мне и кажется, что отсутствие описания звуков само по себе описывает Соловки, и гораздо точнее, чем если бы начал говорить о звуках. Целую тебя, дорогая мамочка, береги себя, пользуйся летом, будь здорова.
1936. VIII.2—3. Соловки. № 70. Дорогая Аннуля, вчера получил твою посылку, а письма все нет. Что же писать мне о посылке? Уж столько раз говорил, что не хочется повторять, скажу только, что мне это тяжею и безпокойно, т. е. получать посылки, когда у меня все есть, і думать, что вы лишаете себя необходимого. Живу я в работе, пожалуй не попрежнему, т. к. количество дел возрастает в свгзи с расширением предметов внимания и ростом завода. Вот, аде прибавился новый круг для изучения и обдумывания — геология и минералогия. Предстоит новая экспедиция, на те же острова, для дальнейшего их изучения, взятия новых образцов і проч. Моя работа осложняется еще и тем, что я, по обыкновению, не могу и не хочу относиться к делу поверхностно і сам вовлекаю в круг изучения все новые проблемы, сверх выдвинутых ранее. Как, напр., изучая острова, не разсмотреть вогросов ботанических и в частности водорослевых? Как миновать геологическое прошлое изучаемой местности? Ho против осложнения работы я и вообще- то никогда не возражал, а в настоящем положении особенно, т. к. работа есть единственное средство сохранять душевное равновесие и ясность. Кругом люди мечутся, изнывают, ноют, скучают, я же не испытываю подобных состояний, т. к. всегда занят. Безпокоюсь о вас, но без лела безпокоился бы неспокойно и не тихо. В частности, все думается, как здоровье маленького, как Оля, как ты, как мама и твоя мама, оправилась ли Тика. Ничего не знаю о Мике и Кире, непременно сообщи. Недавно получил премию; как только будет разрешение на пересылку, отправлю вам, на сладенькое. Ведь для меня единственное утешение, что вы сможете доставить себе маленькое удовольствие. Готовлю вам небольшую коллекцию соловецких зверей, камней и растений, если можно будет послать, то вышлю. — Мама пишет относительно дальнейших занятий Оли. Мне очень трудно судить отсюда о том, что наиболее целесообразно. Ведь я не знаю, как изменилась Оля, каковы ее силы, каковы вообще сейчас условия работы в той или другой области. Поэтому могу повторить лишь то, что говорил ранее, а именно: наиболее подходило бы заниматься ботаникой и, на первых пор [ах] — прикладною, чтобы приобрести конкретные представления и накопить фактические знания о растениях. Без этого ботаника станет формальною, пустою и мертвящею. Такового рода занятие хорошо само по себе. А если явятся более глубокие интересы, то следует углубиться и в теорию. Садоводство—мне нравится предложение Шуры. Ho кроме того надо непременно работать над музыкой. Если будут силы и здоровье, надо заняться ин. языками и черчением, но последнее разсмат- ривать как вспомогательное средство к основной работе. О Мике, как будто, особенно раздумывать нечего, ему надо просто доучиваться, и судя по твоему письму, это устраивается. Радуюсь, что твои растения принялиюь и цвели. Надеюсь, Шура привезет что‑нибудь камчатское, а Кира с Миком — кавказское.
Так ты, и не путешествуя, будешь знакомиться с миром. Оля писала, что вы обмениваетесь с Я. И. растениями; кланяйся ему и К. Т. от меня. Мне нравится, что они занимаются своим садиком. ѴІІІ.4. Сегодня получил разрешение на отправку тебе денег[2370 — Талон к почтовому переводу: «По поручению Флоренского Павла Александровича тревожу вам (А. М. Флоренской. — Ред.) 40 руб. Начальник фииасти (подпись); ст бух. (подпись) 23.07.36» от «Финчасти 8 Солов. Отд. ББК НКЩ о. Соловки АКСГСР». —528.] и передал их для отсылки. — Мне что‑то очень трудно стало писать письма: отчасти из за усталости, правда, но больше потому, что не могу высказать так, как хотелось бы, не умею, а иначе писать—самому неприятно. Хочется сказать что то, чтобы тебе жилось радостнее и бодрее, а выходят пустые слова, совершенно безсильные. Соответственно можно говорить лишь стихами, но и стихи не идут у меня, вероятно вследствие загроможденности всего времени и всех сил мелкими работами и суетой по работе. Ведь моя работа — без широких свободных линий, которыми только и можно быть удовлетворенным, а вся в мелких черточках и точках, кропотливых и мало оформленных, не оставляющих никаких величественных следов. Крепко целую тебя, дорогая Аннуля. Будь бодра и весела.
Дорогая Тика, вот и лето проходит, чайчата ходят уже большие и важные, только голодают. По распущенности ли и избалованности, или за недостатком рыбы, но родители их кормят недостаточно. Лето проходит, а я его можно сказать в этом году и не видел. Скучаю по своей дочке и боюсь, что она тоже не бывала в лесу, не брала грибов, не рвала цветов. He так ли? Тут много ягоды — морошки, голубики, черники; пошли грибы, говорят в этом году их изобилие. Ho я всем этим не пользуюсь. У тебя этим летом, кажется, есть развлечение — маленький племянник. Вероятно, он уже становится осмысленным. Мне грустно, что вижу его только в воображении. Ho люблю его и прошу тебя заботиться о нем. По прежнему вдоль дорог бегают лисы, — они совсем перестали бояться людей и не обращают на них никакого внимания, — как и чайки. Люди для них стали привычным предметом, как и наоборот: мне кажется, на лис здесь обращают внимания не больше, чем в Загорске на собаченок, —не на собак, поскольку последних побаиваются. Ко всему привыкает глаз. Вот и мне соловецкая природа ранее казалась очень своеобразной. Ho после того, как я побывал на островах, диких, величественных и безмолвных, она стала обыкновенной, настолько я привык к ней и настолько она отлична от той, совсем своеобразной. Кланяйся от меня бабушке, Ан. Ф. и С. И. Поцелуй мамочку, Олю и маленького. Слушается ли тебя твой Буська, не набаловала ли ты его? Я писал уже тебе, но т. к. не уверен, что письмо мое дошло, то пишу снова: показывай маленькому цветы и растения, мне хочется, чтобы он с раннего возраста впитал в себя впечатления от них. Крепко целую свою дорогую дочку. Будь здорова и весела.
Дорогой Васюшка, надеюь, ты бываешь дома и письмо тебя застанет там. Мне утешиельно думать, что вы собрались вместе, особенно — что с маленьким; жаль однако, что уехали Кира и Мик. О тебе тут часто; споминали, сопоставляя некоторые здешние геол–минералог. наблюдения с Тимманнскими *. Я сейчас колеблюсь между хэонологическ. крайностями: до- кембрийскими гнейсами и четюртичн. образованиями, как ледников, так в особенности новеииими современными, ибо самые водоросли и мхи занимают \еня в знач. степени именно как породообразующие факторы. В частности, именно с этой точки зрения меня заинтересовала ювестковая водоросль, растущая в Белом море. Это кустики 4—5 см, чаще б—7 см высотою, состоящие из плотных веточес, ветвящихся большею частью трихотомически, в одной плоскости. Веточки слагаются суставами ок. I мм, длиною, иногда до 3 мм. Цвет водоросли чистобелый, иногда сиреневый, розовосиреневый, а также буроватый и зеленоватый. Ho характерна белизна этих чрезвычайно крупных, словно известковых, образований. Названия водоросли установить не удалось, но оіа относится к X классу, Rho- dyphyceae[2371 — Правиьно — Rhodophyceae. —529.], к семейству Corallinaceae, к подсемейству Coral- Ііпеае. Вот результаты анализа абс. сух. вещества водоросли: органических веществ 20,390%
Экстракт состоит гл. обр. из белков, отчасти из пентозанов. Нерастворимых в HCl и не собранных при прокаливании (силикаты и алюмосиликаты) 0,485.
Т. о. водоросль состоит преимущественно из кальцита. Т. к. мне не встречались анализы этих породообразующих водорослей, то сообщаю тебе в качестве примера, как может накопляться минеральное вещество. Крепко целую тебя. Приветствую Наташу и целую маленького.
1936. VIII.2—3. Дорогая Оля, как живешь? Как отдыхаешь? Как поправляешься? Проходит ли твоя голова, или страдает от жары? По здешнему необыкновенному для Соловков теплу и солнцу представляю себе, как должно быть жарко в Загорске, особенно если нет дождей. Играешь ли? Недавно попались (книги мне всегда попадаются случайно) два тома Достоевского. Задался вопросом, на кого метил Достоевск. в лице Ф. Ф. Опискина («Село Степанчиково»). Дело в том, что Достоевский, хоть и не списывал своих лиц буквально, но всегда опирался на какие‑либо жизненные впечатления и выводил людей определенных. Меня озарила мысль, и в ней я уверился, что Ф. Ф. Опискин — это Іоголь, и притом изображенный со свойственной Достоевскому безпощадной злостью, не меньшею, чем когда в лице Кармазинова он уязвлял Тургенева. Относительно Кармазинова общеизвестно, относительно же Опискина, мне кажется, в литературе указаний не было. Ho подходят разные мелкие подробности, и моя догадка представляется мне несомненной. Весьма вероятно, что и другие действующие лица «Села Степанчикова» могут быть найдены, если внимательно пересмотреть материалы по биографии Іоголя. — Кстати, хочу зафиксировать другое соображение, относительно Кузьмы Пруткова. Обычно Кузьму Пруткова понимают как безобидную шутку Жемчужниковых и К°. Ho трудно себе представить, чтобы на простую забаву было потрачено столько времени, сил и внимания. Думаю, дело серьезнее. Кузьма Прутков—это дискредитирование славянофильства западниками, а в частности и в особенности осмеяние Хомякова, отчасти Киреевских. Некоторые стихи—явная пародия на Хомяковские, напр. «Прекрасной иностранке». Повидимому, за большее, чем простую шутку, принимало Кузьму Пруткова и правительство. Известный случай, когда имп. Николай I демонстративно уехал из театра с первого представления «Фантазии», после чего пиеса * была снята с репертуара, никак нельзя толковать в смысле простого каприза. Было бы слишком много чести, если бы глава правительства разгневался на простую глупость. Мне очевидно, что в пиесе были усмотрены намеки принципиального характера, но прикрытые балагурством. Одно из произведений Пруткова, забыл как называется[2372 — «Желаье поэта» (Козьма Прутков. Полн. собр. соч. М.; Jl., 1933. С. 109). —530], где участвуют стихии и поэт, — явный намек на увлечение славянофилов шеллин- гианством. Мне даже припоминается, что портрет Кузьмы Пруткова, приложенный к собр. сочинений его, наводит на мысль о каррикатурном * изображении Хомякова. — Из материалов о фактичности изображений у писателей: Пушкин был особенно фактичен. Интересный пример. Разсказывая о Тамбове, он упоминает о Левшине («Евг. Он.») и его поваренной книге; так и было, этот Левшин предок И. С. Оказывается, в Тамбове была и семья эмигрантов Tpuie («Остряк уездный из Тамбова, приехал и Monsieur Трике»). У I Я. хранилась икона Левшиных на которой была надпись: <От семейства Трике»; ж сожалению, эта икона сгорела. Меня этот факт всегда волнует: наглядное доказательство математической точности Пушкина. Он ничего не сочинял, ничего не прздумывал, каждое его слово полновесно и реально, полно реальности (как и у Гете). Крепко целую тебя, дорогой Олень. Вспоѵіинаю тебя, особенно когда вижу олений мох, ягель. Присылаю карликовую березку с островов. г. Загорск (б. Сергиев) Московской области Пионерская, 19 Анне Михайловне Флоренской 1936. VIII.13. №71. Соловки.
