возникли потому, что действия неких первоначальных условий, законов и никем не предусмотренных событий просто–напросто привели к таким результатам. Но ведь подобное вообще нельзя считать объяснением. Услышав такую версию, мы непременно захотим узнать, почему упомянутые условия, законы и события действовали именно так, а не иначе, т.е. почему они привели к появлению видимых признаков замысла. Те, кто ссылается на случай, не способны объяснить, почему существуют данные условия и имеют силу данные законы. А значит, апелляция к случаю ничего ровным счетом не объясняет.
Совершенно по–другому строятся объяснения через эволюцию. Здесь исходят из того, что видимые признаки замысла, во всяком случае в царстве живой природы, нужно объяснять действием общих естественных процессов, а именно генетической изменчивостью и естественным отбором. Изменения появляются у потомства определенных организмов, и если они способствуют адаптации (и могут быть унаследованы), то в следующих поколениях будут встречаться чаще. А значит, надо ожидать того, что организмы будут становиться все лучше приспособленными к своей среде и обнаруживать все более сложные и замечательные качества (может быть, и такие, как сознание и нравственное чувство). Эти сложные качества можно принять за признаки замысла, однако, согласно данной трактовке, подобное впечатление является обманчивым.
Данное альтернативное объяснение чрезвычайно важно в историческом плане, поскольку в пору наибольшей своей популярности (первая половина XIX века) огромное большинство доказательств от замысла апеллировало к области биологии. Но после публикации «Происхождения видов» Дарвина альтернативное эволюционное объяснение стало казаться еще более правдоподобным. Более же поздние варианты тех доказательств от замысла, которые основаны на выводах из наиболее убедительного объяснения, исходят из совершенно иного представления о порядке природы, по–видимому, не поддающегося объяснению в терминах случая и эволюции. К ним мы теперь и обратимся.
5.3.3. Доказательство от замысла: «тонкая настройка»
Ученых и философов XIX века особенно поражали видимые следы замысла в царстве живой природы. Сложная, но составляющая единое целое внутренняя структура организмов, замечательная приспособленность организмов к среде, полезность множества растений и животных для человека — во всем этом видели дело божественного промыслителя. Дарвинизм же лишил подобную аргументацию всякой почвы, ибо видимые следы замысла он объяснял действием естественного механизма, не предполагающего разум.
Со второй половины XX века ученые и философы уделяют все больше внимания другой сфере, где мы находим многочисленные признаки видимого замысла, — космологии. Современных космологов поразил тот факт, что условия, законы и константы, которым подчиняется как процесс возникновения вселенной, так и деятельность наполняющей ее материи, похоже, филигранно уравновешены именно таким образом, чтобы могла зародиться жизнь. Эту хрупкую и тонкую гармонизацию многочисленных факторов признают и теисты, и атеисты. Столь невероятное совпадение различных условий заставило знаменитого космолога (и атеиста) XX века Фреда Хойла сказать: «Интерпретация фактов с позиций здравого смысла склоняет к заключению, что некий сверхинтеллект забавлялся здесь с физикой, равно как и с химией и биологией, и что ни о каких слепых силах в природе говорить не приходится. Самые строгие расчеты на основе фактических данных кажутся мне настолько убедительными, что я почти не вижу, каким образом можно было бы усомниться в этом выводе»[23 — Fred Hoyle, «The Universe: Past and Present Reflections», Engineering and Science (November, 1981), p.12.].
Эта видимая «тонкая настройка» космоса располагает некоторых в пользу следующего доказательства.
5.40. Вселенная обнаруживает признаки тонкой настройки, делающей ее пригодной для жизни.
5.41. Существование тонкой настройки вполне вероятно с позиций теизма.
5.42. Существование тонкой настройки совершенно невероятно с точки зрения атеизма.
5.43. Тонкая настройка убедительно свидетельствует о преимуществе теизма перед атеизмом.
Какого рода данными подтверждают космологи первую посылку? Можно привести целый список примеров этой тонкой настройки. Вот лишь три из них.
(А) Согласно наиболее авторитетным космологическим теориям, вселенная возникла около 14,5 млрд лет тому назад вследствие Большого взрыва. Вскоре после Большого взрыва вселенная испытала космическое «вздутие», когда — за какую–то долю секунды — с громадной скоростью произошло ее расширение. Если бы темп «вздутия» в тот период отличался от реального хотя бы на 1/10долю, то вселенная либо прекратила бы расширяться, рухнула обратно на самое себя и снова сжалась под действием внутренних гравитационных сил, либо расширялась бы столь стремительно, что элементарные частицы не сумели бы соединиться или вступить в соприкосновение таким образом, чтобы стало возможным образование материи.
(Б) Атомы состоят из ядра и одного или более электронов, вращающихся по орбите вокруг ядра. Ядро каждого атома (кроме водорода) имеет два или более протонов, которых удерживает вместе нечто, именуемое учеными «сильным взаимодействием». Так же, как и в случае со скоростью вздутия, для того, чтобы стала возможной жизнь, величина этой мощной ядерной силы должна быть тончайшим образом сбалансирована. Если бы, например, сильное взаимодействие было хотя бы на 10% слабее, чем оно есть в действительности, то протоны никогда бы не смогли начать «группироваться» так, чтобы сделать возможным образование не только атомов водорода. В такой вселенной не смогли бы возникнуть никакие сложные молекулы вообще — а для жизни подобная сложность совершенно необходима. Окажись величина сильного взаимодействия хотя бы на 4% меньше, произошло бы нечто совсем другое: атомы могли бы образоваться из любых пар протонов и нейтронов. В таком случае реакции, имеющие место внутри звезд, происходили бы чрезвычайно быстро, а не в течение миллиардов лет, как сейчас. Это означало бы, что вселенная лишена источников тепла и света, которые, насколько мы можем судить, играют огромную роль в процессе зарождения и сохранения жизни.
(В) Сильное взаимодействие не просто должно иметь определенную величину — необходима соразмерность между ним и другой фундаментальной силой природы, электромагнитной силой, причем с чрезвычайно узким диапазоном колебаний. Причину того понять нетрудно: под действием электромагнитной силы протоны стремятся улететь друг от друга, а значит, данную силу следует уравновесить сильным взаимодействием, удерживающим их вместе. Например, если бы величина электромагнитной силы была лишь на 1/25 больше, то половина элементов, необходимых для сложных форм жизни, не могла бы существовать, ибо силы отталкивания разорвали бы на части ядра высших элементов.
И это лишь малая толика из многочисленных примеров так называемой тонкой настройки космоса.
Вторая посылка кажется довольно правдоподобной. Если теизм истинен, то есть смысл предполагать, что творец создал бы вселенную, свойства которой способствовали бы возникновению жизни и даже жизни разумной. В такой вселенной были бы возможны характерным образом личностные блага, обладающие, по–видимому, наивысшей ценностью, — любовь, дружба, морально значимые поступки и так далее.
А как быть с посылкой 5.42? На первый взгляд, тезис о немыслимости тонкой настройки с позиций атеизма представляется верным. В конце концов, если бы эти тонко настроенные константы и силы могли иметь иные величины, насколько вероятно, что они оказались бы отрегулированы без всякой видимой причины именно так, как это необходимо для возникновения жизни?
Некоторые доказывают, что подобный вопрос, как и аргументация в пользу посылки (3), исходят из чего–то ошибочного, и это ложное предположение внушает нам иллюзорную веру в истинность посылки (3). Речь идет о следующем предположении: в высшей степени маловероятно, чтобы константы и силы могли не быть тонко настроены ради возникновения жизни, а установлены каким–то иным образом. Предположение это, заявляют оппоненты, неверное, и вот почему. Представим (ради простоты) десять тонко настроенных констант и сил, каждая из которых способна иметь десять разных величин. Вообразим их в виде десяти циферблатов с числами от О до 9. Чтобы могла возникнуть жизнь, каждый из циферблатов должен быть установлен на цифре 5. Какова вероятность этого? 1 из 10 миллиардов. Шансы, как видим, ничтожные. Но теперь вообразим, что циферблаты показывают 2, 4, 6, 7, 1, 3, 8, 9, 1, 0— числа, возникновение жизни не допускающие. Какова вероятность этого? Фактически точно такая же — 1 из 10 миллиардов. А значит, допускающий возникновение жизни набор цифр ничуть не более невероятен, чем любая другая их совокупность, которая могла бы появиться на циферблатах. В невероятности допускающего жизнь ряда цифр нет ничего уникального: он, по сути, столь же невероятен, как и любой другой их ряд. А поскольку константы и силы должны были иметь ту или иную величину, то нам не следует изумляться, если они имеют эти определенные величины, ведь любой ряд величин в равной степени маловероятен.
К несчастью, это возражение бьет мимо цели. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим следующий пример: как–то вечером четверо друзей собрались для игры в покер, и вот один из них, Джон, вытягивает флэш–рояль десять раз кряду. После десятой партии друзья обвиняют Джона в шулерстве и грозятся забрать деньги, а его самого выгнать вон. А Джон им отвечает: «Я знаю: это неправдоподобно, чтобы в каждой отдельной партии я вытягивал флэш–рояль червонной масти. Вероятность здесь — чуть более 1 из миллиона. Но какова вероятность того, что на руках у меня окажутся две пики (тройка и шестерка) и три черви (девятка, валет и туз)? Такие карты — дрянь, но ведь вероятность их получить точно та же: чуть меньше 1 из миллиона. Мне должен был выпасть тот или иной набор карт, так почему же один невероятный набор вы находите более странным и необъяснимым, чем другой? Для этого у вас, конечно же, нет никаких разумных оснований».
Надо полагать, Джон (если его друзья не слишком уж легковерны) лишится выигрыша и будет выставлен за дверь. Но почему? А потому, что в данном случае нуждается в объяснении не то, что он вытащил «невероятный набор карт», а то, что у него оказался на руках один из четырех невероятных наборов, бьющий любой другой. Существует масса дрянных наборов и лишь несколько, бьющих все прочие. И вот мы хотим знать, почему он вытягивал невероятные и вполне определенные, именно эти наборы. То же верно и в случае с доказательством от тонкой настройки. Разумеется, любой ряд величин был бы невероятен. Но данный ряд является невероятным и вполне определенным, совершенно особым, а значит, требует объяснения.
Другие же критики утверждали, что посылка 5.42 может быть ошибочной вследствие каких–то неизвестных нам фундаментальных причин, каковые и объясняют, почему константы должны иметь те самые величины, которые они имеют фактически. Например, когда–то мы могли думать, что сила магнетизма и сила электричества способны изменяться совершенно независимо. Но ведь теперь нам известно, что эти силы не являются независимыми одна от другой. Возможно, нечто подобное верно и в случае с тонко настроенными силами и константами, получившими — как нам кажется, совершенно случайным образом — нужные величины. Вероятно, для того чтобы физическая вселенная вообще могла существовать, силы и константы должны быть отрегулированы именно
