единении с миром, пришедшей на смену желанию иметь, обладать, властвовать над миром и таким образом стать рабом своей собственности.
— Осознание того факта, что никто и ничто вне нас самих не может придать смысл нашей жизни и что только полная независимость и отказ от вещизма могут стать условием для самой плодотворной деятельности, направленной на служение своему ближнему. — Ощущение себя на своем месте.
— Радость, получаемая от служения людям, а не от стяжательства и эксплуатаций.
— Любовь и уважение к жизни во всех ее проявлениях, понимание, что священна жизнь и все, что способствует ее расцвету, а не вещи, не власть и не все то, что мертво.
— Стремление умерить, насколько возможно, свою отличность, ослабить чувство ненависти, освободиться от иллюзий.
— Жизнь без идолопоклонства и без иллюзий, поскольку каждый достиг такого состояния, когда никакие иллюзии просто не нужны.
— Развитие способности к любви наряду со способностью к критическому, реалистическому мышлению.
— Освобождение от нарциссизма и принятие всех трагических ограничений, которые внутренне присущи человеческому существованию.
— Всестороннее развитие человека и его ближних как высшая цель жизни.
— Понимание того, что для достижения этой цели необходимы дисциплинированность и реалистичность.
— Понимание того, что никакое развитие не может происходить вне какой-либо структуры, а также понимание различия между структурой как атрибутом жизни и «порядком» как атрибутом безжизненности, смерти.
— Развитие воображения, но не как бегство от невыносимых условий жизни, а как предвидение реальных возможностей, как средство положить конец этим невыносимым условиям.
— Стремление не обманывать других, но и не быть обманутым; можно прослыть простодушным, но не наивным. — Все более глубокое и всестороннее самопознание.
— Ощущение своего единения с жизнью, то есть отказ от подчинения, покорения и эксплуатации природы, от истощения и разрушения ее, стремление понять природу и жить в гармонии с ней.
— Свобода, но не как произвол, а как возможность быть самим собой: не клубком алчных страстей, а тонко сбалансированной структурой, которая в любой момент может столкнуться с альтернативой — развитие или разрушение, жизнь или смерть.
— Понимание того, что зло и разрушение — неизбежные следствия неправильного развития.
— Понимание того, что лишь немногим удается достичь совершенства по всем этим пунктам, и вместе с тем отсутствие амбициозного стремления «достичь цели», поскольку известно, что подобные амбиции — всего лишь иное выражение алчности и ориентации на обладание.
— Счастье всевозрастающей любви к жизни, независимо от того, что уготовано нам судьбой, ибо жизнь в меру своих сил приносит человеку такое удовлетворение, что едва ли остается место для беспокойства о том, чего он мог бы или не мог бы еще достичь.
В задачи этой книги не входит давать рекомендации по поводу того, что именно могли бы сделать люди, живущие в современном кибернетическом, бюрократическом, индустриальном обществе — в «капиталистической» или «социалистической» его.
форме, — чтобы преодолеть установку на обладание и увеличить сектор бытия.
Для этого потребовалась бы еще одна книга, которую можно было бы назвать «Искусство быть». Однако в последние годы было опубликовано много книг о путях достижениях общего блага. Одни из них весьма полезны, другие же не приносят ничего, кроме вреда, ибо лишь обманывают читателя, эксплуатируя новый рынок, возникший в связи со стремлением людей избежать катастрофы. Некоторые важные книги, которые могут оказаться полезными для тех, кто проявляет серьезный интерес к проблеме достижения благоденствия, указаны в Библиографии.
IX Черты нового общества
НОВАЯ НАУКА О ЧЕЛОВЕКЕ
Первым условием создания нового общества является необходимость осознания тех почти непреодолимых трудностей, с которыми столкнется такая попытка.
Смутное осознание этих трудностей и есть, вероятно, одна из главных причин того, что предпринимается так мало усилий для осуществления необходимых изменений.
Многие думают: «Зачем стремиться к невозможному? Не лучше ли вести себя так, будто курс, которому мы следуем, приведет нас к счастью и безопасности, как и указано на наших картах?» Те, кто впал в отчаяние, хотя и скрывают свое отчаяние под маской оптимизма, необязательно самые мудрые. Но и те, кто еще не потерял надежду, могут достигнуть цели только в том случае, если они — трезвые реалисты, отказавшиеся от всех иллюзий и в полной мере осознавшие все трудности.
Именно трезвость и отличает деятельных утопистов от «утопистов» грезящих.
Вот, к примеру, лишь некоторые из тех трудностей, которые следует преодолеть при создании нового общества.
— Необходимо решить проблему, каким образом продолжать следовать по пути индустриализации без полной централизации производства, то есть без риска прийти к фашизму старого типа или, что более вероятно, к технологическому «фашизму с улыбающимся лицом».
— Необходимо сочетать всеобщее планирование, с одной стороны, с высокой степенью децентрализации — с другой, и отказаться от «экономики свободного рынка», которая уже стала в значительной мере фикцией.
— Необходимо отказаться от неограниченного роста экономики в пользу избирательного ее развития, чтобы избежать экономической катастрофы.
— Необходимо создать такие условии для работы и такой общий настрой, при которых основной мотивацией было бы духовное, психологическое удовлетворение, а не материальное обогащение.
— Необходим дальнейший прогресс науки и в то же время необходимо предотвратить опасность злоупотребления практическим применением научных достижений.
— Необходимо создать такие условия, при которых люди испытывали бы счастье и радость, а не просто удовлетворяли свою потребность в наслаждении.
— Необходимо обеспечить полную безопасность индивидам, чтобы они не зависели от бюрократического аппарата общества в удовлетворении своих основных потребностей.
— Следует создать условия для «индивидуальной инициативы» в повседневной жизни человека, а не в сфере бизнеса (где, впрочем, она вряд ли еще существует).
Все эти перечисленные выше трудности кажутся сейчас совершенно непреодолимыми, как казались таковыми те трудности, с которыми столкнулось развитие техники. Но трудности, возникшие на пути развития техники, оказались не непреодолимыми, потому что была создана новая наука, провозгласившая принцип наблюдения и познания природы как условие господства над ней Органон…», 1620]. Эта новая наука XVII века до сих пор привлекает самые блестящие умы в индустриальных странах и привела к осуществлению тех технических утопий, о которых мечтал человек.
Но сегодня, почти три с половиной столетия спустя, нам нужна совсем иная, новая наука. Нам нужна Гуманистическая Наука о Человеке как основа для Прикладной Науки и Прикладного Искусства Социальной Реконструкции.
Технические утопии — например, воздухоплавание — были реализованы благодаря новой науке о природе. Человеческая утопия мессианского времени — утопия нового объединенного человечества, живущего в братстве и мире, свободного от экономической детерминации, от войн и классовой борьбы, может быть достигнута, если мы приложим к ее осуществлению столько же энергии, интеллекта и энтузиазма, сколько мы затратили на реализацию технических утопий. Нельзя создать подводную лодку, только читая Жюля Верна; невозможно создать и гуманистическое общество, лишь читая книги пророков.
Никто не в силах сказать, уступят ли естественные науки свое главенствующее положение новой науке об обществе. Но если это все-таки произойдет, мы еще сохраним какой-то шанс выжить, однако это будет зависеть от одного фактора, а именно от того, сколько блестящих, образованных, дисциплинированных, неравнодушных мужчин и женщин привлечет новая задача, разрешить которую призван человеческий разум, ведь на этот раз целью является не господство над природой, а господство над техникой и иррациональными социальными силами и институтами, угрожающими существованию западного общества, если не всего человечества.
Я убежден, что наше будущее зависит от того, готовы ли будут лучшие умы человечества, полностью осознав нынешнее критическое положение, посвятить себя новой гуманистической науке о человеке. Ведь без их согласованных усилий нельзя решить уже упомянутые здесь проблемы и достичь целей, которые будут рассмотрены ниже.
Проекты, в которых выдвигались такие глобальные цели, как, например, «обобществление средств производства», оказались стандартными социалистическими и коммунистическими лозунгами, в основном скрывающими отсутствие социализма.
«Диктатура пролетариата» или «интеллектуальной элиты» — столь же туманное и вводящее в заблуждение понятие, как и понятие «свободная рыночная экономика»
или, в данном случае, «свободные народы». Ранние социалисты и коммунисты от Маркса до Ленина не имели никаких конкретных планов построения социалистического или коммунистического общества. Это самое уязвимое место социализма*.
23-24). — Прим. ред.] Новые социальные формы, которые станут основой бытия, не возникнут без многочисленных проектов, моделей, исследований и экспериментов, которые помогут преодолеть пропасть между тем, что необходимо, и тем, что возможно. Это в конечном счете приведет к широкомасштабному, долгосрочному планированию, а также к разработке краткосрочных планов первых мероприятий. Все зависит от воли и гуманистического духа людей, работающих над этой проблемой; кроме того, когда людям открывается перспектива и они понимают, что конкретно можно сделать, чтобы шаг за шагом приближаться к ней, они начинают испытывать не страх, а воодушевление и энтузиазм.
Если экономическая и политическая сферы общества должны быть подчинены развитию человека, то модель нового общества должна строиться в соответствии с потребностями неотчужденного и ориентированного на бытие индивида.
Это значит, что люди не будут прозябать в бесчеловечной бедности которая все еще остается главной
