это письмо, а уже 4–й час), чтобы она проехалась с дядей Колей [2252 — Гиащнтов Николай Михайлович, брат А. М. Флоренской; его кена Гиацинтова Пелаг; я Егоровна. —269.], если он будет у вас, а если нет, ίο еще с кем‑нибудь. Пусть это будет на короткое время, но ей необходимо временно изменить обстановку. Мучительно думать о своем безсилии помочь вам чем бы–το ни было, но это τεκ. Напрасно ты думаешь об успокоительности сознания своего безсилия. Кстати, ты ничего не сообщаешь об Ел. Митр., мохет быть Оле хорошо было бы повидаться с нею, кстати поговорить о литературе. Относительно Мика я тебе писал уже: думаю, ему следует проветриться и набраться впечатлений от природы. А в смысле риска едва ли эта поездка с Васей должна причинять более безпокойства, чем хождение Мика с товарищами. Очень был рад узнать, что ты с детьми была у Госи. Тика, надеюсь, этим летом несколько благополучнее прочих, т. к. находится в обществе. Пишу сообщения для нее, скажи ей, что это ей письмо. Тут в лесу водятся белки. Из окна лаборатории иногда можно видеть, как белочка прыгает по веткам. Как‑то недавно она бегала по забору, отгораживающему усадьбу от леса. Распустились желтые кувшинки на озере, их можно рвать ^ пристани. Много папортника и хвощей. Заросли хвощей — как зеленый воздух. Папортники высокие, легкие и нежные, тоже воздушные. Вчера был в Кремле, в библиотеке. Прилетала на подоконник 2–го этажа красивая чайка с серебристо–белою грудью и стучала клювом в окно, прося себе корма. В лесу очень много белых орхидей — «ночных фиалок». Тут они крупнее, чем у нас и пахнут нежнее, но слабее; запах их напоминает запах белых лилий. Однако, от букета этих орхидей снятся тяжелые сны, и голова тяжелеет и побаливает. Чайчата очень выросли и разгуливают по Кремлю важно. Они неуклюжи, да и сами чайки ходят переваливаясь (ноги у них слабые), зато хорошо летают и могут парить по нескольку минут на месте. В лесу встречаются грушанки (Pirula), но вида отличного от нашего: цветы белые в виде пятиконечной звезды, сочные, хорошо пахнут, вроде роз. Комары выросли крупные, ничем их не отгонишь (как говорят: «5 штук на фунт»). Ho хуже комаров — мошки, мелкие, от их укусов тело краснеет и чешется, как в крапивной лихорадке. (Впрочем, кусаются не комары, а комарихи). Один знакомый изготовил здесь для своей дочки, чтобы обучилась счету, гербарий из листьев, в которых I, 2, 3, 4… отдельных листьев или выступов, снабдил этот гербарий названиями и биологическими сведениями. Хорошо было бы Тике и Ане составить такой же в неск. экземплярах и подарить в школы. Играют ли Тика с Аней в 4 руки? Кланяйся бабушке и Ан. Ф. Для Мика. Вчера наконец я увидел рыбу пинагора, о которой приходилось раньше много слышать: принесли в лабораторию, чтобы выяснить, как можно использовать. Рыба пинагор — морская, водится в изобилии, но в пищу идет плохо.

Пинагор длиною 45—50 см, несколько похож на сома, но гораздо уродливее. Голова у него большая, тело коничесюе. Сверху питгор черный, а брюхо у него либо белое, лібо бирюзовое. Жабровые отверстия внизу, яркокрасные. Мо}да широкая, черная, с выпученными глазами. Тело разбрюзгл>е, усеяно бородавками и щитками, похоже на мешок со слизко, издает протівный запах. Пинагор очень водянист, в воде різ- варивается хеликом, а в слабой щелочи (5%) очень быстро, словно тает. Если его жарить или сушить, то остается малеіь- кий твердыі кусочек. Воды в нем вероятно более 95%. Интересен разрез (поперечный) пинагора: внутренняя часть ярю- голубая, как бирюза или ярче, а наружная, резко отграниченшя от внутренней, — хрящевидная, хотя и мягкая, опалесцируюіщя, с фиолетовьм оттенком. — Остальное напишу в след. пись\: е, в котором шишлю также письма Кире и Оле. —Скажи Миьу, чтобы он систематизировал ботанические и зоологические сведения, которое узнает от меня и написал очерк здешней прирэ- ды, сопоставив ее с посадской. Если ему не захочется писать, это это* мояно было бы в первом приближении сделать в виде таблицы. Пусть установит, чем здешняя природа похожа и чем не похожа на посадскую. М. б. этот вопрос обсудят совместно с Олей, Тикой и Аней, кто найдет больше черт сходства и черт различия. — Крепко целую тебя, дорогая Аннуля старайся бьпь спокойнее и бодрее. С тобою всегда мысленно и со всеми вами. Еще раз целую тебя и всех вас.

г. Загорск (б. Сергиев)

Московской области

Анне Михайловне Флоренский

Флоренской Павел Александрович

Пионерская, 19 Спис. M I, Основн.

1935.ѴIII.2. Соловки №26. Дорогая Аннуля, начинаю письмо с практического сведения из опасения, что могу забыть написать его далее. Один из моих знакомых уже с ½ года болеет и по все признакам — тою же болезнью, что и Оля, и началась она тоже после гриппа. Он очень страдал головными болями. Жена его, посоветовавшись с каким‑то хорошим медиком, прислала ему средство AJTJTИЛACAT (Essentia Alliisativi), — препарат из чесночного сока. Приемы этого лекарства принесли резкое улучшение. Пусть Олечка попробует принимать АЛЛИЛАСАТ, в худшем случае он не принесет облегчения, а м. б. и окажется полезен; во всяком случае вреда не должен принести. Непременно попробуйте. ѴГГГ. З. Посылаю ко дню нашей свадьбы свой портрет [2253 — П. А Флоренский обвенчался с Анной Михайловной Гиацинтовой 25.ѴІІІ.191С г. в селе Кутловы Борки Рязанской губернии. Обвенчал иі брат Анны Михайловны—отец Александр Гиацинтов (21. IX.1882—1938(?)). —271.]. Говорят все, что он вышел похожим, но мне судить о сходстве трудно. Я просил художника изобразить на портрете водоросли, чтобы осталось указание, чем в это время я занимался. Jce время думаю о тебе. Вчера и сегодня — в связи с лисичками — грибами, которые ты любишь собирать. Они забавные — тугие, желтенькие. Как сказал один мой знакомый, они пахнут дыніми и потому напоминают ему родину. Действительно, хотя отдельные грибы пахнут и очень слабо, но вместе они дают впечагление дыни, нагретой солнцем, да и по цвету тоже. Цветов туг много, но я что‑то не вижу пурпурного клевера, — только белый; а мне очень хотелось бы видеть заросли розовых кашек. Тут наконец стало чувствоваться солнце, —конечно, когда оно сьетит, а это бывает далеко не всегда. He то, чтобы было жаэко, но все же тепло. Однако вечерами бывает сыро и холодновато. Например спать приходится все же под шерстяным оцеялом и полушубком. VIII.5. Сегодня получил твое письмо № 26 от VII.25. и Олино от VII.27. Относительно Оли я уже писал, т. е. насчет лекарства и насчет поездки в Муром. О Тике. He смущайся, что у нее плохая память и не смущай саму Тику. Просто Тика еще не вошла в дух обучения, потом выровняется. Старайся ей внушить уверенность в своих силах, например успехом в чем‑нибудь легком для нее, но чтобы она почувствовала удовлетворение от удачи. Пусть делает побольше, для упражнения, что‑нибудь легкое и почувствует, что сделала, научилась делать отчетливо и без напряжения. Пусть побольше читает вслух, хотя бы тебе. Пусть заведет что‑нибудь вроде журнала для кукол и пишет то, что ей самой интересно. Было бы полезно развивать память и вкус заучиванием наизусть хороших стихов, лучше всего Пушкина. Старайся вовлечь ее интересы во что‑нибудь содержательное, хотя бы на почве игры, например занятий (обучения) с куклами. He понимаю, как это я не замечал розового клевера. Сегодня увидел его, и не мало, но около канавы, при дороге, так что не мог воспринять его поближе. Кланяйся С. И. Очень жалею о болезни жены ее сына. Ho твое сообщение, что у них нет средств не внушает мне доверия. Ведь он же служит и получает, на двоих только, больше, чем очень и очень многие на большую семью. Кроме того у него есть и литературный заработок. Просто наверное С. И. в панике. Крепко целую тебя, моя дорогая, и еще раз целую.

VII.I. Дорогой Васюшка[2254 — Василий писал домой (7. VIII.1935 г.): «…те деньги, которые я получил из Нефтяного института, ты раздели на две равные части и половину предложи Наташе… Ти дай ей, если нужно, сколько ей нужно… Папочке напишу в след, раз, от него еще не пришло ответа, как только придет, напишу». Решению отдавать матери половину заработанного Василий следовал до своей кончины. — 271.], получил ли ты мое письмо и вид на лабораторию. К сожалению, придется покинуть это место, т. к. лабораторию думают перевезти в другое, гораздо менее красивое и, главное, мало подходящее для работы. VIII.5. Возвращаясь сегодня из Кремля часов в 9 или в 10–м вечера я видел тебе на счастие замечательное знамение: пятикратную радугу, причем два ряда красок охватывали почти ¼ неба и бьии почти чистыми полуокружностями. Как и полагается быть, дзе внутре[н]ние радуги были с цветами в прямом расположении, т. е. как у главной, а две внешние — с порядком цветом чередующимся: первая внешняя с обратным расположением цветов, а вторая — с прямым. Замечательное было зрелище. Это тебе подарок. Записываешь ли ты, как я писал тебе уже, наблюденкя и соображения, появляющиеся на ходу и м. б. не относящиеся непосредственно к предмету, над которым в данное вреіѵя работаешь? Писал я тебе как‑то также о векторном исчислении (или точнее о векторных исчислениях): тебе неприменно на/ю будет усвоить их, т. к. без них работать по кристаллографии очень трудно й неплодотворно. Как жаль, что я не могу помочь тебе в этом деле ознакомления (пишу это в связи с тем, что занимаюсь последние месяцы именно этим предметом с инженерами). Последнее время подчитываю новую литературу по атомному ядру и соприкосновенным вопросам. Требуется, чтобы я прочел несколько популярных лекций около этих тем, но почти уверен^в полной неподготовленности слушателей, так что ничего не поймут, несмотря ни на какую популяризацию. Крепко целую тебя, дорогой.

Дорогой Олень, поправляется ли твоя голова? Напиши мне скорее об этом, т. к. я все время в безпокойстве о твоем здоровье. Главное же постарайся быть бодрее и веселее, развлекайся и поменьше сиди в комнате. М. б. тебе поможет лекарство, о котором я пишу маме. Продолжаю писать тебе о развитии русской литературы в конце XIX и нач. XX в. Старшим из группы символистов был Конст. Бальмонт (в рукописи 1–ой, Московской, Симфонии Андрея Белого он изображен, как Баль- стантин Кальмонт, тогда как Валерий Брюссов — под именем Бромения Флюсова. Ho оба они обиделись и потребовали от А. Белого, чтобы их он назвал их настоящими именами, и тому пришлось согласиться на изменение). Бальмонт был весьма даровитый поэт, с подлинными силами, но внутренне крайне неупорядоченный.