перелом внутреннего роста. Ho это проідет и Тика скоро изменится к лучшему. Если же вы будете слишком считаться с наличным ее состоянием, то будет толіко хуже, и оно может окрепнуть.

Целую тебя, дорогая.

П. Флоренский

1934.ІѴ.8. Ночь и утро. Сковородино, ОМС.

Дорогая Тикулька,

Cucuck, Cucuck,

Ruft aus dem Wald,

Lasset uns singen,

Tanzen und Springen,

Friihling, Friihling,

Wird es nun bald.

Видишь, я помню твои стихи, а ты их помнишь ли? Узнала ли какие‑нибудь новые? Скажи Эмме Александровне, что я ее урок еще помню и прошу научить тебя стихам, которым ты будешь обучать меня.

Тут, вот, не услышишь «Cucuck», боюсь, что и жаворонков моих любимых не услышишь. Кланяйся им от меня и попроси пропеть свою песнь позвонче тебе. Ты не сообщаешь мне, целы ли твои и Микины куры. Недавно прилетел из Загорска комар, стал носиться около меня и, сколько яі его ни отгонял, все пищал и пищал. Мне показалось это странным, я перестал его гнать. Тогда он подлетел к самому уху и запищал еще сильнее. Постепенно вслушиваясь, я заметил, что комаришко выговаривает человеческие слова, хотя и тоненьким–тоненьким голоском.

И вот, что он мне напищал:

«В 3–з–з–з–з–з–и–гирски–и–и–и–и ж–ж–ж–ж–ж–и–и–и–и–в–и–и–и–т Ти–ти–ти–ти–ти–ки–и, ми–ми–ми–ми–му и–и–и–и–и–б–и–и–и–ж–ж–ж–ж- ж–ж–и–и–и–и–т–т–т–т, ки–ки–ки–ки–при–при–при–зи–зи–зи–зи–т–т–т, ди–ди–ди–ди–ди–р: и–рзи–рзи–т–т–т–т, ски–ски–ски–ски–ж–ж–ж–ж–и- и–и–и–ей–ей–ей–ей>:. А дальше я уже и не мог разобрать, что он там пищал. Напвши мне, не летал ли около тебя комар этот и правду ли он піщал, или нет.

У нас тут в больших банках выводятся и свои комары и живут разные ззери. Мы их разсматриваем в микроскоп, они шевелят ресничками, плавают в воде—одни быстро, другие медленно, вертятся на месте, едят. Они прозрачные, так что видны все их внутренности, видно как бьется сердце, как переползают с места на место кишки. У одного из зверей красный глаз. На днях принесли несколько рыбок и лягушонка, спавших во льду и теперь оживших. Ho лягушонок куда‑то ускакал и мы его не сумели найти.

Оказывается, и здесь есть рододендроны; в комнате они распускаются и го л учается очень красивый букет цветов. Присылаю несколько цветочков тебе, маме и Оле. Целую тебя, дорогая Тика, будь здорова и заботься о мамочке, поручаю тебе смотреть, чтобы она была веселой и здоровой [2143 — Из ответа Тики на это письмо: «Дорогой папа. Я не поняла, что пищал комар. Я забыла все стихи. Ко мне не прилетал комар, и я не знаю, что пропищал комар… Я начну заниматься 19 апреля немецким и постараюсь выучить стихи. Приеду, научу тебя. Собираю вещи, чтобы ехать к тебе… Жаворонки у нас поют звонко, и мы вспоминаем, как ты их любил. Целую тебя, дорогой папа. Приходи встречать свою дочку Тику. Будь здоров и весел». —114.].

1934.IV.8 П. Флоренский

Москва

Угол Долгого пер. и Новоконюшенной ул., д. 12, кв. 7

Ольге Павловне Флоренской

Флоренский П. А.,

Сковородино Уссурийской ж. д.,

Опытная Мерзлотная Станция

1934.IV.8. Сковородино, ОМС, ночь. Дорогая мамочка, твое письмо получил[2144 — 8.ІѴ.1934 г.В это же время Василий отвечает отцу: «Дорогой папа, получил твое письмо из Свободного». Совсем напрасно ты послал деньги, посылку, пожалуй, не делай этого в следующий раз. У нас денег вполне достаточно и хватает для всего, даже мы имеем возможность покупать книга, которых сейчас выходит много интересных. Ты напиши, пожалуйста, какие жиги тебя особенно интересуют, я постараюсь их купить… Комната, в которой мы теперь живем, хорошая, на первом этаже… теплая, близко от трамвая и усобная… Целую тебя, береги себя и о нас не беспокойся».П. А. Флоренский пишет (архив А. А. Салтыкова):«Александру Владимировичу Сузіну.Дорогой Александр Владимирович, в погоне за Вами доехал до перевала, но оказалось, что быстроногий Ахилл действительно не может догнать черепахи. Был бы очень рад повидаться с Вами, тем более что надо Вас порасспросить о геологии местного края. Если будет возможность, заезжайте к нам на OMC в Сковородино. В частности, надо переговорить об организации тут Музея. Буду и я временами наезжать в Головной участок, постараось найти Вас. Всего хорошего.С уважением к Вам П. Флоренский1934. IV.16. Красная Заря». —114.] но ты ничего не сообщаешь о состоянии своего здоровия. Пожалуйста напиши. Узнал я, что приехала к тебе Лиля. Вероятно, ты очень рада повидаться с нею, ты давно ведь не видела ее. Хорошо было бы, если бы она повидала всех наших. Сегодня мы с П. Н. закончили большую работу […] замерзания воды в природных условиях и она уже отправлена в Акад. Наук на съезд по мерзлоте, хотя быть может опоздает. Это уже вторая работа, первая, по замерзанию воды была отправлена ранее. Мы много работаем, т. е. как работал всегда, в Москве, но тут работать удобнее в смысле времени, хотя и нет книг и подходящих лабораторных условий. Завтра с утра выезжаем в экспедицию — объезд различных мест с проявлением мерзлоты. Едем на лошадях, проездить предполагаем дней 7. Поездка—в горы, правда невысокие, до I км над уровнем моря, но т. к. мы находимся ш высоте 400 м, то подниматься всего 600 м еще. Поцелуй эт меня Лилю и Люсю и пожелай им всего хорошего. Пусть Лиля приветствует от меня Іеоргия и свое семейство. ТУ становится днем очень тепло, хотя ночью и морозит; до — 20°. Снег исчез совершенно, и только на горах видно легкое опупение. Крепко целую тебя дорогая.

П. Флоренский

г. Загорск (б. Сергиев)

Московской области Пионерская 19

Анне Михайловне Флоренской

ст. Сковородино, Уссурийской ж. с.,

Опытная Мерзлотная Станция

П. А. Флоренский

1934.ІѴ.24. Сковородино. ОМС. Дорогая Аннуля, твои письма получены, в частности и то, в котором делает приписку Люся. Однако получаются письма иногда в извращенном хронологическом порядке, более поздние ранее предшествующих.

Несколько дней тому назад я с П. Н. вернулись из путешествия по так называемому головному участку БАМа, т. е. с трассы от станции БАМ до Тукурингрского перевала. Раз- стояние небольшое, вроде 120 км, но вследствие плохой налаженности сообщения такая поездка требует времени, известных условий и порядочной затраты сил. Длилась командировка с 10 по 18 апреля, но была насыщена впечатлениями от природы и встреч, так что вот уже здесь я четыре дня никак не войду в колею и все хочется вновь уехать на лоно природы.

Мы занимались осмотром наледей—на земле и на реках, речного и озерного льда, мерзлоты в шурфах золотоискателей, горных пород, деревьев. Делал я зарисовки, записывал кое какие наблюдения. Встретили даже двух орочен, которыми я весьма заинтересован, тем более, что начал писать поэму «Орочены», специально для Мика; но поговорить удалось с ними мало. Надеюсь в начале мая съездить в Тынду, возле которой существует ороченский колхоз и набраться там впечатлений и сведений об языке, быте и виде ороченов.

Кроме наблюдений мы читали ліекции и вели беседы — разных степеней трудности, для рабючих и для инженерного состава, —главном образом по мерзлоте; всего прочитано 7 лекций и проведенс 5 бесед. В дороге же была написана общедоступная лекция о мерзлоте для передачи по радио; и теперь ее, вероятно, уже всзвещают по всем нашим уголкам.

Смотрели, кік добывают золото—скучное занятие, набрали из тех же шурфов ископаемое дерево и торф, погребенные тысячи лет тому назад речными наносами, но до сих пор свежие, как будто попали туда прошлым летом. Это интереснее золота. Явления мерзлоты чрезвычайно интересны. He видя их трудно представить себе их возможность. Поверхность рек, промерзших до лна, вся в буграх, неровностях, трещинах, попадаются целые холмы из льда. У нас, например в Посаде, ничего подобного не встретишь. Лед — разных цветов: синий на перевале, где вода особенно чиста, бирюзовый ниже, еще ниже— аквамариновый, ѵіестами изумрудный. В некоторых случаях из трещин на вершине ледяного холма бьет вода, правда невысоко, но все таки бьет ключом.

Среди леса встречаются холмы, на которых деревья наклонены во все стороны; холмы эти вздымаются иногда быстро, пухнут, как громадные ледяные нарывы. А во льдах встречаются пустоты, пещеры, ходы.

Деревья здесь вообще редко бывают прямые: все наклонены к югу. И ствол их сильно разрастается к югу, также как и крона. Все это мне хочется описать в поэме [2145 — «Оро»—поэма об орочонском Нальчике, своего рода Дерсу Узала, влюбленном в природу и пытающемся познать ее тайны. В форме этой поэмы П. А. Флоренский пытался передать детям «генографический опыт рода» и посвятил ее младшему сыну Мику. Над подмой П. А. Флоренский работал с 1934 по 1937 г. Первый, неполный вариант поэмы, снабженный обширным предисловием, был создан в Сковородино, машинописный текст затем Флоренский передал семье во время приезда жены с детьми к нему на Дальний Восток. Этот текст с посвящением, написанным уже на Соловках, опубликован в сб.: «Средь других имен» (М., 1989. С. 183—200). Приводим полностью предисловие к поэме, представляющее большой интерес для понимания характера творчества Флоренского в целом и в период пребывания в Сковородино в частности:«ПредисловиеСодержание. Одно из древнейших племен ДВК—орочоны (оленеводы), принадлежащие к группе тунгусов, вымирают, но предания о былом величии продолжают храниться в памяти стариков. Потомство одного когда‑то знатного рода уже почти исчезло, и последний представитель этого рода женился по любви на простой орочонке, так что оказался из‑за этого оторванным от своих родичей. Детей у него нет. В последней надежде, уже пожилой, этот орочон–охотник обращается к шаману с просьбой о помощи, и тот во время камлания предсказывает ему, что родится сын, который будет отличаться глубоким проникновением в природу и прославит племя орочон, но что родители должны посвятить его духам мерзлоты.Мальчика, когда он родился, называют Оро, т. е. Олень, именем священного животного орочон. Он растет, интересуясь лишь природой, особенно мерзлотой, накопляет громадный опыт, своим умом доходит до понимания явлений природы. Ho ему хочется и от других получить какую‑нибудь помощь. Он расспрашивает окружающих о древних преданиях и весь охвачен жаром познания.В лесу с ним встречается ссыльный грузин, потомок когда‑то сосланных польских грандов, озлобленный на жизнь и судьбу, благородный, но глубоко подозрительный и изнервничавшийся человек. Грузин странствует по тайге, изучая мерзлоту. В доме Opo он находит себе приют. Грузин рассказывает о судьбе своего рода, о своей родине—Аджаристане, а старик орочон—о судьбе своего рода. Все это больше раздувает желание Opo учиться Грузин зовет его с собой на Сковородинскую Опытную Мерзлотную станцию, действие же происходит в районе головного участка БАМа, в ущелье реки Ольдоя. Отец не отпускает Оро. Ho после ухода грузина Opo открывает месторождение интересного редкоземельного минерала и с отцом едет на OMC показать образцы его. Жизнь станции. Отец, видя хорошее обращение к Opo на ОМС, решается оставить его для обучения. Opo быстро крепнет, делает разные интересные находки (мамонт), предупреждает граги*еское столкновение грузина с дирекцией станции, выдвигается. Его направляют іосле предварительного обучения в высшую школу. Он