просто отравлен парами бензина и продуктами неполного сгорания. В письмах получил и 3 фотоснимка, с Киры, хороший, и 2 лесных, туманных, с Игорем. Буду теперь отвечать на твои вопросы. Прежде всего о водорослях. Действительно, я ушел в них, но, мне кажется, мною сделано уже все основное, что можно было сделать в настоящих условиях, лабораторных и литературных. В том же духе можно, конечно, работать и еще оч. много, и необходимо работать, но это будут по преимуществу детали технологии, которые могли бы прорабатывать и другие, или же биолог, исследования, оч. интересные, но не совсем для меня работа, тем более, что нет литературы. С большим удовлетворением я занялся бы продолжением исследований по мерзлоте. М. б. Н. И. мог бы теперь устроить такое переключение, спроси его. Мне думается, что было бы не невозможно. Живу более–менее по прежнему, т. е. в работе круглые сутки, лишь изредка бываю в природе. Кроме различных препятствий тут помеха в образованных при Иодпроме курсах мастеров—водорослевиков, едва ли ни первых и единственных в мире. Заведывая этими курсами и читая львиную часть лекций, я тем самым лишен возможности отлучиться на неск. дней из нашей Соловецкой столицы — Кремлевского лагпункта, а итти или ехать на командировки обыденкой безцель- но, ничего не поспеешь сделать. Сейчас жду некот. перерыва своих лекций, чтобы предпринять путешествие по острову за образцами, наблюдениями и лекциями. Посылал вам сухие растения и свои рисунки водорослей. Получаете ли вы их и, если получаете, доставляют ли вам они удовольствие. Конечно, многое надо бы объяснять, но места в письмах для этого не хватает. Относит, рисунков, тебе они м. б. интересны хотя бы в том смысле, что когда я рисую, то с каждым штрихом думаю о вас. Впрочем Вася и Кира м. б. и сумеют кое‑что объяснить, касающееся водорослей. Рисунки прошу не терять, чтобы было нечто на память обо мне, да и материал для работ детям. Ведь водоросли (после бактерий) древнейшие живые организмы и от них веет сотнями миллионов, если не больше, лет. Чем больше занимаешься ими, тем больше объявляется дивного. Спрашиваешь, где растут водоросли. Это—смотря какие. Вообще же, начиная от самого берега, с мест, в сглив обнажающихся, и до глубины не менее 50 м, а м. б. и больше — в Белом море, в других же, с более прозрачною ведою, до 200 м. К каждой глубине («зоне») или точнее к зоне іаждой освещенности, приурочены свои водоросли. На поверхюсти плавают синезеленые, у берега зеленые, затем идут бурьн, еще глубже — багряные, т. е. так называемые багряные, на саном же деле разных оттенков пурпура. Это—классы водоросіей, разного состава, разного строения, разного образа жизни. Т. к. морская вода пропускает зеленые и синезеленые лучи, поглощая в особен, красные, то водоросли вырабатывают себе пигменты цветов дополнительных к цветности доходящей до hex лучистой энергии, чтобы полнее улавливать ее. — Водоросли тут по преимуществу собирают на берегу, особенно в низкую в>ду — выброшенные штормами, прибоем и приливом. Водорсслевое окаймление берега иногда доходит до 8—10 метров шіриною при толщине слоя ок. 50 см, причем такой, или поуже, водорослевый вал тянется километрами, чтобы, прервавшись ні известном участке, снова начаться дальше. Ho так бывает гри штормах. В этот год удивительное безветрие и ясность, не по–соловецки, и для завода это удачное лето—целое несчастий, т. к. нарушает все планы. Кроме сбора водорослей занимаемся и их драгировкой—накручиванием растущих водорослей (они длиною в 2—3—5 метров) на длинный шест с 4–мя рожками на конце. Это делается с борта плоскодонной лодки—байды. Затем шест тащут вместе с водорослями вверх. Работа — весьма тяжелая, т. к. каждая водоросль крепко приростает к камню, и приходится вытаскивать с водорослями несколько–пудовые камни, чтобы обрезать с них водоросли уже по выходе из воды. От драгировки происходит растяжение сухожилий в запястьях даже у весьма здоровых рабочих. Думаем механизировать драгировку, что не только облегчило бы рабочих, но и удешевило бы стоимость добычи водорослей (конечно, выдрагированные водоросли, как свежие, гораздо лучше штормовых). Однако, до сих пор, несмотря на множество предложений, вполне надежных приспособлений для мех. драгировки повидимому нет. Главное препятствие—каменистость дна. — Спрашиваешь, видны ли с берега водоросли. На песке, на валунах и между ними лежат выбросы. Благородная гамма коричневых и бурых тонов, от белого совсем отбеленных солнцем ламинарий, чрез палевый, светлокоричневый, бурый и оливковый. Местами оливковозеленые или краснокоричневые фукусы. Местами розовые, фиолетовые, пурпурные и шоколадные анфельции. Между водорослями крупными разбросаны мелкие—розовые, удивит, изящные птилоты, хондры, и др. белые, рюзовые, зеленоватые и пурпурные кораллины. Все это запугано, как бы завязано бичевкообразными, длиною в 5—8 метров, хордариями. Несколько пониже, в ямочках и между камней, а также на камнях фукусы, аскофиллум, мелкая анфельция; на камнях же множество баланусов—морских животных вроде полипов. Если поедешь на лодке, то видишь под собою фукусы, зостеру марину (цветковое растение, но растущее в воде, похоже на траву), плавают безчисленные хордарии. Далее виднеются на дне анфельции и ламинарии, подобные кочанам капусты, если смотреть сверху. Они так и называются «морскою капустою». Встречаются медузы, но здесь они довольно мелкие и вишневокрасного цвета. Такова в общем картина морских зарослей— этих «подводных лесов», как называют их иногда. Существуют и огромные водоросли, гораздо больше деревьев, но в водах более теплых, чем беломорские. —Леса у нас пожелтели, при первом же шторме осыпятся. Черники и голубики много, но, побитая морозом, она так мягка, что ее не возьмешь. Порядочно рябины, собираюсь сварить завтра мармелад на агаре из нее. Оч. много брусники, которая после морозцев приобрела сладость и благородный вкус. Грибы побило морозами. —Спрашиваешь, зачем я написал стихи, уже вам известные. Затем, чтобы был ясен вам порядок (композиция) и еще затем, что кое‑что мною исправлено, и ты этого не заметила. Ведь дело совсем не в сюжете, а в самом стихе, и тут много тонкой работы. Я пришлю и еще кое что, из начала (тебе известное), тоже для ясности композиции и ради лучшей отделанности. Порядок глав обозначен римскими цифрами. Относит, посылок еще и еще раз прошу мне не присылать, а пользоваться самим: у меня все есть, и в избытке. Холодов здешних не бойся: какие здесь холода, куда мягче зима, чем в Загорске. Между прочим, почитайте М. Пришвина «Север» (собр. соч., т. I). Написано скучновато, а местами в неверном освещении, но много подробностей, в частности о Соловках, которые могут быть вам интересны. В частности Мику. Нашла ли ты портрет Бетховена[2381 — Фотография портрета Л. В. Бетховена хранится в семье. —562.], принадлежащий Шуре. Помнится, я предал этот портрет (акварель) и фотоснимки с него Н. Я. длярасцветки. Проверь и если это так, то возьми от Н. Я. порт)ет и фотокопии, одну подари Наташе от меня. Х.17. Письмо м. послать только теперь. Вчера получил твое от 8 окт. № 28 и снимок с маленького. Маленький похож на Васюшку в таком же возрасте. Отнеситесь внимательно к красноте его лапок. Получил извещение о посылке, получу завтра, т. е. сегодня вечером (сейчас 5–й час ночи). Посылаю 3 рисунка водорослей, меня очень заинтересовавших, на обороте рисунков объяснения. Сообщи, когда получишь. Найди деревянного Васиного голубка[2382 — Голубок висел под лампой в Загорске, в центральной комнате, где росли дети Василия. Теперь он висит в комнате праправнука П. А. Флоренского—Ивана (р. 8. ХГ. 1993). —563.] и повесь его (подкрасив) маленькому. У нас тут все в снегу, но кажется хочет растаять. Крепко тебя целую, дорогая Аннуля.
Дорогая Наташа, не могу Вам выразить, как я рад, что маленький оправился, хотя и боюсь возвращения болезни. Я его очень люблю и все время огорчаюсь, что не могу о нем позаботиться. Вероятно, и Вы устали и замучились за время его болезни. Хорошо бы Вам пожить подольше в Загорске, все больше присмотра за маленьким и больше возможностей, чем в Москве, на квартире и в одиночестве. Поклонитесь от меня своей англучительнице[2383 — Малиновская Екатерина Антоновна—учительница английского языка детей П. А. Флоренского, а также Н. И. Флоренской. —563.] и скажите, что у меня не один повод вспоминать об ней. Довольно часто вижу маленького во сне, под покровительством своего отгца. Продолжаете ли свои занятия музыкой или, хотя бы, удержание навыков на достигнутом уровне. Мне очень хотелось бы, чтобы Вы окружили маленького теперь же звуками Моцарта и Гайдна. Хорошо также, но позже, дать ему Баха. То, что всосется в этом возрасте, станет не внешним придатком, как при музыкальном образовании, а формою мировосприятия, зародышами кристаллизации всего последующего опыта. Чрезвычайно важно, чтобы эти зародыши были наилучшими, какие можно получить. В английском языке с Ек. А. Вы можете приобрести познания надлежащие и, вероятно, быстро, т. к. Ек. А. преподавательница весьма опытная. Ho тут необходимо заранее решить, намерены ли Вы заниматься до действительного усвоения предмета, или не расчитываете на последовательность. Если последнее, то не стоит начинать. Всего хорошего, будьте здоровы и веселы.
П. Флоренский
Дорогой Мик, письма твои получил, мне страшно, даже задним числом, от твоих приключений и в частности от аэроплана. Видел ли ты в Тифлисе тетю Лилю и все ее семейство. Был ли на кварт, у дяди Шуры? Был ли на могиле дедушки и бабы Юли? Летом я занимался физикой с кружком. Решали задачи по задачнику Цингера «Задачи и вопросы по физике», 7–е изд. 1935 г. Этот задачник составлен очень удачно. В каждой задаче сообщается что‑нибудь интересное, задачи легкие, не требующие каких‑либо фокусов, основательные. Мне очень хотелось бы, чтобы ты достал себе такой задачник и перерешал все задачи в нем, от корки до корки, каждый день решая хотя бы по одной задаче, но систематически и вдумчиво, а не так, чтобы только получить ответ. Ты теперь в таком возрасте, когда закладывается фундамент всего последующего знания, и если не положишь фундамента добросовестно, то все потом пойдет непрочно и будет трудно освояемо. А задачник Цингера затрагивает не только физику, но и разные отрасли естествознания и техники. Письмо твое о Сванетии мне было очень интересно. В Сванетии я не бывал, но видел ее, с перевала Утини в Раче (Рачинском округе ранее) и получил от нее сильное впечатление. Наверное этот хребет Утини ты видел, хотя бы с аэроплана, т. к. в Кутаис из Сванетии надо перелетать именно через него. Другие местности, тобою упоминаемые, мне хорошо знакомы: в Кутаисе я жил и хорошо знаю весь район—Тквибу- ли, Нанеральский хребет, Шаору и др. В Чиатури я тоже жил и облазил все нагорья, внимательно обследовав
