будет относиться к сексу как к некой не очень духовной вещи. Он, конечно, признает, что это важно, что это нужно, нет ничего похожего на христианский монастырь, это останется некой важной частью его жизни, но не Божественным светом. Это как бы вынужденная уступка человеческой природе. Ведь люди приближаются к Богу своим разумом, а не сексуальными отношениями. А для мистика наоборот, мало того, что сексуальные отношения есть такое же приближение к Богу, как и рациональность, но есть язык еврейской мистики, просто от начала и до конца наполнен, как бы стоит весь на терминах, которые на уровне человека означают сексуальные отношения. То есть, иными словами, терминология еврейской мистики, Каббалы, в большой степени, — я не знаю, как в христианской, в христианской, наверное, это не так сделано, — но в еврейской мистике, в Каббале, вся терминология — это терминология соединения, там употребляются такие слова, как поцелуи, и всевозможная терминология близости, в различных степенях, вплоть до того, что, конечно, каббалистическое истолкование Песни Песней — это взаимоотношения Бога и человека, или Бога и еврейского народа.
Небольшое отступление. Профессор Розенберг в одной из лекций дал одно замечательное определение: «B рационализме отношения человека с Божественностью романтические, а для мистика — эротические». Романтические здесь правильнее было бы перевести в смысле «платонической любви», так сказать, любви издалека. Концепция мистика — это эротика, а концепция рационалиста — это романтика. Романтические отношения, в смысле, платонические — это отношения отдаленных друг от друга вещей, где Бог для человека нечто далекое, к чему он стремится, но он не вступает с Ним в контакт. А контакт — это есть суть эротики, а не романтики. Контакт с Божественностью, который считается полной параллелью любви между людьми, между мужчиной и женщиной, из этого берется весь язык Каббалы, который весь — язык эротический.
Дальше. hашгаха. hашгаха — это Божественное провидение. Под словом «провидение» мы понимаем Божественное управление миром. От слова «леhашгиах» — управлять, присматривать. Не управлять, сильно вмешиваясь, но как бы «держать руку на пульсе», «присматривать» за ситуацией. В чем разница во взглядах на hашгаху у мистиков и рационалистов? B том, что рационалисты подчеркивают hашгаха клалит, а мистики hашгаха пратит. Общая hашгаха и частная hашгаха.
hашгаха клалит — это общий присмотр Бога за миром, чтобы мир правильно существовал, грубо говоря, чтобы законы природы не нарушались, чтобы в мире поддерживалось равновесие. hашгаха пратит — это конкретное, частное, точечное вмешательство Бога в происходящее, и движение в ту или иную сторону.
hашгаха клалит — это присмотр Бога за законами природы. Но законы природы бывают не только на уровне закона тяготения, или законов биологии, но и законов социальных, законов культурных, законов развития цивилизации, законов развития народов. Вот за правильным функционированием всех этих законов Бог и присматривает. В нужный момент что-нибудь там двигает, чтобы уравновесить. Это — hашгаха клалит. Бог занимается не конкретной черепахой, а тем, чтобы вид черепахи не вымер, не каждым отдельным человеком, а тем, чтобы человечество правильно развивалось. Этот аспект hашгахи называется в иудаизме, в еврейской философии, hашгаха клалит. А термином hашгаха пратит называется частное вмешательство Бога ради данного человека, ради данной особи, ради данного события, ради данного поворота вещей. Не вообще закон мироздания таков, а вот это является частным вмешательством.
B Торе мы совершенно ясно видим и то, и другое. В Торе у нас совершенно однозначно есть hашгаха клалит, которая выражается в создании мира, в управлении космосом, в том, чтобы народы правильно жили, — все это очень ясно и однозначно выражено в ТаНаХе. Но и hашгаха пратит тоже выражена в ТаНаХе совершенно явно, Бог вмешивается в данную конкретную ситуацию ради данного конкретного человека, потому что он важен для мира или даже просто для человека. И то и другое имеется однозначно. Поэтому ответ на вопрос, у кого из нас имеется hашгаха пратит и hашгаха клалит, рационалистов или у мистиков, — у обоих имеется и то и другое. Но какую часть каждый из них подчеркивает, акцентирует, на какой он сосредоточен? Рационалисты всегда подчеркивают и выделяют hашгаха клалит, а мистики — hашгаха пратит. Каждый из них только подчеркивает это, но другое тоже не уничтожает.
У рационалистов подчеркивается независимость существования мира, что мир обладает своим независимым функционированием, что у него есть законы, которые должны функционировать, что эти законы должны поддерживаться. К этому подчеркиванию склонна hашгаха клалит. Это очень важно для независимого существования мира, что мир сам по себе существует, является реальностью, и с Богом связан определенными отношениями. То есть, Бог как бы вмешивается иногда, но не каждую секунду. Каждую секунду Он поддерживает существование. Совсем не всякий человек подвержен hашгаха пратит, то есть индивидуальному провидению. Человек должен подниматься выше, стать очень важным для мира, и если он настолько важен, что он уже почти что клаль, если он важен для истории, вот тогда на него есть отдельная Божественная hашгаха пратит. А для всякого человека, может, вообще нет hашгаха пратит. Если он в своем клале действует, то и достаточно. Не всякий рационалист так считает, но Рамбам, например, так считает. Вот если он поднялся высоко, тогда на него уже действует hашгаха пратит. Иными словами, то же самое, что и с пророком. Пророк высоко-высоко поднимается и вступает в область особых законов. Для всех — законы мироздания. Но человек, который высоко поднялся, достигает уровня пророчества, или уровня такого, что для него есть hашгаха пратит. А для всякого простого человека еще неизвестно, есть она или нет. Нельзя сказать однозначно, что ее нет. Не это занимает рационалиста. Его занимает как бы поддержание Богом устойчивости мира. И это — очень аристотелевская идея. Это, грубо говоря, Бог Аристотеля. Мир вечен, но Бог Аристотеля занимается тем, что поддерживает, чтобы в мире все шло правильно. У мистика, для которого, наоборот, мир отдельным существованием не является, а является только проявлением Божественности, это как бы рисунок, или даже это просто барельеф, имеющий особую форму в камне — но самого-то его нет! — он не обладает независимым существованием. Он весь — проявление Божественности. Для мистика именно это важно. Мы много говорили о том, что мистика — это структурное подобие, у вас, возможно, пропал очень важный аспект мистики. В мистике очень существенно, что мир, окружающий нас, — это только краска на Божественности, только внешняя форма. Под всем этим лежит непосредственное проявление Божественности, имманентное. Очень важно, и в таблице это отражено, что для рационалиста важно трансцендентное проявление Божественности, и только немножко — имманентное, — т.е. Бог проявляется извне к миру, и только немножко — изнутри. А для мистика всеобъемлющим и центральным является имманентное проявление Божественности, внутреннее. Но трансцендентное тоже есть. Бог не может быть весь в мире, Бог и вне мира тоже.
У мистика, конечно, всюду — hашгаха пратит, он к этому склонен, что во всяком моменте постоянно Бог проявляется. Он не вмешивается время от времени, не то что для высших, лучших дает, — ведь высший, лучший для рационалистов — это тот, кто постиг своим умом, продвинулся. А для мистика это не для высших, а для всех, обязательно есть прямая Божественная связь, прямое Божественное управление, есть с Богом контакт. И здесь мы приближаемся к обычному, бытовому пониманию слова «мистика».
Все это — упрощение и попытка найти общий знаменатель для разных вещей, то есть, описать некие основные параметры.
Следующий пункт. Отношение к восстановлению жертвоприношений.
У нас, как известно, были в древности жертвоприношения, а после разрушения Храма их нет. Очень интересно проследить следующую параллель. Рационалисты многие, и опять-таки, например, Маймонид, говорят, что жертвоприношения были нужны в древности, поскольку люди были к этому склонны, а теперь, поскольку жертвоприношения заменены молитвами, то и не нужно их восстанавливать. Когда Храм будет восстановлен, то там будут молитвы, а не жертвы. Сегодня все знают, что Храм разрушен, и вместо жертв используются молитвы. Вопрос только в том, идеалом это является или нет. Является ли нашим идеалом использовать вместо жертв молитвы, так, что, когда Храм будет восстановлен, в нем будут не жертвы, а молитвы, как считают рационалисты? A мистики говорят: ничего подобного. Жертвы должны быть восстановлены. Молитвы тоже будут, ведь и до этого тоже были молитвы, во Втором Храме. Молитвы — само собой, а жертвы — само собой. Мистики говорят: конечно, будут восстановлены самые настоящие жертвоприношения. Опять-таки, это не означает, что обязательно так считают рационалисты, и обязательно так мистики. Может быть и по-другому. Но де-факто — это так. И естественно, это склонность к той или иной точке зрения вырастает в их основу. Рационалисты считают, что наше главное приближение к Богу — не путем каких-то материальных действий. Для рационалиста молитвы — это более высший тип нервной деятельности, чем принесение жертв, которое очень материально. И поскольку он склонен в принципе к духовности, то он и говорит, что жертвы это было нужно в древности, когда люди были более примитивными, когда они не совсем понимали, а конечный идеал — это молитвы. А для мистика, который приближается к Богу материальным путем так же, как и духовным, иррациональным так же, как и рациональным, склонен к тому, чтобы сказать, что жертвоприношение имело очень важный смысл, который потерян, который нужно восстановить, что это человек всей своей сущностью, а не только своим разумом, соединяется с Божественным, что он понимает, что понимание не обязательно рационально, и т.д. То есть, мистики склонны к тому, чтобы сказать, что жертвоприношения нужно восстановить. А рационалисты к этому не склонны, хотя формально может быть, конечно, и наоборот.
Чудеса. Для мистика чудеса — это вмешательство Бога в путь существования мира. Бог вмешивается, изменяет, и получаются чудеса. Для рационалиста типа Рамбама чудеса — это когда человек поднимается на более высокую степень, или народ, например, доходит до каких-то высоких степеней, для него начинают действовать особые законы природы, и потому то, что реализуется для него, называется чудесами. Пункт «Чудеса» несколько связан с пунктом «hашгаха». То есть, рационалист не отрицает того, что иногда бывают такие чудеса, которые уже явно Божественное вмешательство, например, дарование Торы на горе Синай. Но это исключение. Хотя, опять таки, рационалисты не все одинаковые, как и мистики не все одинаковые. В качестве рационалиста я больше привожу Рамбама, потому что он очень известен и такой ярко выраженный рационалист.
