Алупка>
Многоуважаемая Маргарита Кирилловна.
В дополнение письма, написанного Вам в субботу 2 апр<еля>, шлю Вам продолжение. Я до сих пор нахожусь под впечатлением свидания с Григорием Алексеевичем. Если хотите знать, он поправился, наружный вид у него хороший, но нервность осталась. На мой взгляд он все-таки больной человек. Говорит много странных и непонятных слов. Слушать его устаешь, после его разговора не остается ни одной ясной мысли, просто какая-то каша. Бывает каждый день в редакции, сидит подолгу. Называет себя директором-распорядителем (Разве в редакции есть директор?!) Не ребенок ли он?! Конечно вопрос о его «директорстве» очень сложный. Мне кажется, что придется оставить в этой роли, хотя для Вас и меня это будет мука. Вчера получила от Евгения Николаевича открытку, в ответ послала телеграмму в Алупку, т.к. Ек<актерина> Ивановна сказала мне, что Вы уехали из Ялты.
Рекламу по адресам <нрзб> «Московского Еженедельника» не разослала, т.к. боюсь, что до осени не хватит проспектов для вкладки в книги. Я послала около 2000 проспектов в «Провинцию» для вкладки в их книги. Сейчас продажа книг идет слабее, чем в марте. Продано книг с 1—5 апреля на 95 рублей.
Лопатин будет исправляться только на Фоминой, т.к. завтра они кончают работать. Вы, может быть, будете сетовать на меня, но я все-таки продаю Лопатина.
Читали ли Вы, что Котляревскому вернули его 1000 руб., которые он пожертвовал в пользу приват-доцентов. Не сердитесь, но, право, они молодцы, что вернули ему его 1000![1087]
Поздравляю с праздником. Желаю Вам всего лучшего.
Уважающая Вас
Архипова
308. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[1088] <11.04.1911.Москва — Симбирск>
11 апреля 1911 г., Москва
Христос Воскресе!
Дорогой Александр Сергеевич!
Поздравляю Вас с Светлым Праздником, заочно христосуюсь с Вами и шлю Вам наилучшие пожелания, особенно, здоровья Вам и Ольге Федоровне, вероятно, теперь уже уехавшей или уезжающей. Страстную я провел очень хорошо и благодатно, говел, ходил ко всем службам и испытывал радость и благодарность, что Бог сподобил меня прикоснуться к Церкви Своей. И это было особенно чувствительно потому, что предшествовала суета и запутатность большая. В личной жизни у нас теперь неприятная пора, потому что Елена Ивановна ожидает ребенка, и это само по себе при нашем душевном состоянии вносит большую сложность и противоречивость чувств, но, кроме того, состояние здоровья ее внушает разные опасения, немного выдуманные, но медицински установленные. Но да будет воля Его!
Григорий Алексеевич вернулся, наконец, и на мои заклинания обещал Вам послать и рукопись и мое письмо. Если бы Вы были с нами, то знали бы все трения, дрязги и затруднения, внешние и внутренние, тактические и личные, здесь возникающие, причем, главные из них связаны с одной стороны с Григорием Алексеевичем, и с другой — с князем. Про самое Маргариту Кирилловну по-прежнему ничего кроме самого лучшего сказать не могу.
Несмотря на все это, я думаю однако, что в данный момент издательство стоит крепко и ничто ему не угрожает серьезно, и вопрос о судьбе его есть преимущественно вопрос о судьбе самого «направления». На днях выходит Соловьевский сборник, ему последует — осенью — сборник о религии Л.Толстого. В этот сборник я имею поручение пригласить Вас, ввиду того, что Вы, как мне писали, теперь увлеклись работой о Толстом и, вероятно, напишите. Тема по Вашему усмотрению, но однако, в пределах общей задачи сборника (хотя желательно ее знать уже теперь), но размер в пределах полутора, максимум — двух листов, по плану сборника.
Эрн уехал, наконец, из Москвы и уезжает заграницу в двухгодичную командировку. Состояние его здоровья внушает самые серьезные опасения, и повидимому, даже его всегда оптимистическое самочувствие начинает изменять ему. Надеемся на теплый климат и покой заграничной жизни, хотя с ним едет, кроме его семьи, еще Надя с ребенком[1089], и это все на его попечении.
Николай Александрович[1090] по-прежнему, между небом и землей, но не унывает. Он очень хорош. Вообще мы жили душа в душу втроем в издательстве.
Павел Александрович принимает священство, вероятно, скоро[1091]. И радуюсь за него, и устрашаюсь, хотя, вообще говоря, за последнее время он очень хорош и ясен. Надеюсь быть на его посвящении.
Михаил Александрович[1092] по прежнему всегда занят чужими делами, миссионерствует, завел «четверги» — журфиксы (которые сравнительно пошли). Силы его уже не те, но все-таки он благополучен.
Целую Вас и поздравляю Ольгу Федоровну.
Христос с Вами. Любящий Вас С.Б.
309. Е.Н.Трубецкой — М.К.Морозовой[1093] <17.04.1911. Анкона — Алупка>
17 апреля 1911 г., Анкона
<…> В лучшем случае я в Одессу попадаю 25-го; не знаю, когда туда приходит пароход: если утром, придется до вечера томиться до поезда. Что совершенно невыносимо, это то, что в Киеве я должен остановиться на целый день по совершенно неотложному и крайне важному делу (продажа дома); и взять тебя туда не могу, т.к. меня там всякий прохожий знает. А без трагических последствий от этой поездки отказаться нельзя. Нужно все делать для Верочки. Она за последнее время необычайно трогательна: сама рассчитывает приехать дня на два позже меня, чтобы дать нам с тобой до ее приезда повидаться. А потом хочет скоро уехать в Бегичево из Москвы, предполагая, что может быть я останусь.
Все это, разумеется, очень болезненно ей дается и стоит страшных мучительных усилий и муки, которые она старается, но не может от меня скрыть. Очень было бы хорошо, если бы меня могла задержать в Москве какая-нибудь объективная, независящая от меня и тебя необходимость, например, университет Шанявского, разные общественные заседания и совещания (например, о предстоящих выборах в Думу, словом, что-нибудь общественное). Постарайся поджигать всех, чтобы таких предприятий, делающих мое присутствие необходимым, было побольше. Ведь если я выставлю причиной желания остаться для тебя, я причиню этим боль! Зачем это нужно? <…>
310. С.Н.Булгаков — В.Ф.Эрну[1094] <5.05.1911. Москва — Рим>
5 мая 1911 г.
Дорогой Владимир Францевич!
Жалею, что Вы так долго задержались, и рад, что Вы выехали. Прилагаю Вам записанный Михаилом Александровичем список указаний Мамонова для Вас, не к сведению, но к исполнению. Вы сами знаете, что Ваше здоровье теперь зависит от Вашей осмотрительности. За это время пришлось пережить два радостных события: посвящение Павла Александровича во иерея, на котором мне лично быть не удалось, и присоединение к православию Евгении Казимировны[1095], на котором я был. И то, и другое событие глубоко и радостно всколыхнули мою душу. Да благословит Господь жизненный путь обоих. Евгения Казимировна уехала в Судак, вскоре после присоединения. Бердяевы также уехали. Приехал князь, и завтра предстоит свидание в «Пути». Григорий Алексеевич сравнительно хорош вообще, но для издательства все остается в прежнем положении, и Маргарита Кирилловна, посоветовавшись с близкими Григория Алексеича, не решается с ним говорить об «директорстве», опасаясь нанести ему слишком тяжелый удар. И, действительно, есть основания опасаться. Потому и решили предоставить событиям развертываться естественным ходом без хирургической помощи.
У меня занятия кончились, но задерживают здесь обстоятельства. Вероятно, задержусь до конца мая, вернее, начала июня. Живем не без волнений, но пока благополучно. Я получил возможность возвратиться к своим занятиям, в частности, к Кантологии и подобным, но такая берет одурь и вражда к этому антихристову изделию… Будьте здоровы и берегите здоровье. Привет Евгении Давыдовне от нас обоих.
Любящий Вас С. Булгаков.
311. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[1096] <13.05.1911.Москва — Симб.ирск>
13 мая 1911 г., Москва
Дорогой Александр Сергеевич!
Ваше письмо я получил как раз в тот день, когда Елена Ивановна в больнице мучалась родами, а я сидел дома у телефона и ждал известия. 11-го мая она разрешилась мальчиком — Сергием. У меня в душе смерть непосредственно сошлась с рождением, и ушедший таинственно говорит через явившегося в мир[1097]. Конечно, раньше не было и не могло быть такого чувства. Да благословенно имя Господне! Елене Ивановне страстно хотелось родить мальчика и потому оба мы радостны и счастливы, насколько это теперь вообще для нас доступно.
Павел прислал мне письмо вскоре после посвящения, все сияющее миром, радостью и благодатью. Я был умилен им до слез. Быть на посвящении мне не удалось по болезни. Он справлялся, между прочим, о Вашем адресе. Он тоже скоро ждет ребенка.
Недавно состоялось также радостное событие — присоединение к православию Евгении Казимировны Герцык (не знаю, знаете ли Вы ее, она близка с Бердяевым, очень тонкой души человек).
Ваше дело с Рачинским поведу, как только станет для меня возможным. Огорчает это меня до крайности, как Вы легко можете себе представить, и совестно даже снова и снова настаивать. «О рус! О Русь!» (эпиграф Онегина).
Да будет над Вами и семьей Вашей благословение Божие.
Любящий Вас С.Б.
1911 год
312. С.Н.Булгаков — В.Ф.Эрну[246] <7.06.1911. Кореиз — Рим>
7 июня 1911 г.,
Крым, ст. Кореиз
Дорогой Владимир Францевич!
Как Вы поживаете и как Ваше здоровье? Еще не было от Вас известий из-за заграницы. Пишу сейчас на скорях и вот по какому поводу. Ельчанинов прислал отказ от статьи о Толстом, не приложив своего адреса. Ссылается на недосуг, но прошло ведь почти полгода времени, прежде чем этот недосуг выяснился. Вы сами понимаете, какой ущерб для сборника отсутствие статьи на такую тему. Между тем, за отсутствием адреса я не могу исполнить поручения издательства — все-таки просить Ельчанинова и перепоручаю это Вам, — напишите ему поэнергичней, тем более, что и сам он в письме своем не исключает возможности написать статью, но только попозже, «осенью, в октябре-ноябре». Вероятно, ему теперь это и действительно трудно. У нас родился сын — Сергий. Было много волнений, болезней и тревог, но хорошо все, что хорошо кончается. Только чо приехали сюда из Москвы, я берусь за работу. Сердечный привет от нас обоих Евгении Давыдовне. Христос с Вами!
Любящий Вас С.Б.
В издательстве вобщем все благополучно, но по-старому.
313. С.Н.Булгаков — А.С.Глинке[247] <11.06.1911.Кореиз — Симбирск>
Крым, ст.Кореиз
Милый Александр Сергеевич!
Спасибо Вам за любящее письмо Ваше. Меня спасает не «дело», а «сила низости Карамазовской», какая-то кошачья живучесть — и биологически даже (здоровье мое почти не поколебалось!). При неврастенической слабости! Самая пакостная комбинация! Но сейчас нечего Бога гневить, ибо Он явил к нам Свою милость. Теперь мы уже благополучно в Крыму, а о пережитом за последний месяц не расскажешь, да Вам и не надо рассказывать, сами можете рассказать. Как Ваше-то собственное здоровье? Ведь Вы не имеете отдыха ни телом, ни душой. Какие известия от своих? Кстати, на случай, сообщаю, что Мамонов уехал заграницу на лето. Авва крестит нашего Сережу. Он истомлен и тревожен за мамашу, при том не за ее тело, но за психику.
