Досадно мне, что я, почти закончив первую песнь «Оро», не могу из за переселений доделать эту вещь. В неоконченном виде я читал ее одному знакомому, знатоку ДВ и Забайкалья и получил от него одобрение. Хотелось бы, чтобы она была прочитана вами, так как пишется только для вас. Недавно узнал о высокой технике здешних древних построек: в каменной стене, толщиною в I —1/2 метра устроена тепловая и проти- восыростная изоляция из слоя древесного угля. Здание начала XVI века. X. 3. Сегодня получил письмо от мамы, но не знаю, получила ли она мое. Сообщает, что Кира все еще не приехал. Надеюсь, что ты сообщишь мне обратное. Вчера переселился в новую квартиру. Сейчас нас гам четверо, но будет и пятый. Эта комната, размерами х м[2275 — Размеры комнаты отсутствуют. —305.] для четверых довольно свободная. Большинство зданий здесь старинные, с толстыми каменными стенами. У нас, с чфдака, деревянные кровати; по вырезанным ножом надписям видно, что кровати сделаны в первых годах XX века, конечно домашней, самой простой работы, именные, т. е. с именами старых владельцев. Однако, не знаю почему, в Кремле и в Кремлевских помещениях ничуть не чувствуется старина, нет никаксй поэзии древности—бездушно все и трупно. А казалось бы, должно быть иначе. Это впечатление у меня не только не просодит, но усиливается. Крепко целую тебя, дорогая.

Дорогая Оля, наладились ли твои занятия? Как твоя голова? Ты давно не писала мне, да ѵ вообще я с нетерпением жду известий от вас, но не получаю. Ты спрашивала меня о поэме Белого «Свидания»[2276 — Поэма Андрея Белого «Первое свидание» впервые опубликована в газете «Знамя» (эерлин. 1921. № 2). Отдельные части поэмы под разными названиями выходили в 20–е годы. —305.]; я не читал ее и даже не видел, так что сказать ничего не могу. Теперь о Вяч. Иванове. Под гениальностью, в отличие от талантливости, я разумею способность видеть мир по новому и воплощать свои совершенно новые аспекты мира. Талантливость же есть способность работать по открытым гением аспектам и применять их. В жизни я встретил 3 человека, за которыми признал гениальность: Розанов, Белый, Вяч. Иванов. Гениальность есть особое качество, она м. б. большой и малой, равно как и талантливость. He берусь судить, насколько велика гениальность этих людей, но знаю, что у них было это особое качество. Ho Андрей Белый был совсем не талантлив, Розанов — мало талантлив, а В. Иванов обладал, при гениальности меньшей, большею талантливостью. Он сумел проникнуть изнутри в эллинство и сделать его своим достоянием. Его познания очень значительны, и потому он — поэт для немногих и всегда будет таковым: чтобы понимать его — надо много знать, ибо его поэзия есть вместе с тем и философия. — Нет места писать дальше. Крепко целую тебя, дорогая.

Дорогая Тика, чаек нет, и я не знаю, как ты живешь. Придется тебе писать папе почаще, а летом, когда чайки прилетят, они наверное станут снова разсказывать о тебе. Присылаю тебе рисунок с белки[2277 — Рисунок белочки сделан черной тушью на листочке (13×9 см) и зафиксирован буроватым фиксатором. —305.], жившей на биосаде. Рисунок этот сделан на простой фильтровальной бумаге, которую я пропитал альгином — проклеил особым веществом из водорослей. Как видишь, после такой пропитки тушь не расплывается, и бумага стала пригодной для рисования. Особенно хорошо ложится на ней акварель. Рисунок этот сделан одним молодым человеком, моим приятелем. Кланяйся бабушке и Микиной Кате. Поцелуй от папы мамочку. Кланяюсь всем твоим куклам. Напиши, что ты теперь играешь.

Дорогой Кирилл, последний раз я, кажется, не писал тебе в виду твоего отсутствия. Поэтому начинаю письмо с тебя. Вот уж сколько времени ничего не знаю о тебе и безпокоюсь. Здоров ли? Как устроился с учением? С квартирой и с едою? Непременно сообщи поскорее. Мои мысли только с вами, и потому безпокой- ство особенно дает себя знать. Хочу написать тебе о книге, которою сейчас занят. Это — вогульский эпос, собранный и обработанный М. А. Плотниковым в виде эпической поэмы «Янгал–Маа» («Academia»)[2278 — Плипников Н. М. Янгал–Маа. М.; Jl., 1933. 616 с. «Янгал–Маа» — вогульская поэма со статьей автора «О вогульском эпосе». Там же опубликована и вольная обработка поэмы «Янгал–Маа» Сергея Клычкова. Он был арестован 31. VII и приговорен к расстрелу 8. Х.1937 г. —306.]. Тот же материал или точнее поэму переработал С. Клычков, но испортил ее, хотя и сделал более легко читаемой. Плотниковская поэма свежа, насыщенна и подлинна, хотя есть и второстепенные мелкие недостатки. Постарайся прочесть ее. В частности узнал я из нее, что тунгусам был известен александрит: из александрита были сделаны глаза у идола бога Мейка. Интересно выяснить, есть ли по Оби месторождение александрита, или эти глаза были с Урала. Нашел в поэме ряд вогульских слов, вошедших в рус. язык: гус — музыкальный инструмент в виде лебедя (очевидно отсюда гусляр; о лебедях ср. в Слове о Полку Игореве); падь — лог; чум — шалаш; тамга—родовой знак; рухлядь — пушнина; кур — печь, очаг (ср. курень); ляга — мелкое болото (ср. лягушка); коми — зырянин (ср. Кемь); постели — оленьи шкуры с невыделанной мездрой (ср. постель?); кошка — четырехконечный якорь (ср. морская кошка — многоконечная плеть); кресало — огниво (то же русск. слово кресало); сват — богатырь; гнус (то же, чго русск., насекомые); сор — низкий берег поросший кустарником. — Теперь сообщу некоторые сведения об индейцах СACUI. До 1900 г. они быстро вымирали и число их стало малым. Американцы считают индейцев расой с хорошим! задатками и потому, обезпоко- енное этим вымиранием, амер правительство приняло ряд мер покровительственного характера. Было выделено около 5 районов («индейский резерв»), в которых земля не могла быть продаваема; было установлен) поощрение браков смешанных с белыми; было организовано покровительство индейским кустарным промыслам, причем продукцию покупало правительство, и т. д. В результате, как показала последняя перепись, индейцы стали размножаться і опасность их исчезновения миновала. Они смышлены, ловки, красивы, хотя, как говорили мне, лица у них очень стандартны: четко очерченный профиль, гордое выражение лица. Одеваются нарядно, даже пышно — носят серебряные и золотые бэаслеты в большом числе, какие то ценные бисерные украшения вроде епитрахили, стоющие более 200 долларов по рыногаой (не музейной) цене. Очень гостеприимны. У них около 8 сортов кукурузы—разных цветов: красная, желтая, белая, пурпурная, фиолетовая и т. д., дающих соответственного цвета муку. Из такой разноцветной муки пекутся для гостей многоцветные лепешки: раскатывается в лист тесто одного цвета, в нем делаются фигурные дыры, которые заполняются тестом другого цвета и т. д., так что лепешка выходит нарядной, — >сотя вкус теста из кукурузы разных цветов одинаков во всех случаях. Куперовские свойства в теперешних индейцах совершенно отсутствуют: набегами индейцы не занимаются, скальпсв не снимают, в плен никого не берут, а выделывают особые ковры, не художественные, но очень добротные, чеканят серебряные изделия и ведут сельскохозяйственные работы. Вот что я узнал об индейцах. Крепко целую тебя, дорогой, и жду письма.

Дорогой Мик, сегодня я смотрел у одного знакомого «фотографию» гриба и мне она очень понравилась. Она делается так: бумага намазывается гуммиарабиком и на нее кладется шляпка гриба, пластинками вниз. Осыпающиеся споры дают на бумаге красивый отпечаток строения гриба. Іриб затем снимается (его кладут на сутки, например), гуммиарабик подсыхает и закрепляет изображение. Можно потом закрепить его еще прочнее лаком. Этот знакомый[2279 — По мнению соловчанина Н. Н. Рацена, это художник–прикладник Пятых. В семье потомков з/к соловчанина В. Ф. Тверетинова хранятся шкатулки и рамки для фотографий работы Пятых. — 307.] все время придумывает разные интересные изделия. Например из местных камней на доске выложил и приклеил столярным клеем изображение Кремля, потом букет роз; получается красивая мозаика. Кажется, я писал тебе об его гербарие * для упражнений в арифметике и в геометрии. Затем он делает пером (тушью) рисунки на стекле, портреты, и вешает их, так чтобы рисунок был виден на просвет. Сообщаю тебе (а ты скажи Васе и Кире) способ сделать восковую бумагу очень прозрачной, что весьма полезно при снятии на нее копий: бумагу протирают машинным (минеральным) маслом при помощи тампона из ваты, а затем таким же тампоном протирают сухим, посыпая бумагу мелом (зубным порошком). Тогда бумага становится прозрачной, но тушь на ней ложится хорошо. В письме к Кире не было места докончить относительно индейцев. Я спросил, какого они цвета. Мне было сказано, что такого же, как и мы все. Тогда я спросил, почему же их называют краснокожими. «А это потому, что американцы белее нас, русских, и белее индейцев, так что индейцы в американской среде кажутся более темными. На улице, напр., индейца сразу не заметишь, если глаз неопытен [»]. Забыл я еще написать, что индейцы ходят с головными украшениями из перьев, доходящими до земли и в мохнатых штанах. Крепко целую тебя, дорогой. Заботься о мамочке и не огорчай ее.

л Загорск (б. Сергиев)

Московской области

Анне Михайловне Флоренский

Флоренской Павел Александрович

Пионерская ул., 19 Cn. 2, Основн.

1935. ХІ.1—4. Соловки, № 35 [2280 — Письма № 33, 34 отсутствуют. —308.] Дорогая Аннуля, получил твое № 34 от 15 окт. Наступила мокрая зима, то дождь, то снег, часто ветры, всегда мокрота; хмуро, неуютно и уныло. Скучая по вас вспоминаю, без видимого повода, отдельные мелочи прошлого. Вот, вспомнилось, как приехал первый раз в Кут- ловы Борки, как мы вязли в снегу, прежде чем дошли до школы. Вспомнил тебя, тогдашнюю. И в связи с тем, что пишу, вспомнил, как попал не на свой поезд и был высажен на какой‑то станчужке около села Широкого Ряз. губ. Это было, если не ошибаюсь, в 1907 г. Провел день, 15 авг., блуждая по полям, покрытым кашками — в ожидании вечернего поезда. Эго было мое первое прикосновение к рязанской земле. Еще вспомнил похороны Миши, где благоухание ржи 29 июня 1915 г. сливалось с видом благодатной почвы, тучной и черной сверху сухой и уютной внизу. Из ранняго* детства. Мне было 2—2 / года. Мы были на подъеме к Давидовской горе, в Тифлисе. Улица крутая, фаэтон едва въезжал по ней. С отцом мы ходили в город за покупками и возвращались к обеду, в самую жару. Лето, скалы и дома накалялись, а я в детстве никак не выносил жары, изнемогал и раскисал. Папа нес меня на плече, т. к. был нагружен покупками и взять на руки не мог. Тот же подъем и Дави- довская гора всплывает в воспоминании более позднего време- ни, мне было вероятно 5½ лет. Мы жили в Батуме, но папа, когда по делам