на истоки нашего рода, ознакомимся с природой его индивидов и общества, чтобы тем самым либо заложить прочный фундамент того здания, котррое впоследствии будет воздвигнуто иными, более умелыми руками, либо указать места, где почва недостаточно пригодна для того, чтобы здание было устойчивым.
Подобное исследование сразу же проникает в высшие сферы истории и выводит за ее обычные пределы, а в ряде своих частей — за пределы всякого опыта вообще. Оно заставляет попеременно размышлять то о чарующем многообразии истории, то о ее высших проблемах. Вместе с тем это исследование, пренебрегая узкими ограниченными интересами настоящего, показывает, как мелко подчас то, что представляется нам великим, причем самым мелким и ничтожным по сравнению с судьбами человеческого рода в целом и его сущностью оказываются стремление к господству и готовность к столкновениям, присущие так называемым цивилизованным нациям, уничтожение государств и их создание из чисто политических соображений, а также все то, в основу чего положен произвол отдельных людей, а не независимая воля целых народов.
Введение. — Философский раздел. — Исторический раздел,
Введение. — Чего следует ожидать и что делать? — Какие силы являются движущими в истории? В чем заключается неправильность их предшествующего изучения?
Чего следует ожидать и что делать? — Человеческий род является таким же созданием природы, как род львов или слонов; его различные племена и народы — продукты природы, подобно породам арабских скакунов и исландских лошадей, лишь с тем отличием, что здесь уже в самом зародыше к зримым для нас силам их формирования ‘присоединяется идея языка и свободы, выраженная в большей или меньшей степени (см. п. 4).
Отдельный человек является по отношению к своему народу таким же индивидом, как лист по отношению к дереву; градация индивидуальности может идти от нации к группе народов, от нее к расе, от расы — к человеческому роду. Подчиненный этому индивид может двигаться вперед, назад или видоизменяться, но лишь внутри определенного круга (см. п. 5).
Существует момент морального созидания, когда индивид (будь то нация или отдельный человек) становится тем, чем ему предназначено быть, и не постепенно, а внезапно и сразу. Тогда начинается его бытие, ибо до того он был иным. Такое начало служит одновременно и зрелостью, за ним непосредственно следует просто развитие того, что уже сложилось, упадок сил, попятное движение. Однако между осознанием действительно достигнутой вершины и моментом, когда проявится упадок, существует промежуток, и это самый прекрасный период.
Природа создает великое и мелкое лишь в определенный период, в период своей плодотворности, который можно назвать ее молодостью; все то, что не связано с новым созиданием, а только развивается и формируется, приближается к гибели. Поэтому процесс облагораживания человеческого рода не идет по ступеням; не следует ждать, что он проявится в отдельном индивиде или даже в группе индивидов; облагораживание происходит лишь в результате все новых и новых опытов созидающей силы природы и всегда поражает своим обновлением. Правда, подчас в том, что уже пришло в упадок, сохраняются идеи, которые способствуют или помогают дальнейшему созиданию, осуществляемому природой, однако плодотворными они могут быть лишь в том случае, если подхватываются свежими или обновленными силами.
Помимо облагораживания человеческого рода существует та его жизнь, которая находится в многообразной и тесной связи с этим процессом и вместе с тем обладает ценностью сама по себе. Эта жизнь заключена в границы, в пределах которых люди сохраняют и развивают себя, и, если судьба не вторгается в их жизнь, она способна протекать равномерно и постепенно улучшаться.
Итак, то и другое — развитие, ступени которого доступны наблюдению, а также новые образования и революции — составляют всемирную историю, и ход ее можно наблюдать и понять, только учитывая оба эти обстоятельства.
Однако прежде всего следует решительно отказаться от избирательного внимания к отдельным индивидам, необходимо всегда видеть перед собой целое — только в нем выявляется рост благородства. Ибо вся сила бытия составляет в созидании лишь единую массу, и, подобно тому, как индивидуальность в качестве чего-то относительного способна только к постепенному развитию, ее сознание является сознанием индивидуального и мгновенного бытия; полагать же, что связь бытия нарушается, если индивидуальности формируются по иному принципу, означает судить о том, что недоступно ни созерцанию, ни понятию. Бытие во времени — это созидание и гибель, пребывание в неизменности является лишь обманчивой видимостью. Поэтому всемирная история в ее дискретном земном бытии — не более чем зримое решение (за счет ли того, чтобы исчерпать понятие или же достичь некоей, в соответствии с неизвестными нам законами, поставленной цели) следующей проблемы: каким образом содержащиеся в человечестве полнота и многообразие силы постепенно получают свою реализацию. Человечество, проявляя себя, может жить и творить только в вещественной природе и само содержит в себе часть этой природы. Дух, господствующий в ней, переживает отдельного человека, поэтому самое важное в понимании всемирной истории — наблюдать за продвижением, преобразованием, а подчас и гибелью этого духа. Однако природа и дух не пребывают в борьбе друг с другом: напротив, дух использует природу и ее созидающую силу. Различие между ними находится, по-видимому, вне их, строго говоря, единой сущности и объясняется лишь ограниченностью нашего воззрения (см. п. 7).
Следовательно, в обозримых границах времени, пространства и бытия не надо ждать постоянно прогрессирующего совершенства или прославляемого, обетованного, зависящего как будто только от нашего усердия прогресса цивилизации, — едва ли она достойна такого наименования, ибо, извращенная, она сама роег себе могилу; нам следует доверять тому, что сила природы и идей неисчерпаема, что все, созданное где бы то ни было, неминуемо перейдет в нашу, связанную с целым сущность и пойдет нам на пользу и что в настоящем и в унаследованном нами прошлом заключен неисчерпаемый материал, обработка которого заполнит даже самую продолжительную жизнь.
Наша задача заключается в том, чтобы постоянно сохранять плодотворную силу, необходимую для новых живых духовных порождений, противодействовать всему мертвому и механическому, серьезно и добросовестно действовать в обычной жизни, внося в нее, насколько это возможно, оживляющий дух.
4) К п. 5, с. 280. Человеческий род возникает на земле так же, как роды животных, и распространяется он так же: люди объединяются в общности, распадаются на народы, отличаясь лишь большей потребностью в общении, оседают или кочуют — в зависимости от потребностей или игры фантазии, — претерпевают вследствие этих потребностей в их сочетании со страстями революции, войны и т. д. Во всем следует искать не конечные намерения, а причины, и они часто носят физический и животный характер. Движение человеческого рода, обнаруживаемое в истории, возникает, подобно всякому движению в природе, из стремления действовать и порождать, из преодоления препятствий на пути к этому стремлению, и следует определенным законам, которые, правда, не всегда заметны. Поскольку же человек по своей природе интеллектуален, ко всему этому хаотическому потоку присоединяются дух и идея; это удается или не удается; они переходят в определенных формах от народа к народу, изменяясь, расширяясь или сужаясь, совершенствуясь или ухудшаясь. И вдруг благороднейший продукт духа уничтожается стихийным бедствием или варварством. Нет сомнения, судьба не щадит творения духа — в этом состоит безжалостность всемирной истории. Однако в результате революций возникают новые формы, полнота силы являет себя в постоянно меняющихся и все более благородных образах; конечная цель, как и сущность всего происходящего, состоит только в том, чтобы эта сила нашла свое выражение и, выйдя — из хаоса, достигла ясности. Даже самому грубому и дикому движению в природе сопутствует никогда не погибающая идея. Там, где рушится кратер, где встает вулкан, формы их являют собою прекрасное или возвышенное; где возникает народ, оживает духовная форма; и фантазия и чувство звучат в его языке. Поэтому в любой гибели есть утешение, в любой потере — возмещение.
К п. 3, с. 280. Жить означает сохранять с помощью таинственной силы в материальной массе форму мысли как господствующий закон. В физическом мире эта форма и этот закон называются организмом (Organisation), в интеллектуальном и моральном — характером. Порождать означает предоставить упомянутой таинственной силе действовать или, другими словами, зажечь силу, которая внезапно вырывает из массы известное количество материи в совершенно определенной форме и на длительное время противопоставляет эту форму в ее своеобразии всем остальным. Таким образом, истинная индивидуальность возникает изнутри, внезапно и сразу; тем самым она не порождается жизнью, а только в жизни достигает сознания, и часто в затемненном или искаженном виде. Однако, поскольку человек есть животное общественное — в этом специфика его характера, — поскольку другой ему нужен не для защиты, оказания помощи, воспроизведения, сохранения жизненных привычек (как некоторым видам животных), а потому, что он возвышается до осознания Я, а Я без Ты представляется его рассудку и чувству бессмыслицей, — то в его индивидуальности (в его Я) одновременно освобождается индивидуальность его общества (его Ты). Следовательно, нация также является индивидом, а отдельный человек — индивидом индивида. Посредством непостигаемой, однако несомненной, связи организма с характером эта индивидуальность становится более прочной, в ней возможны различные сферы, и чем в большей отдаленности находится такая сфера, тем большее значение имеет для нее организм.
Какие силы являются движущими в истории? Это силы, определяющие судьбы человеческого рода, рассмотренные в их целостности, — силы порождения, воспитания и инерции.
Первая создает новые народы и новых индивидов или преобразует старые, что равносильно новому возникновению. Основную роль здесь играют революции в природе. Разброд и воссоединение, склонность к оседлости и кочевая жизнь, в результате которых на заре нашей истории и даже раньше складывались и распадались племена, вызывались большей частью причинами географического, климатического и физического характера. За ними следуют преобразования в результате исторических революций и, наконец, те, которые не были связаны с отдельными великими событиями, а являлись просто следствием установившегося хода развития. Исследовать, что преимущественно способствовало возникновению выдающихся народов или выдающихся индивидов, в равной мере важно и интересно. Яркие примеры, известные нам из истории, свидетельствуют о том, что выдающиеся народы возникали не в ходе постепенного формирования, а сразу и как бы из ничего; доказательством этого могут служить столь не сходные между собой греки и римляне. Художественная натура первых вообще исключает представление о постепенном формировании. Рим же с момента своего появления воплотил в себе идею государства, непоколебимого и все более расширяющего свои границы.
Сила воспитания — это то, к чему стремятся народы и отдельные люди. В этой сфере властвуют идеи, здесь возникает важная проблема — определить границы воспитания, его возможные последствия. Нация, которая почти полностью — в той мере, в какой это возможно, — воплощает в себе воспитание и может в данном случае служить наилучшим
