Человек всей силою своейбесконечности стал против природы. Природа всей силой своей бесконечности стала против человека. Ключ направился против замка, оборотившись рукояткой, замок замкнулся против ключа, оборотившись к его рукоятке непроницаемой спиной. Новое естествознания непрерывная попытка взлома замка негодными средствами. Кроме порчи лицевой стороны замкового зада ничего не происходит. Оккультизм продолжая традиции естествознания направился к тому же заду и тоже «задом». Только вместо миллиметровых царапин на бесконечно большом теле запечатленного «замка» Природы, он проводит царапины в два миллиметра. Вот и все. Положение не изменяется.
Одна бесконечность уперлась в бесконечность другую. Вольга Святославич, вцепившись в «суму переметную», в тайную точку скрытой земной силы, — врастает в землю, и больше ничего. Также врастает в землю, в «персть», в ничтожество земной суеты, в макулатуру земного комфорта-оков новое человечество. «Нет! Силой не поднять покрова седых небес». Сила одна против силы другой — дает взаимное их обессиливание, бесплодная динамика напряжения недолжно направленного оборачивается по законам мировой иронии безжизненной статикой стояния на пустом месте. Современная материальная цивилизация может сказать вместе с Прустовской курицей: «Я несусь сидя». Или как командовал один ротмистр: Карьером потихоньку». Или еще лучше: «Карьером ни с места».
Запечатленность природы, спящей Красавицы «пани Катерины» космической подвенечного одеяния Человека — может раскрыться лишь через распечатление сил самого человека, человеческой его бесконечности. Два момента: покаянный, катартический, — совлечение нищенских рубищ из грубой рационалистической нового время (времени?), выхождение из ложных из ложных и грязных самодельных покровов, измышленных от бедствия и от скудости и в ту эпоху, когда человечество в своих блудных путях (неразб.) от Отца, дошло до питания одной пищей со свиньями; — и момент второй — дифирамбический, творческий, распадающийся в свою очередь а) на отыскание космических брачных одежд уготованных в предвечном Отцом б) на облечение в них.
Тот (неразб.), фрагменты коего я хочу рассказать ниже, относятся к начальному периоду момента второго. Как ни были они фантастичны по форме, как бы не искажались ограниченностью и скудостью моего постижения — я чувствую, что в основе своей они и где-то соприкасаются с высшей реальностью грядущего, которая, конечно, безгранично больше, чем все гадания о ней — безмерно превосходит все бледные, чахлые предчувствия.
Основа моей веры проста. Бессилие нашего Эона — во взаимонаправленности двух бесконечных сил, как по своей вечной идее едины и созданы друг для друга также, как хор и трагедия, как слово и смысл. Между тем, если силы из вражды перейдут в согласие, из состояния взаимного нейтрализования — в состояние потенцирования — если эхо закрытости и Исайи (?), которым ответила Природа на нищету нового человечества, сменится дифирамбическим эхом Пороса и открытости, — это не может не произойти, ибо из глубин человеческого сердца уже нарастает радостный крик ребенка, узнающего в спящей красавице свою мать., — радостный крик Жениха, узнающего свою суженную, радостный крик невесты, узнающей свою предвечно замышленную Славу, и Отец вместо просимого хлеба не может дать камня, тогда все существенно должно измениться, наступит новый веселый Эон, перед окончательной жатвой.
Что ясновидит? Тоска и стенание сердца. Что пророчит и чует? Узы, тюрьма. Сердцу становится тесно в добровольных самодельных оковах того Эона. Бьется оно как поток под ледниковой корой, сбегает навстречу невидимому Солнцу, которое вышними лучами на помощь идет и .. . . . незнаемое, темное, пророчественное и радостное влечет к себе. Видит тоска свою бедность, стыдится своей наготы, бьется головой о стены тюрьмы. Тяжело дышать от эфирного . . . . Наливаются корни во тьме и крепнут. Тесно, тесно сердцу. Значит, весна. И не значит, весна, а уже весна, в корнях весна, в темных недрах весна. Это сердце во тьме зацветает и . . . . . . . горит и пророчит.
Я не знаю, в каком году, — знаю, что с наступлением нового Эона случилось невероятное. Мой фантастический интеллект, который все шпионит за сердцем и подслушивает его безумные воздыхания и прозрения, так рассказал мне об этом событии.
Началось все с катастрофы, ужасающей катастрофы. Впрочем нужно сказать несколько слов о том, что было до катастрофы. Все человечество было объято одной грандиозной войной. Такой войны еще не видел мир. Немцы, побитые в прошлой войне и подписавшие мир на самых постыдных условиях, придумали адский замысел. Они прикинулись примирившимися и вернулись к своим конторкам и прилавкам, огромное количество безработных расползлось по всем странам и подняли стальное дело на недосягаемую высоту. Профессора и пасторы писали книги об ошибках Вильгельма и Бисмарка, призывали к мирному труду…, а впрочем, мне нужно рассказывать быстрее, это лишь пролог.
Дело в том, что под землей они организовали колоссальные заводы вооружений. Они наводнили Китай, захватили в свои руки все нити внутренней жизни. И, самое главное, мыслью внутренно покорили сердца всех китайцев. У них явился гениальный философ, который привел в окончательную систему философию Канта и доказал с помощью последней на пекинском конгрессе всех китайских ученых абсолютное тождество вечного зерна китаизма с вечным зерном философии Канта. Огромным большинством голосов на этом своеобразном вселенском соборе было формально и торжественно исповедано это единство. Несогласное меньшинство на другой же день все плыло с распоротыми животами по Яньдзы-Дзамчу и в тот же день обнаружились никем не предвиденные результаты тайной германской пропаганды. К вечеру уже весь Китай был мобилизован. Сорок миллионов войска двинулись по 200 колеям железных дорог в Индию. Из под земли выросли колоссальные склады оружия и припасов. По всему миру разнеслась весть о том, что Китай начал поход против Индии, что Германия и Китай соединены подземной четырехколейной дорогой, что в Германии одновременно с быстротой молнии прошла мобилизация и из подземных складов появилось огромное количество артиллерии, аэропланов, подводных лодок. На другой день стало известно, что китайцы вторглись в Индию, не встречая на своем пути никаких препятствий, а в Германии на все границы было оставлено четыре миллиона своих войск и два миллиона китайских. Когда бросились уничтожать подземную артиллерию (?) было поздно. Весь мир объединился в один союз против Германии и Китая и через два дня мобилизовались почти все государства мира. Америка, испугавшись, пошла рука об руку с Англией. Но события неслись с головокружительной быстротой. К концу первого месяца китайская бронированная лавина, сметая перед собой всякое сопротивление, подошла к Русскому Царьграду, к которому с другой стороны подошли миллионные полчища германо-китайцев. Произошло их соединение, и св. София была превращена в буддийскую пагоду. В это же самое время шесть тысяч подводных лодок потопили в один день весь британский флот, и немцы вступили уже победителями в Лондон. Англичан избивали поголовно, оставляли только молодых женщин для производства новой расы людей задуманных по способу старика Штейнера, усовершенствованному китайскими оккультистами. Немецко-китайским сюрпризом в этой войне был особый «оккультический истребитель» и еще «гипнотический дистурбатор». Сущность первого заключалась в том, что он был невидим и им управляли на расстоянии одной лишь силой концентрированной воли 13 особо воспитанных оккультистов, зачатых при помощи оккультических пассов, во всю жизнь свою не вкусивших ни разу ни мяса ни вина. Сущность второго была гораздо проще, и им заведовали простые ученые, прошедшие высшую школу экспериментальной психологии. Если первый действовал совершенно убийственно, мгновенно превращая в остолбенелые трупы все, что попадалось по пути его невидимых разрядов, охватывавших район, в 60 — 65 верст, то второй посылал лишь гипнотические волны, вносившие заметное расстройство как в организацию борьбы, так особенно подавляюще действовал на психику, вызывая массовые самоубийства и помешательства. Все эти условия вместе взятые делали борьбу невозможной и исход ее заранее предрешенным. Тем не менее борьба все же шла во первых потому, что оккультических истребителей на всю китайскую-германскую армию было всего два, большего количества нельзя было сделать несмотря на все усилия, ввиду отсутствия оккультически сфабрикованных и тренированных концентраторов воли. Вторая же причина заключалась в неожиданно вспыхнувшем гении Франции. Против дистурбатора были в несколько дней изобретены особые магнетические заслоны, которые действовали великолепно. Кроме того, г. Ришар сделал гениальнейшую миниатюрную пушку из состава одному ему известного. Она заряжалась радием и его маленькое ядрышко в горошинку, когда стало разрываться среди германо-китайских войск производило совершенно дикие опустошения. После первого разорвавшегося миниатюрного ядра — немцы стояли у границ с Францией, оставив ее на произвол судьбы в первые месяцы кампании — были уничтожены все немецкие войска стоявшие на протяжении 100 верст, причем один луч взрыва неожиданно для г. Ришара пробил через Голландию коридор страшнейшего взрытия, и море с шумом налетело до самого Люксембурга. По всему миру прошел глубокий вздох радости. Вся сила бронированной саранчи, все количества немецко-китайских войск и снарядов стали нестрашными. Забыли только про оккультический истребитель. Тут-то и разразился невиданный поединок. Г. Ришар (все войска французские стали всего лишь охраной его одной личности, в руках которой находилась в виде миниатюрного оружия вся судьба Европы), г. Ришар, видя безумную разрушительную силу своего изобретения — второй выстрел превратил пол Швейцарии в груду мусора — решил в согласии с генералиссимусом французской армии стрелять лишь по миллионным массам германо-китайцев. Между тем последние, пережив вначале момент величайшей паники, двинули против французов оккультический истребитель, при помощи коего они завоевали только что Англию. Г. Ришар в упоении своим успехом вступил со своим прибором на Германскую территорию и вот тут-то был настигнут внезапным невидимым снарядом концентрированной воли. Снаряд этот действовал разумно и просто. Он убил одного лишь Ришара, внезапная смерть которого уносила тайну его прибора, и немцы в несколько недель закончили покорение всего мира с Америкой включительно, оставив на «закуску» поход во все еще . . . . . . . .Россию.
Вакханалии победителей не знали границ. Воскресли в грандиозных масштабах не только грехи Содома, но и страшные — о них нельзя даже сказать — непотребства Атлантиды.
И вот тут произошла неслыханная катастрофа.
<конец записи>
Афоризмы и фрагменты
О порхающем цабалеро
О холостячестве
О кантианстве, как философии холостячества.
О родах остроумия. Есть несколько видов остроумия, коренным образом различающихся. Один есть принадлежность жизненного процесса. Он вырастает в нем непроизвольно. И служит ему бессознательно. Я видел мрачных и скучных людей, которые начинают острить в те немогие моменты, когда тело и душа их достигали благосостояния. Тогда у них как бы появлялась потребность в игре. Хочется немного покувыркаться и пошалить. Такое остроумие — частый спутник обеденного стола. Хорошее жаркое отвлекает от всяких трудных вопросов (все равно высокого или невысокого свойства) и создавая уют и теплоту желудка, выливается в особом роде
