в результате фрустрации нормального сексуального удовлетворения человек может заболеть неврозом.
Фрустрация (лат. frustratio – обман, неудача, тщетное ожидание, расстройство замыслов) – негативное психическое состояние, возникающее в ситуации реальной или предполагаемой невозможности удовлетворения тех или иных потребностей.
Однако при такой реальной фрустрации потребность перебрасывается на аномальные пути сексуального возбуждения. Позднее вы сможете увидеть, как это происходит. Во всяком случае, вы понимаете, что в результате такого «коллатерального» обратного подпора извращенные побуждения должны проявляться сильнее, чем в том случае, если бы нормальному сексуальному удовлетворению не противостояло реальное препятствие. Впрочем, аналогичное влияние можно распознать и в случае явных перверсий. Во многих случаях они провоцируются или активируются в результате того, что нормальному удовлетворению сексуального влечения создаются слишком большие трудности вследствие преходящих обстоятельств или постоянных вмешательств со стороны социальных институтов. Правда, в других случаях извращенные наклонности совсем не зависят от таких благоприятствующих факторов; для данного индивида они являются, так сказать, нормальной формой сексуальной жизни.
Возможно, в данный момент у вас создалось впечатление, что отношение между нормальной и извращенной сексуальностью мы скорее запутали, нежели прояснили. Но задержитесь на следующем рассуждении: если верно то, что реальное затруднение или лишение нормального сексуального удовлетворения приводит к проявлению извращенных наклонностей у людей, которые обычно таковых не обнаруживали, то относительно этих людей следует предположить наличие чего-то такого, что содействует проявлению этих перверсий; или, если вам так угодно, они должны существовать у них в скрытой форме. Но таким путем мы приходим ко второму новшеству, о котором я вас известил. Психоаналитическому исследованию пришлось обратиться также к сексуальной жизни ребенка, а именно потому, что воспоминания и мысли при анализе симптомов регулярно приводили к ранним годам детства. Те, что мы при этом раскрывали, затем пункт за пунктом подтверждались благодаря непосредственным наблюдениям над детьми. И тут выяснилось, что все извращенные наклонности коренятся в детстве, что дети обладают всеми задатками к ним и проявляют их в том объеме, который соответствует их незрелости, – словом, что извращенная сексуальность представляет собой не что иное, как усилившуюся инфантильную сексуальность, распавшуюся на ее отдельные побуждения.
Теперь, разумеется, вы увидите перверсии в другом свете и не сможете не заметить их взаимосвязи с сексуальной жизнью человека, но ценою таких неприятных для вас сюрпризов и мучительных для вашего чувства рассогласований! Разумеется, вы будете склонны вначале все оспаривать – тот факт, что дети обладают чем-то таким, что можно назвать сексуальной жизнью, правильность наших наблюдений и правомерность усматривать в поведении детей родство с тем, что позднее осуждается как перверсия. Поэтому позвольте мне сначала объяснить мотивы вашего сопротивления, а затем подвести итог нашим наблюдениям. То, что у детей нет сексуальной жизни – сексуальных возбуждений, потребностей и своего рода удовлетворения – и что они должны вдруг это получить в возрасте между 12 и 14 годами, в биологическом отношении – независимо от всех наблюдений – было бы столь же неправдоподобным, даже бессмысленным, как если бы они появились на свет без гениталий и те у них выросли только в пубертатный период[7]. Что пробуждается у них в это время, так это функция размножения, которая в своих целях пользуется уже имеющимся телесным и душевным материалом. Вы совершаете ошибку, путая одно с другим, сексуальность и размножение, и тем самым закрываете себе путь к пониманию сексуальности, перверсий и неврозов. Но эта ошибка тенденциозна. Как ни странно, ее источником является то, что вы сами были детьми и, будучи детьми, подверглись влиянию воспитания. В число своих важнейших задач воспитания общество должно включить следующую: обуздать, ограничить, подчинить индивидуальной воле, которая тождественна социальному приказанию, сексуальное влечение, когда оно прорывается в виде стремления к продолжению рода. Общество также заинтересовано в том, чтобы отсрочить его полное проявление, пока ребенок не достигнет известной ступени интеллектуальной зрелости, ибо с полным прорывом сексуального влечения практически приходит конец и возможности воспитания. В противном случае влечение прорвало бы все плотины и смело бы с трудом сооруженное здание культуры. Задача его обуздать никогда и не бывает простой, ее удается решить то слишком плохо, то чересчур хорошо. Мотив человеческого общества в конечном счете является экономическим; поскольку у него нет достаточно продовольствия, чтобы содержать своих членов без их труда, оно должно ограничивать число своих членов и перенаправлять их энергию от сексуальной деятельности на работу. Стало быть, вечная, первобытная, сохраняющаяся до настоящего времени жизненная необходимость.
Опыт, должно быть, показал воспитателям, что задача сделать управляемым сексуальное желание нового поколения может быть решена только тогда, когда на него начинают влиять в очень раннем возрасте, не дожидаясь бури пубертата, а уже вмешиваясь в сексуальную жизнь детей, которая ее подготавливает. С этой целью ребенку запрещают и внушают отвращение чуть ли не ко всем видам инфантильной сексуальной деятельности; ставится идеальная цель – сделать жизнь ребенка асексуальной и с течением времени в конце концов приходят к тому, что ее и в самом деле считают асексуальной, о чем затем возвещает наука в качестве своего учения. Чтобы не вступать в противоречие со своей верой и своими намерениями, сексуальную деятельность ребенка затем не замечают, что сделать отнюдь не просто, или в науке довольствуются тем, что истолковывают ее по-другому. Ребенок считается чистым, невинным, а если кто-то описывает это иначе, то его, как гнусного преступника, можно обвинить в оскорблении нежных и святых чувств человечества.
Дети – единственные, кто не причастен к этим условностям, они со всей наивностью предъявляют свои анималистические права и снова и снова доказывают, что им еще только требуется проложить путь к чистоте. Довольно странно, что те, кто отрицает детскую сексуальность, из-за этого не отказываются от воспитания, а строжайшим образом преследуют как раз проявления отрицаемого, называя это «детскими дурными привычками». Большой теоретический интерес представляет также тот факт, что период, который резче всего противоречит предубеждению об асексуальном детстве, детские годы до пяти или шести лет, у большинства людей затем покрывается вуалью амнезии, которую по-настоящему разрывает только аналитическое исследование, но которая уже раньше была проницаемой для отдельных сновидений.
Теперь я хочу привести вам то, что отчетливее всего проявляется в сексуальной жизни ребенка. Позвольте мне целесообразности ради ввести понятие «либидо». Либидо, совершенно аналогичное голоду, должно обозначать силу, с которой выражается влечение, в данном случае сексуальное влечение, как в случае голода – влечение к принятию пищи. Другие понятия, такие как сексуальное возбуждение и удовлетворение, в объяснении не нуждаются. То, что, когда мы имеем дело с сексуальной деятельностью младенца, чаще всего приходится заниматься толкованием, вы сами легко поймете или, наверное, используете в качестве возражения. Эти толкования получаются на основе аналитических исследований посредством обратного прослеживания симптома. Первые побуждения сексуальности обнаруживаются у младенца, когда они опираются на другие жизненно важные функции. Его основной интерес, как вы знаете, направлен на принятие пищи; когда, насытившись, он засыпает у груди, у него на лице появляется выражение блаженного удовлетворения, которое позднее будет повторяться после переживания сексуального оргазма. Этого было бы слишком мало, чтобы на этом основывать вывод. Но мы наблюдаем, что младенец хочет повторить действие при принятии пищи, не претендуя на новое кормление; стало быть, при этом он не следует импульсу голода. Мы говорим, что он сосет, а то, что при этом действии он опять засыпает с блаженным выражением, демонстрирует нам, что акт сосания сам по себе принес ему удовлетворение. Как известно, вскоре получается так, что он уже не засыпает, не пососав. На сексуальную природу этого действия первым указал старый детский врач из Будапешта доктор Линднер (1879).
Венгерский доктор Линднер издал в 1879 году свой научный трактат о детях, сосущих собственные пальцы и губы, предположил, что в основе такого поведения лежит сексуальное возбуждение. Этим он приглянулся Фрейду как точка опоры в его теории.
Лица, ухаживающие за ребенком, которые не претендуют на теоретическую оценку, по всей видимости, расценивают сосание аналогично. Они не сомневаются в том, что оно служит лишь получению удовольствия, относят его к дурным привычкам ребенка и посредством неприятных впечатлений заставляют ребенка от него отказаться, если сам он от этой вредной привычки избавляться не хочет. Итак, мы узнаем, что младенец совершает действия, которые не имеют никакого другого намерения, кроме получения удовольствия. Мы полагаем, что это удовольствие он впервые испытывает при принятии пищи, но вскоре научается отделять его от этого условия. Получение удовольствия мы можем отнести только к возбуждению зоны рта и губ, называем эти части тела эрогенными зонами и обозначаем удовольствие, достигнутое посредством сосания, как сексуальное. О правомерности этого наименования нам, разумеется, придется еще поспорить.
Если бы младенец мог высказаться, то, несомненно, он признал бы акт сосания материнской груди самым важным в жизни. По-своему он не так уж неправ, ибо этим актом он одновременно удовлетворяет две великие жизненные потребности. Затем из психоанализа мы не без удивления узнаем, как много от психического значения этого акта сохраняется на всю жизнь. Сосание материнской груди становится исходным пунктом всей сексуальной жизни, недостижимым прообразом любого последующего сексуального удовлетворения, к которому довольно часто в трудные времена возвращается фантазия. Оно включает в себя материнскую грудь в качестве первого объекта сексуального влечения; я не могу вам передать представления о том, насколько важен первый объект для любого последующего нахождения объекта, какое глубокое влияние в своих превращениях и замещениях оно продолжает оказывать на самые отдаленные области нашей душевной жизни. Но вначале в деятельности сосания младенец отказывается от него и заменяет его частью собственного тела. Ребенок сосет большой палец, собственный язык. Благодаря этому в получении удовольствия он становится независимым от одобрения внешнего мира и, кроме того, для усиления привлекает возбуждение второй зоны тела. Эрогенные зоны неодинаково эффективны; поэтому, когда младенец, как сообщает Линднер, при обследовании собственного тела открывает особенно возбудимые места своих гениталий и, таким образом, находит путь от сосания к онанизму, это становится важным переживанием.
Благодаря оценке сосания мы уже познакомились с двумя важными особенностями инфантильной сексуальности.
Инфантилизм (от лат. infantilis – детский) – незрелость в развитии, сохранение в поведении или физическом облике черт, присущих предшествующим возрастным этапам.
Она появляется, опираясь на удовлетворение великих органических потребностей, и она ведет себя аутоэротически, то есть ищет и находит свои объекты на собственном теле. То, что отчетливее всего проявилось при принятии пищи, отчасти повторяется при выделении. Мы делаем вывод, что младенец испытывает ощущения удовольствия при опорожнении мочевого пузыря и содержимого кишечника и что он вскоре начинает пытаться осуществлять эти действия таким образом, чтобы они благодаря соответствующим
