить, впервые стало предметом обстоятельного анализа в
монографии известного французского философа Ж. Вюйеме-
на. См.: VuiUemitt /. Physique et methaphysique kantiennes. P.,
1955.
18 Ньютон И. Математические начала натуральной
философии / / Крылов А.Н. Соч. М.;Л., 1936. Т. VII. С. 30.
47
стического эмпиризма вообще Кант отстаивает безуслов
ную всеобщность пространства и времени, которая при
этом характеризуется как присущая им объективность.
Но о какой объективности может идти речь, если про
странство и время трактуются как формы человеческой
чувственности, чистые априорные созерцания? Чтобы
понять противоречивость кантовской концепции объек
тивности, гносеологические корни этого противоречия,
следует в полной мере учесть тот факт, что формы суще
ствования объективного мира являются также категори
альными формами его познания. Такова причинность,
таковы пространство и время, законы природы и т.д. Сле
довательно, необходимо разграничивать пространство и
время как независимые от познания объективные формы
существования материи, с одной стороны, и человече
ские представления о пространстве и времени, которые
изменяются благодаря развитию познания — с другой. Эти
представления субъективны, как и все образы объектив
ной реальности, но по своему содержанию они объектив
ны, отражая пространственно-временной континиум
мира.
В докантовской философии категориальные формы
знания рассматривались как совершенно тождественные
по своему содержанию тем формам всеобщности, к кото
рым их относят. Философы не ставили вопроса о том, в
какой мере наше понятие причинности, сущности, закона
и т«д. адекватно выражает объективно существующие
причинность, сущность, закон. У Канта, правда, также нет
такого разграничения субъективного и объективного: он
ведь не признает независимого от сознания существова
ния пространства, времени, причинности и т.д. Но, выде
ляя пространство и время как субъективные формы
познавательного процесса, он тем самым фактически
ставит вопрос об отношении субъективного и объектив
ного, хотя и решает его в духе идеалистического отожде
ствления объективного и субъективного. При этом,
однако, Кант не ограничивается утверждением, что про
странство и время
