Павел Флоренский Письма с Дальнего Востока и Соловков

«…И мои мысли пусть развиваются в вас…»

Последние пять лет земного пути П. А. Флоренского—священника, «не снявшего с себя сана», — это мученический, крестный путь христианина, напоминающий крестный путь и Деяни его Небесного Покровителя—Апостола Павла.

Более четырех лет перед казнью Апостол провел в тюрьма и пересылках, откуда направлял Послания, ставшие. часть Священного Писания. В них есть приветствия и благие пожелания общим знакомым, радость Апостола за успехи учеников забота об их здоровье, телесном и душевном: «Доколе не приду занимайся чтением, наставлением, учением» (I Тим. 4,13 «Впредь пей не одну воду, но употребляй немного вина, рад желудка твоего и частых твоих недугов» (I Тим. 5,23). Между строк—беспокойство о книгах: «Когда пойдешь, принеси фелонь, который я оставил в Троаде у Карпа, и книги, особенно кожаные» (2 Тим. 4,12).

«Павел, узник Иисуса Христа…»—начинает Апостол послание к Филимону (Фил. 1,1). «Узниками Иисуса Христа» был совсем недавно и наполнившие тюрьмы и лагеря десятки тысяч мирян, тысячи священников и сотни архиереев. Кроме писем и протоколов допросов подследственный Флоренский П. А. га писал в тюрьме труд «Предполагаемое государственное устройство в будущем»[2028 — Священник Павел Флоренский. Соч.: В 4 т. М., 1966. Т. 2. С. 647—68], напоминающий «Город Солнца» Капанеллы, также созданный в застенке после пыток.

П. А. Флоренского репрессировали по «Делу № 2886 о k. — j националистической фашистской организации», якобы именовавшей себя «Партия возрождения России». В деле, в судебного заключении, П. А. Флоренский стоит первым:

«Флоренский Павел Александрович, профессор богословие служитель культа (поп), выходец из знатной дворянской семьи по политубеждениям крайне правый монархист, автор печатных трудов по богословию, в которых откровенно выражены его монархические убеждения («Защита божества», «Столп и утверждение Истины» и т. д.). В 1928 г. арестовывался ОГПУ и осужден как активный участник церковно–монархической организации на 3 г. С 1928 г. научный работник ВЭИ. Идеолог и руке водитель центра к. — р. организации, в прошлом состоял членов к. — р. «Платоновской организации»».

В приведенной «объективке» правильно многое, кроме существования к. — р. организации и знатного дворянства. В «Партию возрождения России» ГПУ включило людей, даже не знакомых друг с другом. Тем не менее факт существования организации признали все подследственные. Действительной же причиной ареста было «неснятие с себя сана». Высшей Волей, как условно называл Флоренский в подцензурных письмах Бога, было предрешено, что он сана не снял и не отрекся. В отличие от многих других мучеников за веру он не был поставлен перед таким выбором. Задолго до ареста, 11 апреля 1919 г., в Сергиевом Посаде на него легла ответственность тайного служения Церкви.

Если умозрительно соединить места, где побывал П. А. Флоренский: Германия, куда ездил в детстве, Дальний Восток — начало крестного пути, Закавказье, где родился и обратился к Богу, и, наконец, Соловецкий лагерь особого назначения, то получится крест. И если мысленно поднять его, опирая на основание—Дальний Восток, то как бы обозначится место упокоения христианина, лицом к востоку, чтобы, встав в день Страшного Суда, увидеть крест как знак Воскресения и крест— отпечаток земной жизни. А в месте пересечения линий, где сердце, окажется Сергиев Посад—место подвига.

Рассчитывая по закону Золотого сечения годы жизни П. А. Флоренского, получим первую особую точку (термин П. А. Флоренского. — Ред.): 1900 г. — рубеж веков. Главная особая точка—1918/1919 г.: мученическая кончина Государя, конец России старой. Итак, схождение главного узла во времени и главной точки в пространстве — Сергиев Посад, 1918/1919 г.

Вскоре после победы Октябрьской революции началась кампания безбожников по «раскрытию мощей» Угодников Божиих: святые мощи многих были уничтожены. Было необходимо сохранить хотя бы малую их часть от надругательства и гибели как основу будущего храмостроительства. Было объявлено и об открытии мощей Преподобного Сергия Радонежского И апреля 1919 г., в канун Лазаревой субботы, перед Страстной неделей. Поэтому по благословению наместника Троице–Сергиевой Лавры архимандрита Кронида члены Комиссии по охране памятников искусства и старины Троице–Сергиевой Лавры — священник Павел Флоренский и граф Юрий Александрович Олсуфьев, Сергей Павлович Мансуров и Михаил Владимирович Шик (ставшие позже священниками), возможно, также граф Владимир Алексеевич Комаровский тайно прошли в Троицкий собор, вскрыли раку с мощами и благоговейно взяли Главу Преподобного, положив на ее место главу погребенного в Лавре князя Трубецкого. К Главе Преподобного прирос позвонок, и его отделили богослужебным предметом — копием. След от копия и от приросшего позвонка—свидетельство проидходившего. Участники связали себя обетом молчания и тайну строг» сохраняли десятилетия.

Святыня вначале находилась в ризнице Троице–Сергиевой Лавры. Декретом Совнаркома РСФСР от 20 апреля 1920 Лавра была закрыта. Поэтому Главу из ризницы перенес к себе В дом на улицу Валовую Ю. А. Олсуфьев, а оставшиеся мощи находились в экспозиции музея до конца Великой Отечественной войны… Весной 1928 г. в Сергиевом Посаде происходил: массовые аресты «бывших», когда были арестованы и П. А. Флоренский, и племянница Ю. А. Олсуфьева Е. П. Baсильчикова. Главу в дубовом ларце закопали в саду дома Олсуфьевых. В 1937 г. началась новая волна арестов, и Олсуфьевы выехали из Сергиева Посада. Главу перенес в окрестности Николо–Угрешского монастыря, около станции Люберцы,. Паве. Александрович Голубцов (позже архиепископ Новгородски и Старорусский Сергий). После демобилизации он перенес Глав в Москву, в дом Екатерины Павловны Васильчиковой, племянницы Ю. А. Олсуфьева. 21 апреля 1946 г., на Пасху, состоял ос открытие Троице–Сергиевой Лавры. Когда мощи Преподобног Сергия из музея были возвращены Церкви, Е. П. Васильчиков вернула и Главу. По благословению Святейшего Патриарх Алексия Г святыня была возложена на место.

«Я принимал… удары за вас, так хотел и так просил Высшуь Волю», —писал П. А. Флоренский жене и детям (18. ГН.1934). H он нес страдания и за сохранение Тайны. Он оберегал одну и немногих неоскверненных святынь России. Быть может, в этом и состояло церковное служение, возложенное на него в главном месте и в главный момент его земного пути. Возможно, это и давало силы переносить происходившее и. внутреннее прав внешне отойти от церковных дел в науку и технику, смириться с одной стороны, с осуждавшими его за этот отход, а с другой — с приписывавшими ему участие в к. — р. организации: он действительно нарушал требования власти, оберегая святыню. В свете рассказанного становятся более понятными поступок П. А. Флоренского, особенно в последние годы жизни.

В тюремно–лагерном зазеркалье священник Павел Флореский провел 57 с половиной месяцев—с 26 февраля 1933 г. п 8 декабря 1937 г. Эти сроки (срока по–лагерному) делятся особыми точками Золотого сечения. Первая особая точка — само счастливое и в то же время одно из самых тяжелых событий в лагерной биографии: приезд в июле—августе 1934 г. Анні Михайловны с тремя младшими детьми—Олей, Микой и Тикой — в Сковородино, последняя встреча и по сути дела прощание с семьей. В канун их отъезда з/к Флоренский был по конвоем вывезен в Свободный, а потом по этапу I сентября 1934 г. отправлен на Соловки. Главная особая точка крестног пути—7 июня 1936 г. — реальный знак продолжения рода, рождение первого внука, названного его именем, первого из двенадцати. Возможно, П. А. Флоренский знал и об ожидании второго— Ивана, родившегося 30 ноября 1937 г.

Письма из лагерей представляют собой на редкость цельное и завершенное произведение. В композиционном плане, как литературное произведение, они имеют выраженную завязку, медленно развивающийся сюжет и трагический финал. Однако классическое литературное произведение по определению есть вещь в себе, со своим пространством–временем, ни к кому не обращенным, никому не предназначенным, которое живет само по себе, имеет четкие границы, оно начинается и кончается. Переписка—часть реальной жизни, в жизненном пространстве и времени, которые не имеют ни конца, ни начала, ни границ.

Когда со времени написания последнего письма прошло 60 лет, незаметна специфичность пространства–времени писем и их инородность в реальности. Однако мерцающей неустойчивостью переписка производит впечатление живого организма, что свойственно истинным произведениям искусства. А отсутствие контуров делает ее похожей не на один организм, а на биосферу или кусочек ее—биотопстацию—лес, океан, саванну со стадами, рой пчел или муравейник. Подобное сопоставление не случайно: сам П. А. Флоренский называл свое мышление органическим или круглым и, пожалуй, наиболее подробно обрисовал его специфику во вступлении «Пути и средоточья» к своему фундаментальному труду «У водоразделов мысли»: «Строение такой мысленной ткани—не линейное, не цепью, а сетчатое, с бесчисленными узлами отдельных мыслей попарно, так что из любой исходной точки этой сети, совершив тот или иной круговой обход и захватив на пути любую комбинацию из числа прочих мыслей, притом, в любой или почти любой последовательности, мы возвращаемся к ней же»[2029 — Флоренский П. Л. Избр. произв.: В 2 т. М., 1990. Т. 2. С. 27.].

Понимание единства и завершенного совершенства переписки стало особенно явным на последних этапах подготовки писем к печати. До сих пор мы публиковали по нескольку писем и видели, что они не становились отрывками, кусками из текста, а, наоборот, организовывали удивительно гармоничную композицию: одно, три, пять—и каждый раз публикация оставляла ощущение завершенного материала.

Переписка без купюр и сокращений производит особенное впечатление. Целостность и в стиле, и в развитии от письма к письму отдельных сюжетов, вплоть до фенологических наблюдений, и даже в единстве, как в классической драматургии, места, времени и действия. Целостность ее и в сложной системе упоминаний людей и понятий, что так заметно при составлении примечаний и указателя. А сходные или одни и те же мысли, повторенные разным адресатам, в разное время и в разном контексте, придают тексту гетерофоническую структуру, характерную для многоголосия русской народной песни. Это «полная свобода всех голосов, «сочинение» их друг с другом в противоположность подчинению». «He отношение к ближайшим предшествующим и непосредственно последующим высказываниям мотивирует данное, но отношение этого последнего к целому, как это вообще бывает во всем живом, тогда как свойство механизма—иметь части, зависящие только от ближайших смежных, прямо к ней подсоединенных»[2030 — Там же. С. 30—31.]

Переписка подобна ткани, основу которой составляют семь нитей–адресатов: мать, жена и пятеро детей, а на основу ложится вьющийся из челнока непрерывно, как пряжа Парки, уток — нить, переходящая из одного письма в другое, от адресата к адресату. Ее толщина меняется, разнообразна расцветка, и ткань оказывается то плотнее, то реже, окрашиваясь разным смыслом и содержанием. Из ткани переписки можно вытянуть фрагменты. Так, отпрепарированы поэма «Оро» и водорослевая проблема. И они композиционно оказались стройными конструкциями, но имеют прочное начало — фундамент, структуру и естественное, но формально не завершенное окончание. Однако в целом в переписке есть трагическое завершение вплоть до подведения итогов и болезненного стремления успеть в оставшихся страничках передать детям как можно больше.

Столь пристальное внимание к композиции писем не случайно. В письмах своим детям П. А. Флоренский подчеркивал, что понять произведение можно, лишь открыв закон его