должен передать Аггееву, иначе выйдет нечто вроде истории с ковром.

Ты пишешь, что на Пасху может быть будешь в Москве. Это в высшей степени хорошо. Имей в виду, что у меня квартира в четыре комнаты, так что ты можешь устроиться с полным комфортом…

<…> Лето свое я думаю расположить таким образом:

К 15-му мая мы кончим свои лекции. В это же время разливается Волга. Валентин без Волги жить не может, и мы думаем проехаться вместе по Волге до Астрахани. Мы с Женюрой, может быть, только до Царицина, а оттуда — в Ессентуки, где собирается вся Векиловская семья. Устроив Женюру там, я думаю поехать к своим в Тифлис, пробуду с месяц у них и вернусь в Ессентуки. Из Ессентуков может быть с Кристи[405], Беневским,[406] и Валентином — совершим религозное хождение, во-первых, по сектантам, а во-вторых, к Толстому.<…> Летом поработаю над второй, заключительной частью «Социализм, Анархия и Христианство»[407] — посвященной проблемам христианской общественности. Кроме того буду усердно работать для «Века». Пока прощай, дорогой, Господь с тобой и с Соней[408].Привет ей от души.

Твой В.Э.

Я послал тебе брошюру Флоренского[409]. Напиши о ней рецензию. Ты умеешь писать о его вещах.

71. А.В.Карташев — З.Н.Гиппиус[410] <25. 03. 1907. СПб>

<…> Как тут быть в полемике с Эрном и правословием? Детский лепет тут недостаточен. Значит, полемика на словах и в печати еще невозможна, а по идеалу и она должна быть доступна, хотя я отлично понимаю, что правда может быть и на стороне детского лепета. Однако грустная сторона этого факта еще не в том, что нет никаких сил сказать что-нибудь похожее на логичность перед Эрном и компанией, а в лице его и перед всем народом. <…>

72. В.Ф.Эрн — А.В.Ельчанинову[411] <4.04.1907. Москва — СПб>

Дорогой Саша! Сейчас была у Валентина П.А.<Ивашева> и сообщила, что ей вручен обвинительный акт по делу «Стойте в свободе»[412]. Следователь сказал, что такой же акт будет вручен в течение трех дней и тебе, и таким образом будет обнаружено, что тебя нет в Москве. Замок равносилен нарушению подписки о невыезде. И раз ты уехал, не уведомив следователя, твое отсутствие будет рассматриваться как уклонение от суда. Решая вопрос о том, являться на суд или нет, прими во внимание, что следователю каким-то неведомым для нас образом известно, что ты в Петербурге и работаешь в «Веке». Таким образом, если ты решишь уклониться, тебе немедленно нужно выехать из Петербурга. Иначе уклонение будет безрезультатным[413]. Советовать тебе какое-нибудьопределенное решение мы не можем. Но во всяком случае имей в виду следующее:

О «Веке» не беспокойся. Через две недели может приехать в Петербург Валентин. И таким образом твое отсутствие не отразится на «Веке» пагубным образом.

Поэтому ты можешь выехать из Петербурга и поехать туда, куда тебя всегда тянет. Там, я думаю, ты будешь в полной безопасности. Когда же первый пыл тех, кто ищет тебя, уляжется, ты снова можешь приняться за свое дело.

Таким образом, необходимости непременно являться на суд — нет.

73. В.Ф.Эрн — А.В.Ельчанинову[414] <4.04.1907.Москва — СПб>

Дорогой Саша!

Валентин просит, чтобы ты 200 экз. его «Бранда»[415] переслал по почте немедленно, потому что он хочет продавать его на публичном заседании 9 апреля. Остальные пусть перешлют ж<елезной> д<орогой>.

Мы с Валентином самым решительным образом против затевания новых дел, подобных «Берегу»[416], передай это Никольскому.

Насчет принятия Попова[417] и Глаголева[418] в «общину» — полагаемся на тебя. Если ты находишь их подходящими, мы не имеем ничего против.

О.Ионе мы послали 40 р.

К пасхальному № Валентин приготовит статью.

Я уже стал писать брошюру для библиотеки «Века» «Что нужно делать в ожидании собора»[419]. Она выливается из души.

Статью Философова[420] печатайте непременно. Я насчет нее напишу, поставлю несколько вопросов неохристианам.[421]

На статью И.Осипова[422] отвечу по существу.

Сейчас дописываю 4-ю лекцию. Страшно устал, а Валентин заболел.

О своем решении немедленно сообщай.

Пока прощай.

74. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[423] <5.04.1907.СПб — Симбирск>

5 апреля 1907 г.

СПб, Лиговка 35, «Версаль» (или Госуд. Дума)

Милый Александр Сергеевич!

Вы меня, вероятно, похоронили в мыслях и в сердце, как погрязшего в пучине греховной политики, но «но в безднах греховных валяяся, милосердия Твоего призываю бездну», — этот лучше всего выражает, чем и как я живу. О впечатлениях здесь касаться не буду, слишком сложно и важно, но поучительно бесконечно, как ни мучительно. Вас я не могу себе здесь представить, конечно. Слежу за Вами в литературе и только из нее узнаю, что Вы живы. Смилуйтесь, дайте о себе весть, живы ли, здоровы ли, что делаете и т.д.?

Поговорить бы с Вами хотелось страшно, и о себе, и о Вас, и о «братчиках», и о душе, и о жизни. Знаете ли Вы, между прочим, что с Лашнюковым повторилось помешательство? Целую Вас.

Ваш С.Б.

75. Э.К.Метнер — Л.Л.Эллису[424] <22. 04. 1907>

<…> Мне передают, как слух, что Маргарита Кирилловна выходит замуж за Рейнбота[425]. Совершенно ошеломлен этим известием. Строго между нами говоря, я бы скорее понял, если бы узнал, что она возлюбленная Рейнбота; ну просто два экземпляра отличной породы чоминис сапиентис слюбились физиологически; но жениться?! К чему? Общество литераторов и музыкантов сменить на полицию! Я бы понял, если бы она вышла замуж за Столыпина: это можно было бы объяснить себе желанием воздействовать либерально на супруга и принести этим пользу. Но что такое Рейнбот? Держиморда, который при малейшей «гуманности» будет заменен другим. <…>

76. В.Ф.Эрн — А.В.Ельчанинову[426] <25.04.1907. Москва — СПб>

Дорогой Саша!

<…> Пожалуйста, не забудь мне написать как имя, отчество и настоящая фамилия Аскольдова[427], а также адрес его. Мне нужно ему кое-что написать. Отвечать И. Осипову[428], Мережковскому[429], Розанову[430] и Философову[431] я буду сразу,может быть, в отдельной брошюре[432]. Хочу сконцентрировать. Хотелось бы о многом тебе сказать, но сейчас я чувствую себя довольно плохо.Прощай.

Твой Володя.

77. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[433] <7.05.1907.СПб — Симбирск>

Милый и дорогой Александр Сергеевич!

Христос Воскресе! Сердечное Вам спасибо за Ваше письмо. Не имея сил ответить на него по существу, спешу известить Вас, что думские каникулы будут не раньше июля, когда я и могу поехать в Крым и буду там бесконечно счастлив встретить и Вас. Оттуда надо мне будет совершить поездку в Ливны, но срок ее я еще не определил. Итак, в июле (только жарко) или в августе приезжайте в Крым, — можно бы Вас и увидно, только приезжайте. Ужасно хочется пого нас устроить, если согласитесь, но там будет ворить и много накопилось.

Я начал снова «линять» и не знаю, до чего долиняю. Бердяев покачивает головой, а я знаю, хотя и в бездне греховной валяяся, что «жив Господь Бог мой», и это все. Прощайте. Да хранит Вас Господь!

В Думе я — внешний человек, <нрзб> как умею[434].

Ваш С.Б.

78. В.Ф.Эрн — А.В.Ельчанинову[435] <10.05.1907. Москва — СПб?]

10 мая 1907 г.

Дорогой Саша!

Я действительно занят «неистово» <…>

Прежде всего о Соборе. Мне кажется все тут настолько ясно, что кажется нет ни одного сомнения. Собор, созываемый Синодом — в его теперешней обстановке, т.е. со всеми антицерковными ограничениями — мы никогда не можем признать Собором. Значит, бойкот? — Нисколько. Для нас синодский собор — это съезд, состоящий из епископов, священников и мирян. Съезд может иметь громадные последствия, а потому:

мы должны в нем принять возможно более деятельное участие,

пропагандировать, что съезд этот , не будучи собором, может создать условия для осуществления истинного собора. Это создание условий состоит целиком враскрепощении церковных сил, в снятии всяких пут, в предоставлении не словесной, а настоящей полной свободы религии, т.е. права проповедывать, писать, говорить все религиозные идеи, свободы создания религиозных общин, свободы съездов и т.д. Словом, идейное и религиозное отрицание синодского собора, признание его только в качесиве съезда, это с одной стороны. А с другой — положительное и активное отношение к нему как к съезду. Так и будем советовать всем прогрессивным и радикальным батюшкам: «идите на собор, но только как на съезд». Необходимо чтобы на «Соборе» был хоть один голос истинно христианский. Его услышит вся церковь и своим одобрением сделает его голос соборным голосом пробуждающейся церкви, хотя бы на этом «Соборе» — большинство закидало его митрами-шапками.

Валентин с Надей уехали по Волге 4 мая — так что все теперь лежит на мне.

3-го мая было заседание с моим рефератом «О прогрессе»[436]. Прения были удручающие.

Брошюрку о Соборе напишу в первую голову, как приеду в Ессентуки. Я очень хочу ее написать. Значит, числа 30-го.

На днях получил от отца Ионы[437] печальнейшее письмо. У него туберкулез кишок. Доктора говорят, что если он сейчас же, как его выпустят, не уедет в Абастуман на месяца 3-4, он умрет. Ему необходимо ехать. Нужно достать 200-300 рублей. Я кое-что собрал. Но это гроши. Напишу Егорову[438] и Аггееву[439], пусть дадут рублей по 10 и дадут тебе (я так им напишу) и ты перешлешь мне в Ессентуки по адресу, который я тебе оттуда пришлю. Но этих денег мало. Я решил печатать открытки. Пробовал в типографиях — никто не берет. Чмич — как всегда отвиливает безжалостно. Приходится печатать самому. Сегодня напечатал 150 штук. Завтра и послезавтра думаю напечатать 850, итого 1000 по 20 коп. — 200 руб. Из этой 1000 я возьму на Кавказ 500. Может быть, перешлю твоей маме, только сначала спишусь. 200 пришлю тебе, Егорову и Аггееву, т. е. на весь Петербург. Саша дорогой, постарайся их распространить и, собравши деньги, вместе с теми, которые (по всей вероятности) получишь с Аггеева и Егорова, пришли мне в Ессентуки. Присылай в Ессентуки, ибо это сборный пункт. Если их не собрать, они разойдутся по мелочам. 200 открыток привезет тебе Люся[440], которая едет в Питер 14-го или 15-го. Открытки выходят очень не дурно.

Я еду, если успею, 17-го или 16-го по Волге. По всей вероятности вместе со Штанделем, «невестой» его и Синельниковым. Может быть поедет и Лиля[441].

Сегодня уехала в Финляндию нанимать дачу Ольгуша[442]. Последнее время. особенно после отезда Нади и Валентина мы с ней сдружились.

Последним номером «Века»[443] я очень доволен. Твоя статья[444] мне положительно нравится. Чувствуется, впрочем, что она была бы яснее, если бы не «цензура». Частности в ней лучше и сильнее, чем целое. Тебе не трудно было ее писать. С внешней стороны кажется, что начало написанно разом. А над второй половиной ты как будто помучился, так ли? Статья Бердяева[445] после памфлета Амфитеатрова мне показалась слабой, но приятно было увидеть его на страницах «Века». Розанов[446] привел меня в умиление. Изумительно искренняя и точная передача своих мыслей и чувствований (И.Осипову, Розанову, Мережковскому и т.д. я отвечу сразу в отдельной брошюре,