множество вполне самостоятельных философских проблем. Во–первых, утверждается, что Бог триедин. Иначе говоря, христиане веруют, что, хотя есть только один Бог, Он каким–то образом существует в виде трех разных божественных лиц — Отца, Сына и Святого Духа. Во–вторых, христиане веруют, что Бог воплотился в личности Иисуса из Назарета и что, следовательно, сам Иисус был в полной мере Богом и в полной мере человеком.

Эти черты христианства могут показаться, как минимум, странными. В самом деле, кто бы мог подумать, что Бог един в трех лицах? Кто бы мог вообразить, что Бог станет или хотя бы способен стать в полной мере человеком? Тем не менее утверждается, что истинность учения о Троице можно доказать одними философскими аргументами, без малейшей апелляции к божественному откровению. Согласно этому взгляду богословие совершенного существа прямо ведет нас к одной из важнейших и характернейших доктрин христианства и представляет собой полное и безоговорочное опровержение иудейских и мусульманских понятий о божестве (притязание, надо сказать, чрезвычайно смелое!). Кроме того, многие христиане полагают, что ряд исторически обоснованных аргументов в силах сообщить разумный характер вере в догмат воплощения.

И все же обе доктрины изобилуют затруднениями философского свойства. По причинам, которые будут разъяснены ниже, учение о Троице производит впечатление логически противоречивого. Если это верно, то, коль скоро данной доктрине принадлежит, бесспорно, центральное место в христианском вероучении, то выходит, что ложность самого христианства можно доказать с полной очевидностью. (Еще одно сильное утверждение!) Сходным образом, существуют убедительные (по крайней мере, на первый взгляд) основания думать, что ни одно существо не может быть одновременно вполне человеческим и вполне божественным; а также веские причины полагать, что доктрина воплощения в традиционном ее понимании логически несостоятельна.

Прежде чем приступать к разбору этих трудностей, мы должны сделать ряд кратких пояснений по поводу метода нашей работы. Трактуя философские проблемы, возникающие в связи с данными доктринами, мы будем пытаться делать это таким образом, чтобы не впасть ни в одну из так называемых ересей, относящихся к каждой из доктрин. При анализе каждой доктрины мы укажем на самые известные и широко обсуждаемые ереси, с ней связанные, — таким путем мы будем описывать то, в чем большинство христиан видит границы строго ортодоксального истолкования Троицы и Воплощения. Нас, однако, могут спросить: почему мы так поступаем? Чего ради печемся мы об «ортодоксальности» и зачем нам нужно уклоняться от «ереси»? И не похожи ли наши тревоги по поводу правоверия и ереси скорее на средневековую одержимость — когда в этих вещах людей заботило по преимуществу лишь то, как бы избежать пытки на дыбе или сожжения на костре — нежели на то, к чему должен всерьез относиться современный человек, живущий в эпоху терпимости и широкой религиозной свободы?

Прежде чем отвечать на эти вопросы, необходимо отметить, что христианство традиционно считается доктриналъной религией. Означает же это, в самом общем виде, следующее: в противоположность религиям недогматическим (таким, например, как индуизм или различные варианты древнеегипетской религии), в христианстве существует определенная совокупность доктрин, которые (по крайней мере, в целом) человек должен принимать, если он хочет, чтобы в нем видели добропорядочного члена христианской общины. Подобные догматы мы можем назвать ядром христианского вероучения.

Если данное представление о христианстве верно (а в наше время, надо признать, оно вызывает споры) — если, иначе говоря, христианство является доктринальной религией в описанном выше смысле, — то адекватная оценка христианства невозможна без правильного понимания его центральных догматов. Здесь–то и выходят на первый план понятия правоверия и ереси. Говорить об ортодоксальности некоего взгляда — примерно то же, что сказать: данный взгляд не противоречит тому, что официально признано правильным пониманием христианских догматов теми, кто наделен властью и полномочием определять, каким образом надлежит толковать христианское учение. Назвать же некое мнение еретическим означает сказать, что оно официально объявлено несоответствующим правильному пониманию христианского учения.

Конечно, в среде самих христиан много спорят о том, кто именно обладает властью и полномочием устанавливать единственно верное толкование важнейших христианских доктрин, а равно и о том, до какой степени верующие должны быть озабочены тем, как им избежать ереси (в только что описанном понимании). Впрочем, для наших нынешних целей нам нет нужды входить в разбор этой полемики. Ибо чем бы ни завершились подобные дискуссии, по крайней мере, следующий пункт едва ли вызовет особые возражения: независимо от собственно религиозного значения обсуждаемых ниже ересей, вопрос о том, существуют ли логически последовательные интерпретации христианского учения, позволяющие этих ересей избежать, представляет во всяком случае серьезный философский интерес. Ведь те символы веры и церковные соборы, которые отвергают эти еретические воззрения, во многих частях христианского мира считаются источниками правильного понимания христианского учения. А значит, если обнаружится, что христианское учение, как его толкуют упомянутые символы и соборы, внутренне противоречиво, то огромному количеству христиан придется пересмотреть свои религиозные взгляды, а может быть, также и изменить свои представления об авторитетности и достоверности соответствующих соборов и символов.

3.1. Троица

Христианское учение о Троице гласит: есть только один Бог, но Бог этот существует в трех лицах — Отца, Сына и Святого Духа. Суть этого догмата четко резюмирована в следующем месте из Афанасьевского символа, одного из наиболее авторитетных кратких изложений христианского вероучения:

Мы поклоняемся единому Богу в Трех Лицах и Трем Лицам в одном Божестве, не смешивая лица и не разделяя сущность. Ибо одно Лицо — Отец, другое — Сын, другое — Святой Дух. Но божественность у Отца, Сына и Святого Духа одна… Таким образом, Отец есть Бог, Сын есть Бог и Святой Дух есть Бог, и однако нет трех Богов, но существует единый Бог[8 — Перевод Джеффри Броуэра; цит. по Jeffrey Brower 8с Michael Rea, understanding the Trinity», Logos 8 (2005): 145–157.].

Назвать эту доктрину «загадочной» — это еще слишком мягко выразиться: она кажется явно противоречивой. Ибо, на уровне интуитивного восприятия, слова «нечто есть Бог» означают либо «нечто тождественно единственному Богу», либо что–то вроде «нечто является божественным». Предположим, они означают «тождественно единственному Богу». В таком случае догмат гласит, что каждое из трех нумерически отличных лиц тождественно одному и тому же существу — а это противоречиво.

Допустим, далее, что слова эти означают «является божественным». В таком случае догмат, похоже, утверждает одновременно и то, что существуют три особых божественных существа (а значит, надо полагать, и три Бога), и то, что не существует трех Богов, — а это противоречиво. Противоречие, таким образом, обнаруживается при любом толковании.

Как же христиане разрешают это явное противоречие? И, главное, почему нам следует думать, что Бог един в трех лицах? Этими вопросами мы и займемся в настоящем разделе.

3.1.1. Проблема «троичности — единства»

Важнейшую философскую трудность догмата Троицы — т.е. его видимую противоречивость, как она описана выше, — философы обычно называют «логической проблемой Троицы», а богословы — «проблемой троичности — единства». Усложняется же данная проблема тем, что ряд очевидных способов избежать здесь противоречия был недвусмысленно решительно отвергнут Афанасьевским символом, иначе говоря, тем самым христианским символом веры, в котором учение о Троице изложено всего подробнее.

Два главных заблуждения, которых нам надлежит избегать, упомянуты в первой строке процитированного выше фрагмента, третье же — в последней его строке. Эти три заблуждения таковы: смешение лиц (известное как ересь модализма), разделение сущности (политеизм) и отрицание божественности одного (или более) из лиц (воззрение, именуемое субординационализмом). Впасть в ересь модализма — это, грубо говоря, утверждать, что лица Троицы относятся друг к другу так же, как Супермен и Кларк Кент, представляя собой лишь разные проявления или обнаружения одного и того же индивидуума. Ошибка политеизма — это, разумеется, представление о том, что существуют три бога, взгляд, совершенно несовместимый с традиционным иудео–христианским монотеизмом. Наконец, субординационалисты обычно отрицают божественность Сына и Святого Духа — они, следовательно, устраняют противоречие, но делают это ценой открытого отвержения тезиса о том, что Сын есть Бог и Святой Дух есть Бог. Поскольку догмат о Троице надлежит разуметь таким образом, чтобы не впасть ни в одно из этих трех заблуждений и в то же время избежать внутреннего противоречия, то легко понять, почему св. Августин выразился об этой доктрине так: «Ни в одном другом предмете заблуждение не является более опасным, исследование — более трудным, а открытие истины — обещающим большую награду»[9 — De Trinitate 1.5, пер. Джеффри Броуэра, цит. по Brower & Rea, ibid.].

Задача, следовательно, такова: объяснить, как возможно существование трех божественных лиц, но только одного Бога. Вся история осмысления догмата о Троице изобилует разнообразными аналогиями, авторы которых принимали этот вызов и пытались разрешить задачу. К несчастью, однако, большинство аналогий оказываются несостоятельными в том самом пункте, где мы ожидаем от них помощи, и вместо того, чтобы пролить свет на ортодоксальное воззрение, они скорее склоняют нас к еретическим взглядам.

Среди наиболее популярных современных аналогий Троицы особо выделяются две, и большинство прочих напоминает ту или иную из них. Это аналогии с водой и с яйцом. Согласно первой, подобно тому, как вода принимает три формы (жидкости, пара и льда), так и Бог принимает форму Отца, Сына и Святого Духа. Согласно второй, подобно тому, как яйцо состоит из трех частей (скорлупы, желтка и белка), так и Бог состоит из трех лиц. Беда этих аналогий в том, что вместо того, чтобы разъяснить правоверное воззрение, они в действительности уводят нас в сторону от него. Жидкость, пар и лед — это три состояния, или проявления, одного вещества, а потому говорить, что лица Троицы им подобны, значит впадать в модализм. С другой стороны, скорлупа, желток и белок — это три части яйца, однако ни скорлупа, ни желток, ни белок не есть яйцо. Таким образом, данная аналогия склоняет к мысли, что ни Отец, ни Сын, ни Святой Дух не есть Бог — это лишь части Бога. Другие популярные и по сходным причинам проблематичные аналогии — это аналогия с человеком (Бог есть Отец, Сын и Святой Дух точно так же, как человек может быть отцом, сыном и мужем); предложенная К. С. Льюисом аналогия с кубом (Бог есть три лица точно так же, как куб «есть» шесть квадратов), и так называемая аналогия трилистника (подобно тому, как трилистник есть единый трилистник, хотя и с тремя лепестками, так и Бог есть единый Бог, хотя и в трех лицах).

Множество аналогий