примером — это французы. Есть известный круг всеобщих идей, которые повсеместно существуют скорее сами по себе, в мыслях и чувствах, чем привносятся извне. К ним относятся прежде всего те идеи, которые лежат в основе религии, государственного устройства, общественной, семейной и личной жизни. (Следовательно, также развлечения, искусство, философия и наука.) Эти идеи и являются главными, формирующими народы силами, причем близость, которая часто наблюдается у отдельных народов в сфере искусства, философии и науки, не всегда объясняется тем, что одно происходит из другого или заимствуется, так же как и близость некоторых языков.
Сила инерции обнаруживается в животной жизни и в интеллектуальной и моральной жизни тех народов и отдельных людей, в чьи привычки и страсти привнесены животные черты. Однообразное существование египтян, индийцев, мексиканцев и т. п. — результат действия этой силы *.
Из этих различных сил, оказывающих, в отдельности или сообща, свое воздействие на человечество, воздействие, которое подчас трудно распознать, складываются судьбы человеческого рода: каждый раз, когда в нем возникает какой-либо поражающий нас образ (будь то народ или индивид), мы, описывая и оценивая его, можем лишь спросить, как он возник и стал таким, каким мы его видим?
7) К п. 3, с. 281. Под упоминаемым здесь целым следует иметь в виду не то человечество, которое живет теперь или жило в какое- то другое время, а понятие человеческого рода. Оно находит свое частичное выражение в каждом народе и в каждом индивиде, а вследствие возможной связи между людьми, живущими одновременно, — и в каждой эпохе, но как целое существует лишь в никогда не достигаемой тотальности всех постепенно выступающих в действительности отдельных явлений. Представить себе, что понятие человеческого рода в его временных рамках, даже в этой своей тотальности, сможет когда-либо расшириться, сдвинуть древние вехи творения, невозможно. Mr\juareueЬгооyeveaftat!. Но возможно и необходимо, чтобы постепенно все более ясно осознавалась сущность человечества, глубина внутри данных ему границ, чтобы дух в своем стремлении и частичном осуществлении этого стремления воспринял идею человечества и (подобно тому, как идея Ты воспринимается посредством Я) идею божества, то есть силы и закономерности самой по себе во всей ее чистоте и плодотворности. Но если в этом и состоит польза всемирной истории, то это никак нельзя считать целью человеческих судеб. Подобных целей, как бы они ни назывались, не существует; колесо судьбы вращается так же беспрерывно, как беспрерывно текут с гор реки в море, как травы и злаки всходят на полях, как насекомые прядут коконы и выходят из них бабочками, как народы, притесняя и подчиняясь притеснению, уничтожают друг друга и исчезают с лица земли. Сила универсума в ее доступном нам временном рассмотрении является непрестанным движением; поэтому в истории следует искать не выведенные на основании нескольких тысячелетий намерения, приписываемые некой посторонней, смутно ощущаемой и еще более смутно познанной сущности, а силы природы и человечества. Однако, поскольку целое может быть познано лишь в единичном, необходимо изучать нации и индивидов.
Ошибки существующих взглядов на всемирную историю заключаются в следующем:
в том, что почти все внимание уделяется только культуре и цивилизации, их прогрессирующему совершенству, в связи с этим произвольно возникают степени этого совершенства и остаются незамеченными важнейшие зародыши, из которых должно возникнуть великое, подобно тому, как из подобных же зародышей возникло великое в прошлом;
в том, что люди рассматриваются преимущественно как существа, наделенные разумом и рассудком, и в недостаточной степени — как продукты природы;
в том, что завершение истории человеческого рода усматривают в достижении всеобщего, абстрактно мыслимого совершенства, а не в развитии возможностей великих индивидуальных форм.
В соответствии с изложенной здесь точкой зрения внимание во всемирной истории должно быть обращено:
на отдельные народы или отдельных индивидов; им надлежит посвятить ряд монографий — по возможности в порядке их возникновения;
на воздействие, которое они оказывали друг на друга и на свое воспитание;
на их отношение — по отдельности и вместе — к понятию человечества, к созданным им общим идеям и друг к другу в свете этих идей;
на влияние, оказываемое теми, кто существует одновременно с ними, на весь человеческий род и на длительность его существования;
на возникновение новых интересных явлений в истории человечества и на неуклонное следование отдельными народами однажды избранным ими путем.
При таком методе прослеживаются все нити, связывающие события человеческой жизни от их начала до их конца, а там, где эта связь отсутствует или недоступна нашему взору, выявляется все многообразие человеческих образов в той мере, в какой оно может быть привлекательным или поучительным для нас. Всемирная история рассматривается с трех точек зрения:
как одна из важнейших сфер действия силы универсума; как клубок подчас оборванных, но зачастую длительно сохраняющихся нитей, клубок, распутать который надлежит с помощью знаний и проницательности;
как мерило блаженства и совершенства, которые ждут человеческий род в будущем, и как поучение, которое позволит сохранить и возвысить то и другое.
Однако для того, чтобы применить эти размышления к реальной истории, необходимо сначала провести множество философских исследований; они помогут проверить, насколько возможны обнаруженные нами явления и их взаимосвязь, и тем самым правильно оценить их внутреннее значение и внешнее влияние. Подобную проверку и оценку предпочтительнее всего проводить на основе опытных данных, чтобы сразу же, насколько это необходимо, использовать исторический материал, ибо и здесь речь всегда будет идти одновременно и о предметах экспериментального исследования. То, что, согласно этому методу, уже рассмотрено с исторической точки зрения в разделе, посвященном общим размышлениям, в историческом разделе может быть лишь кратко упомянуто.
Размышления о движущих причинах всемирной истории
Данные наблюдения отличаются от всех предпринятых до сих пор исследований всемирной истории.
В намерение автора не входит пояснять взаимосвязь событий, искать в происшествиях причины становления судеб человеческого рода и сочетать отдельные факторы в настолько единую ткань, насколько это допускает их взаимно обоснованная последовательность.
Наши наблюдения не предназначены и для того, чтобы проследить — как это обычно делается в работах по истории человечества и его культуры — внутреннюю взаимосвязь целей и показать, как человеческий род поднимался от ранней стадии грубости и неоформленности ко все большему совершенству.
Если это с достаточным основанием именуют философией истории, то здесь пойдет речь (мы надеемся, что это определение не слишком смело) о ее физике. Наше внимание будет направлено не на конечные причины, а на причины, движущие историю; мы не будем перечислять предшествующие события, из которых возникли события последующие; в нашу задачу входит выявить сами силы, которым обязаны своим происхождением те и другие. Поэтому речь здесь пойдет о расчленении мировой истории, о том, чтобы распустить созданную упомянутыми исследованиями ткань, однако расчленена она будет на новые составные части, которые не содержались в прежней. Но и настоящая работа также приведет к конечным причинам, так как первые причины, являющиеся движущими силами истории, могут находиться лишь там, где сила и намерение соприкасаются и требуют друг друга.
Вряд ли, впрочем, здесь необходимо указывать на то, что понятие движущего мировыми событиями провидения не введено лишь потому, что, будучи положено в основание объяснения, оно преры-
Wilhelm von Humboldt. Betrachtungen uber dL bewegenden Ursachen in der Weltgeschichte. (Фрагмент) (1818).
вает всякое дальнейшее исследование. Доступные нашему познанию движущие силы истории могут быть обнаружены только в природе и структуре того, что создано этой первой и наивысшей силой.
Причины мировых событий могут быть сведены к одному из следующих трех факторов: к
природе вещей, свободе человека и велению случая.
Природа вещей определена либо полностью, либо внутри известных границ; она неизменна; к ней следует отнести в первую очередь моральную природу человека, так как человек, особенно если иметь в виду его действия в рамках целого и в массе, также не выходит за пределы известной единообразной колеи, получает от одних и тех же предметов приблизительно одни и те же впечатления и в свою очередь примерно одинаково воздействует на них. В этом ее аспекте вся мировая история, ее прошлое и будущее в некоторой степени допускает математическое исчисление, и полнота этого исчисления зависит только от объема нашего знания о причинах, являющихся движущими силами истории. До некоторой степени это, пожалуй, верно. В развитии и падении большинства народов можно увидеть почти одинаковый процесс; всматриваясь в состояние мира непосредственно после конца второй Пунической войны, можно, принимая во внимание характер римлян, едва ли не с полной уверенностью предсказать, что они шаг за шагом завоюют мировое господство; некоторые местности — Ломбардия в Италии, центральная часть Саксонии в северной Германии, Шампань во Франции — как бы самой природой предназначены служить ареной войн и сражений; в политике ряд регионов — Сицилия в древней истории, Брабант в новое время — на протяжении веков остаются целью и предметом столкновения страстей и вожделений. Существуют эпохи, когда — и это можно почти доказать — ни один, даже самый выдающийся человек не мог бы осуществить мировое господство. К ним относится период между сражением у Саламина и концом Пелопонесской войны, когда соперничество между Афинами и Спартой препятствовало созданию единовластия в Греции, единственной точке на земном, шаре, откуда оно могло тогда исходить; эпоха, наступившая непосредственно после смерти Карла V, когда величина его разделенного государства не допускала возникновения другого; эпоха между смертью Людовика XIV и Французской революцией, когда могущество государств превратилось в своего рода механизм, который постепенно стал распространяться повсюду и в результате чего установилось известное равновесие между государствами. Даже такие, на первый взгляд случайные, происшествия, как браки, смерти, рождение внебрачных детей, преступления, происходят в течение ряда лет с поразительной регулярностью, которая может быть объяснена только тем, что и произвольные действия людей подобны природе, постоянно следующей единообразным законам в круговороте своего движения. Изучение этого механического и — поскольку ничто не оказывает столь существенного влияния на события человеческой жизни, как сила нравственного избирательного сродства, — химического способа объяснения мировой истории в высшей степени важно, и особенно в том случае, если внимание направлено на точное знание законов, согласно которым действуют и испытывают обратное воздействие отдельные составные части истории, ее силы и реагенты. Так, например, исходя из внутренней природы многих языков — греческого, латинского, итальянского, французского, — можно доказать, что долговечность, а тем самым и сохраняющаяся сила и красота языка зависят от того, что можно было бы назвать его материалом, от полноты и жизненной силы восприятия, присущего людям, в груди и устах которых этот язык возник, а отнюдь не от культуры наций; что поэтому не может процветать язык, на котором говорит недостаточно большое число людей, и лишь языки тех народов, которые в течение ряда веков претерпевают удивительную судьбу,
