понимания в первоистоке. Здесь просвечивает то, что только и придает исследованиям, разворачивающимся на переднем плане, смысл и приводит их к единству. Без этого посредничества философского первоистока вся история философии в итоге будет вереницей заблуждений и курьезов.
Так история, пробудив меня, превращается в зеркало того, что является моим собственным: в отражении я созерцаю то, что сам мыслю.
История философии — пространство, в котором я дышу, размышляя, — с неподражаемым совершенством показывает прообразы для моих собственных разысканий. Она вопрошает посредством того, что в ней уже было испытано, удалось или потерпело неудачу. На примере отдельных своих представителей она со всей своей безусловностью воодушевляет нас на то, чтобы следовать по их пути.
Принять философию прошлого в качестве нашей собственной столь же маловероятно, как еще раз создать древнее произведение искусства. Можно лишь копировать, вводя тем самым в заблуждение. У нас нет, как у боговдохновенного читателя, такого текста, в котором мы располагали бы абсолютной истиной. Поэтому древние тексты мы любим точно так же, как и древние произведения искусства, в истину одних мы погружаемся в той же мере, как и в истину других, мы соприкасаемся с ними, однако при этом всегда остается даль, нечто недосягаемое и неисчерпаемое, с чем мы все-таки постоянно живем и от чего наконец мы отталкиваемся навстречу современному философствованию.
Ибо смысл философствования — в его современности У нас только одна действительность — здесь и теперь То что мы в результате наших уклонений упускаем больше никогда не вернется; растрачивая себя впустую, мы теряем и бытие. Драгоценен каждый день, одно мгновение может быть всем.
Мы становимся должниками нашей собственной задачи, если целиком уходим в прошлое или будущее. Только через современную действительность доступно вневременное; только через постижение времени мы приходим туда, где время как таковое погашено.
Две мои основные философские работы:
1. Philosophie. 1932. Dritte Auflage 1956. Springer-Verlag, Berlin und Heidelberg.
2. Von der Wahrheit. 1947. Zweite Auflage 1958. R.Piper & Co. Verlag, München.
Несколько небольших сочинений, обстоятельно развивающих содержание этих радиодокладов:
1. Der philosophische Glaube. 1948. Vierte Auflage 1955. R.Piper & Co. Verlag, München. 1948. Artemis-Verlag, Zürich.
2. Vernunft und Existenz. 1935. Vierte Aufläge 1960. R.Piper & Co. Verlag, München.
Для понимания философии в нашу эпоху:
1. Die geistige Situation der Zeit. 1931. Neunte Auflage 1960. Walter de Gruyter & Co., Berlin.
2. Vom Ursprung und Ziel der Geschichte. 1949. Dritte Auflage 1952.R.Piper & Со .Verlag, München. 1949. Artemis-Verlag, Zürich.
К интерпретации различных философов мною написано следующее:
1. Descartes und die Philosophie. 1937. Dritte Auflage 1956. Walter de Gruyter & Co., Berlin.
2. Nietzsche. Einfürung in das Verständnis seines Philosophierens. 1936. Dritte Auflage 1949. Walter de Gruyter & Co., Berlin.
3. Nietzsche und das Christentum. 1946. Zweite Auflage 1952. R.Piper & Co.Verlag, München.
4. Max Weber. Politiker — Forscher — Philosoph. 1932. Vierte Auflage l958. R.Piper & Co.Verlag, München (Piper-Bücherei).
5. Die großen Philosophen. 1957. Z weite Auf läge 1959. R.Piper & Co. Verlag, München.
Каким образом философствование может разворачиваться в форме конкретной науки, показывают следующие мои работы:
1. Allgemeine Psychopathologie. 1913. Siebente Auflage 1959. Springer-Verlag, Berlin und Heidelberg.
2.Strindberg und van Gogh. 1922. Dritte Auflage 1951. R.Piper & Co. Verlag, München.
Если философия имеет дело с человеком как человеком, то она должна также уметь становиться общепонятной. Даже если это и не распространяется на сложные развертывания философской систематики, однако некоторые основные мысли в краткой форме должны подлежать сообщению. Ведя речь о философии, я хотел дать почувствовать нечто, что затрагивает как раз каждого человека. Однако я пытался сделать это, не жертвуя ничем сущностью важным, даже если само по себе оно и остается сложным. При этом речь могла идти лишь о самом первом приближении к возможностям философского мышления и небольших фрагментах на этот счет. Многие великие мысли никогда и не затрагиваются в предваряющих подступах. Цель состояла в том, чтобы дать толчок к собственному размышлению.
Читателю, который пытается найти руководящую нить для своих философских размышлений, я даю ниже более детальную ориентацию для изучения философии.
1. Об изучении философии
В философствовании речь идет о том безусловном, подлинном, которое присутствует в действительной жизни. Каждый человек как человек философствует.
Однако невозможно очень быстро постичь смысл философствования во всей его связности и продуманности. Систематическое философское мышление требует изучения. Это изучение включает в себя три пути.
Первое: участие в научных исследованиях. Оно уходит своими корнями в естественонаучное знание и филологию и разветвляется в трудно обозримое разнообразие научных отраслей. Благодаря научному опыту, применяемым методам и критическому мышлению приобретается научная позиция, являющаяся необходимой предпосылкой для истинности в философствовании.
Второе: изучение великих философов. Чтобы прийти к философии, нужно пройти путь через ее историю. Этот путь для отдельного человека есть как бы восхождение вверх по стволу великих оригинальных сочинений. Однако это восхождение удается только в том случае, если опирается на изначальный импульс, который исходит из моего присутствия в настоящем, на собственное философствование, пробуждающееся в процессе изучения.
Третье: повседневная добросовестность в том, как я провожу свою жизнь, серьезность принимаемых решений и принятие на себя ответственности за то, что я сделал и узнал из опыта.
Тот, кто упускает один из трех путей, не приходит к ясному и истинному философствованию. В этой связи для каждого, особенно для каждого молодого человека, важны вопросы, касающиеся того, каким образом он хочет пройти эти три пути, поскольку из всех имеющихся возможностей он реально может посягнуть лишь на их небольшую часть. Имеются в виду следующие вопросы:
Какую именно науку я хочу изучить основательно, профессионально?
Кого из великих философов я хочу не просто читать, но хорошо проработать? Как я хочу жить?
Ответы на эти вопросы каждый может найти для себя только сам. Они не могут быть зафиксированы в качестве какого-то единственного содержания, не могут быть окончательными в своей определенности и не могут быть положены извне. Особенно это касается молодых людей, которые должны оставаться открытыми по отношению к самым разным возможностям и попыткам.
Поэтому стоит решительно браться за дело, не позволяя себе застопориться, но постоянно проверяя и исправляя себя, причем не от случая к случаю, не как попало, но с пониманием важности всего происходящего, коль скоро обнаруживается, что все испытанное остается и продолжает воздействовать и дальше, определяя надстраивающиеся последствия.
2. О чтении философской литературы
Читая, я прежде всего должен понимать, что имел в виду автор. Но для того, чтобы понимать это, необходимо понимать не только язык, но и содержание вопроса (die Sache). Понимание зависит от того, насколько я разбираюсь в вопросе.
При этом в изучении философии обнаруживаются следующие существенные черты.
С пониманием текста мы хотим достигнуть знания вещей. Поэтому мы должны одновременно думать и о самом вопросе, и о том, что имел в виду автор. Одно без другого делает чтение безрезультатным.
В процессе того, как я при изучении текста думаю о вопросе, в понимании происходит непроизвольное преобразование. Поэтому для правильного понимания необходимы оба элемента: углубление в содержание вопроса и возвращение к ясному пониманию предполагавшегося автором смысла. На первом пути я обретаю философию, на втором — историческое понимание.
При чтении нужно, прежде всего, обрести основополагающую позицию, которая направляет чтение исходя из доверия к автору и из любви к постигаемому им вопросу, как если бы все сказанное в тексте было истинным. Только в том случае, если первоначально я был всецело увлечен и с высказанным согласен, а затем как будто бы опять вынырнул из самого средоточия обсуждаемого вопроса, только тогда может быть пущена в ход осмысленная критика.
В каком смысле мы изучаем историю философии и усваиваем философию прошлого, можно понять, руководствуясь тремя кантовскими требованиями. Согласно последним, от человека требуется: мыслить самому (Selbstdenken); способность мысленно встать на место любого другого человека; мыслить в согласии с самим собой. Эти требования являются бесконечными задачами. Любое предвосхищающее решение, как если бы оно уже имелось или могло бы иметься, является обманом. Мы все время стоим на пути к выполнению этих требований. История помогает нам на этом пути.
Самостоятельное мышление не возникает из пустоты. То, что мы сами мыслим, должно быть показано нам в действительности. Мы заведомо верим в первоистоки, которые пробуждает в нас авторитет традиции, давая соприкоснуться с ними в начальных точках и в свершениях исторически данного философствования. Всякое дальнейшее изучение предполагает это доверие. Без него мы не могли бы взять на себя труды, связанные с изучением Платона или Канта.
Наше собственное философствование поднимается, как бы опираясь на исторические фигуры. В понимании их текстов мы сами становимся философами. Однако такое, осуществляемое в доверительном следовании усвоение не является послушанием. В совместном продвижении мы испытываем собственную сущность. «Послушание» означает здесь: доверить себя направляющему руководству, однажды принять его за истинное. Нам не следует сразу же прибегать к критической рефлексии и все время пребывать в ней, не следует сковывать ею собственное движение, осуществляемое под руководством того или иного авторитета в истории философии. Послушание означает далее — уважение; его не может позволить себе дешевая критика; это уважение по силам только такой критике, которая, опираясь на собственную обширную работу, шаг за шагом приближается к вопросу и затем дорастает до него настолько, что он становится ей по силам. Послушание находит свою границу в том, что за истинное принимается только то, что в самостоятельном мышлении смогло превратиться в собственное убеждение. Никакой философ, даже самый великий, не является обладателем истины. Amicus Plato, magis amica veritas[2 — Платон мне друг, по истина дороже. Выражение принадлежит Аристотелю, который с большим уважением относился к своему учителю Платону, однако, руководствуясь любовью к истине, подверг его учение систематической критике. Прим. пер.].
Мысля самостоятельно, мы приходим к истине только в том случае, если постоянно озабочены своей способностью мысленно вставать на место любого другого человека. Необходимо узнать, что возможно для человека. Всерьез пытаясь думать о том, о чем думал другой, расширяют возможности собственной истины даже тогда, когда не принимают чужого мышления. Узнать же его можно, только отважившись поместить себя в него всецело. Далекое и чужое, крайности и исключение и даже нечто странное мы примеряем на себя для того, чтобы не обойти истину стороной, будет ли причиной этого слепота, или то, что мы смотрим мимо, или же то, что мы упускаем нечто изначальное. Поэтому философствующий обращается не только к тому философу, которого он выбрал в первую очередь и которого он изучает всецело и без остатка, но также и к универсальной истории философии, чтобы узнать, что там происходило и что было помыслено.
Обращение к истории может вызвать ощущение потерянности в многообразном
