второй рассматривает их соединение. Для использования он дает указания к спору, к вопросам, к софистическим опровержениям, к силлогизмам и прочему подобному. Критерием истины объявлял он для являющихся впечатлений — ощущение, а для предметов нравственности, относящихся к государству, дому и законам, — разум. Конечную цель он полагал одну — пользование добродетелью в совершенной жизни.[390 — Аристотель. Никомахова этика I 1098 а 16–20.] Счастье, говорил он, есть совместная полнота трех благ: во-первых (по значительности), душевных; во-вторых, телесных, каковы здоровье, сила, красота и прочее подобное; в-третьих, внешних, каковы богатство, знатность, слава и им подобное. Добродетели не достаточно для счастья — потребны также блага и телесные и внешние, ибо и мудрец будет несчастен в бедности, в муке и прочем. Порока же достаточно для несчастья, даже если при нем и будут в изобилии внешние и телесные блага. Добродетели он не считал взаимозависимыми, ибо человек может быть и разумен и справедлив, и в то же время буен и невластен над собой. Мудрец, говорил он, не свободен от страстей, а умерен в страстях. Приязнь определял он как равенство взаиморасположения: бывает она родственная, любовная и гостеприимственная. Любовь служит не только совокуплению, но и философии; мудрец будет и предаваться любви, и заниматься государственными делами, и вступать в брак, и жить с царями. Жизнь бывает троякая: созерцательная, деятельная и усладительная; созерцательная предпочтительнее всего. Вся совокупность наук весьма способствует достижению добродетели. В физике он особенно превзошел всех изысканиями о причинах вещей: даже для самых малых вещей он открывал причины. Поэтому им и написано так много книг физического содержания. Бога он вслед за Платоном объявлял бестелесным. Провидение бога простирается на небесные тела, сам же он неподвижен; а все наземное устрояется по взаимострастию небесными телами. Стихий существует четыре, а кроме них пятая, из которой состоят эфирные тела; и движение у нее особенное, а именно кругообразное. Душу он также считал бестелесной: это — первая предельность (entelecheia) тела природного, имеющего строй и — посильно — живого.[391 — Аристотель. О душе II 1, 412 b 27.] «Предельность» есть то, что имеет бестелесный вид; бывает она, по его словам, двоякой: или в возможности — например, Гермес в том воске, который способен принять его очертания, или в совладании (hexis) — например, Гермес в завершенном виде или в статуе. «Тело» названо «природным», ибо есть тела рукотворные, изготовленные ремесленниками, — например, башня или ладья, и есть природные — например, растения и тела животных. И оно называется «имеющим строй», то есть устроенным целесообразно, как зрение — чтобы видеть, и слух — чтобы слышать. «Посильно — живого» — это значит: содержащего жизнь в себе; вообще же «посильно» имеет двоякое значение: по совладанию (cath’ hexin) и по действованию (cat’ energeian) — по действованию, например, имеет душу бодрствующий, по совладанию — спящий; таким образом, оговорка «посильно» сделана, чтобы подпал под нее и спящий. Он высказывал и много других суждений о многих предметах, которые было бы долго перечислять, ибо всюду он был в высшей степени трудолюбив и изобретателен, как видно и из вышеназванных его сочинений, число которых близко к четыремстам, считая только несомненные; а ему приписывается и много других сочинений, равно как и изречений, метких, но незаписанных. Всего было восемь Аристотелей: первый — вышеназванный; второй — афинский государственный деятель, от которого известны изящные судебные речи;[392 — Может быть, это один из собеседников в «Пармениде» Платона.] третий — занимавшийся «Илиадой»; четвертый — сицилийский ритор, написавший возражение на «Панегирик» Исократа; пятый — по прозвищу «Миф», последователь сократика Эсхина; шестой — из Кирены, писал о поэтике; седьмой — учитель гимнастики, упоминаемый Аристоксеном в «Жизнеописании Платона»; восьмой — безвестный грамматик, от которого сохранилось пособие «О словоизлишестве». У Аристотеля Стагирского было много учеников; более всего выделялся из них Феофраст, о котором и пойдет речь. 2. ФЕОФРАСТ Феофраст из Эреса, сын Меланта (который был сукновалом, как утверждает Афинодор в VIII книге «Прогулок»). Вначале он слушал в родном городе своего земляка Алкиппа, потом учился у Платона и наконец перешел к Аристотелю; а когда тот удалился в Халкиду, Феофраст принял от него школу в 114-ю олимпиаду. Говорят, у него даже раб был философом, а звали этого раба Помпил, — как утверждает Мирониан Амастрийский в I книге «Исторических сравнений». Был он человек отменной разумности и трудолюбия; по словам Памфилы в 32-й книге «Записок», у него учился даже Менандр, сочинитель комедий, да и во всем прочем он отличался готовностью к услугам и любовью к наукам. Его принимал Кассандр, и за ним посылал Птолемей; афиняне же настолько были к нему расположены, что когда Агнонид посмел обвинить его в нечестии, то сам едва не подвергся наказанию.[393 — Подробности неизвестны; по-видимому, это одна из попыток антимакедонской партии в Афинах выступить против промакедонской позиции Ликея.] Беседы его посещало до двух тысяч учеников.[394 — Конечно, в общем счете, а не одновременно.] В письме к перипатетику Фанию он говорит, между прочим, и о преподавательстве:[395 — Перевод по конъектуре Апельта и Уайза.] «Нелегко подобрать по вкусу даже узкий круг слушателей, не только что широкий. Чтения требуют исправлений; а отложить их и пренебречь ими — этого юный возраст перенести не может». Это то самое письмо, в котором он обзывает кого-то педантом.[396 — Возможен перевод: обзывает себя педантом, «кабинетным ученым» (толкование Регенбогена).] Несмотря на все это, пришлось и ему вместе с другими философами удалиться в изгнание, когда Софокл, сын Амфиклида, внес закон, чтобы никто из философов под страхом смерти не возглавлял школу, кроме как по решению совета и народа. Однако на другой год они вернулись, так как Филон обвинил Софокла в противозаконии, закон этот был афинянами отменен. Софокл наказан пенею в пять талантов, а философам дозволено было воротиться, с тем чтобы и Феофраст воротился и жил, как прежде. Звали его Тиртам, Феофрастом же [«богоречивым»] его наименовал Аристотель за его божественную речь. Он был влюблен в сына Аристотеля, Никомаха, хоть и был его учителем (так утверждает Аристипп в IV книге «О роскоши древних»). Аристотель, говорят, повторил о нем и Каллисфене то же, что Платон (как было сказано) говорил о Ксенократе и о самом Аристотеле, — ибо Феофраст сверх всякой меры исследовал своим острым умом все умозримое, Каллисфен же был от природы вял, и поэтому одному была нужна узда, другому — шпоры.[397 — Ср. выше, IV 6.] Говорят, у Феофраста был свой сад, купленный уже после смерти Аристотеля с помощью Деметрия Фалерского, друга его. Известны остроумные его высказывания: так, он сказал, что надежней конь без узды, чем речь без связи; а одному гостю в застолье, не проронившему ни слова, он сказал: «Коли ты неуч, то ведешь себя умно, а если учен, то глупо». И не раз он говорил, что самая дорогая трата — это время. Скончался он в преклонном возрасте, восьмидесяти пяти лет, декоре после того, как отошел от занятий. Вот наши стихи о нем: Нет, не пустые слова завещаны смертному роду: Сломится мудрости лук только, расслабь тетиву, Так Феофраст был жив и силен, покуда трудился, А отрешась от трудов, в вялом бессилье угас.[398 — ПА VII 110.] Говорят, ученики его спросили, что он им заповедует? Он ответил: «Заповедать мне вам нечего — разве лишь сказать, что многие жизненные услады только по видимости славятся таковыми. Едва начав жить, мы умираем;[399 — У Цицерона («Тускуланские беседы» III 28, 69) Феофраст, умирая, сетует, что природа дала такую долгую жизнь оленям и воронам, которым она бесполезна, и такую короткую — человеку, которому она так нужна.] поэтому ничего нет бесполезнее, чем погоня за славою. Будьте же благополучны, а науку мою или оставьте — ибо требует она немалого труда, — или отстаивайте с честью, и тогда будет вам великая слава. В жизни больше пустого, чем полезного. Мне уже более вам не советовать, как вести себя, смотрите же сами, что делать и чего не делать. И с такими словами он, говорят, испустил дух. И есть рассказ, что афиняне воздали ему последнюю почесть всенародным пешим шествием. Фаворин рассказывает, что в старости его носили на носилках, — так повествует Гермипп, ссылаясь на сообщение Аркесилая Питанского Лакиду Киренскому. Он тоже оставил великое множество книг, которые я счел за нужное здесь перечислить, ибо они полны всяческих достоинств. Вот они: «Аналитика первая» — 3 книги, «Аналитика вторая» — 7 книг, «Об анализе силлогизмов», «Обзор аналитик», «Упорядоченная топика» — 2 книги, «О споре, или Рассмотрение доводов в прении», «О чувствах», «Возражение на Анаксагора», «Об Анаксагоре», «Об Анаксимене», «Об Архелае», «О соли, молоке и квасцах», «Об окаменелостях» 2 книги, «О неделимых линиях», «Беседы» — 2 книги, «О ветрах», «Различия добродетелей», «О царской власти», «О воспитании царя», «Об образах жизни» 3 книги, «О старости», «О Демокритовой астрономии», «О метеорологии», «Об образах», «О соках, красках и мясе», «О миростроении», «О людях», «Диогеновский сборник», «Определения» — 3 книги, «О любви», «Еще о любви», «О счастье», «О видах» 2 книги, «О припадочной болезни», «О вдохновении», «Об Эмпедокле», «Сжатые умозаключения» — 18 книг, «Возражения» — 3 книги, «О добровольном», «Обзор Платонова «Государства»» — 2 книги, «О разнице голосов у животных одной породы», «О совокупных явлениях», «О животных, которые кусаются и брыкаются», «О так называемых завистливых животных», «О животных, пребывающих на суше», «О животных, меняющих цвет», «О животных, обитающих в норах», «О животных» 7 книг, «О наслаждении по Аристотелю», «Еще о наслаждении», «Положения» — 24 книги, «О тепле и холоде», «О головокружении и помрачении», «О поте», «Об утверждении и отрицании», «Каллисфен, или О страдании», «Об усталости», «О движении» 3 книги, «О камнях», «О моровых болезнях», «О малодушии», «Мегарик», «О меланхолии», «О металлах» 2 книги, «О меде», «О Метродоровом сборнике», «К метеорологии» — 2 книги, «О пьянстве», «Законы в азбучном порядке» — 24 книги, «Обзор законов» — 10 книг, «К определениям», «О запахах», «О вине и масле», «Первые предпосылки» — 18 книг, «Законодатели» — 3 книги, «Политики» — 6 книг, «Политические обстоятельства» — 4 книги, «Политические обычаи» — 4 книги, «О наилучшем государственном устройстве», «Сборник вопросов» — 5 книг, «О пословицах», «О замерзании и таянии», «Об огне» 2 книги, «О дыханиях», «Об оцепенении», «Об удушье», «О повреждении ума», «О страстях», «О знаках», «Софизмы» — 2 книги, «О разрешении силлогизмов», «Топика» в 2 книгах, «О наказании» в 2 книгах, «О волосах», «О тирании», «О воде» 3 книги, «О
