к мужчине.) Значение мифа вполне ясно. Половая поляризация заставляет человека искать единения особым путем — в соединении с человеком другого пола. Полярность между мужским и женским началом существует также внутри каждого мужчины и каждой женщины. Как физиологически каждые мужчина и женщина имеют противоположные половые гормоны, так двуполы они и в психологическом отношении. Они несут в себе начала, заставляющие принимать и проникать внутрь, начала материи и духа. Мужчина и женщина обретают внутреннее единство только в единении своего мужского и женского начал. Эта полярность составляет основу всякого созидания.
Полярность мужского и женского также является основой для межличностного созидания. Биологически это проявляется в том, что соединение спермы и яйцеклетки создает основу для рождения ребенка. Но и в чисто психической сфере дело обстоит не иначе; в любви между мужчиной и женщиной каждый из них рождается заново. (Гомосексуальное отклонение — это неспособность достичь единения с другим полом, и потому гомосексуалист страдает от непреодолимого одиночества; эта же беда постигает и гетеросексуала, неспособного любить).
Та же полярность мужского и женского начал существует и в природе; не только как нечто очевидное у животных и растений, но и в полярности двух основных функций — функции получения и функции проникновения вглубь. Это полярность земли и дождя, реки и океана, ночи и дня, тьмы и света, материи и духа. Эта идея прекрасно выражена великим исламским поэтом и мистиком Руми:
Не безответны любящих исканья,
Ведь тот, кто люб им, сам их тоже ищет.
Лишь молния любви ударит в сердце,
Как в сердце родственном тотчас зажжёт любовь.
Когда всем сердцем ты полюбишь Бога,
Поймешь немедля — Богом ты любим.
Рукоплескать одной рукой не сможешь,
Не обойтись без помощи другой.
То Божьей Мудрости установленье,
Чтобы друг к другу мы влеклись любовью.
Всё в этом мире связано попарно,
В союзе вечном, неразъединимом.
Так Небо и Земля — как муж с женою,
Друг друга дополняют, сочетаясь.
Что Небо изольет — Земля впитает.
А в холода ей Небо шлёт тепло;
Что ни возьмет Земля, то возвращает Небу,
А Небо в свой черед опять вернет Земле.
Кружится Небо по своим орбитам,
Как муж в заботах о семейном благе.
Земля ж в трудах, как добрая хозяйка,
Дает рождение, кормит всех рожденных.
Чти Землю с Небом как наимудрейших,
Они творят свою работу мудро.
И наслаждаются взаимною любовью,
Зачем иначе б ластились друг к другу?
Смогли бы без Земли цвести деревья?
И не от Неба ли тепло и влага?
Как Бог в мужей и жен вложил желание,
Чтоб продолжалась жизнь от их союза,
Так Он внушил и каждой части мира
Желать слиянья с надлежащей частью.
День с Ночью кажутся врагами лишь по виду,
На деле ж оба служат общей цели,
В согласье ладном исполняя дело,
Назначенное равно им обоим.
Не получал бы человек без Ночи,
Тех благ, которые он тратит Днем [12].
Проблема полярности женского и мужского начал требует дальнейшего рассмотрения темы любви и пола. Я уже говорил, что Фрейд ошибочно видел в любви исключительно выражение — или сублимацию — полового инстинкта, не осознавая, что половое желание это одно из проявлений потребности в любви и единении. Но заблуждение Фрейда лежит глубже. В соответствии со своим физиологическим материализмом он видел в половом инстинкте результат обусловленного химическими процессами напряжения, причиняющего телесную боль, от которой тело ищет избавления. Цель полового желания — устранить это болезненное напряжение; в достижении такого устранения и состоит половое удовлетворение. Этот взгляд обосновывается тем, что половое желание действует тем же способом, что и голод или жажда, когда организм не получает достаточно того, в чем нуждается. С этой точки зрения, половое желание — это некий зуд, а половое удовлетворение — это устранение этого зуда. По сути, если принять эту концепцию сексуальности, то идеалом полового удовлетворения была мастурбация. Фрейд, как это ни парадоксально, игнорировал психобиологический аспект сексуальности, полярность женского и мужского, и желание преодолеть эту полярность путем единения. Этому странному заблуждению, вероятно, способствовали крайне патриархальные взгляды Фрейда, которые побудили его считать, что сексуальность по сути своей свойственна мужскому полу, и, следовательно, заставили игнорировать специфически женскую сексуальность. Он выразил эту идею в работе ««Три очерка по теории сексуальности»», говоря, что либидо закономерно «по природе своей — мужское», независимо от того, встречается ли оно у мужчины или у женщины. Та же идея, в усовершенствованной форме, выражена в теории Фрейда, что маленький мальчик воспринимает женщину как кастрированного мужчину, и что сама она ищет различных компенсаций отсутствия у нее мужских гениталий. Но женщина — не кастрированный мужчина, и ее сексуальность — специфически женская, а не «по природе своей — мужская».
Сексуальное влечение между полами только отчасти мотивировано потребностью устранить напряжение; в основе же своей это потребность единения с другим полом. По сути, эротическое влечение выражается не только в половом влечении. Мужское и женское начала есть в характере так же, как и в половой функции. Мужской характер можно определить как обладающий способностью проникновения вглубь, руководства, активности, дисциплинированности и предприимчивости; женский же характер — как обладающий способностью плодотворного восприятия, опеки, реализма, стойкости, материнской заботливости. (Следует всегда иметь в виду, что в каждом индивиде обе характеристики сочетаются, но с преобладанием тех черт, которые присущи «ее» или «его» полу»). Очень часто, если мужские черты характера у мужчины слабы из-за того, что эмоционально он остался ребенком, он будет стараться компенсировать этот недостаток, придавая особенное значение своей мужской роли в сексе. Пример тому — Дон Жуан, которому нужно было доказать свою мужскую доблесть в сексе, потому что он неуверен в своей мужественности в плане характера. При крайних формах недостаточности мужских черт основным — извращенным — заменителем мужественности становится садизм (использование силы). Если женская сексуальность ослаблена или извращена, она принимает форму мазохизма или собственничества.
Фрейда критиковали за преувеличение им значения секса. Эта критика часто была вызвана желанием устранить из системы Фрейда элемент, который возбуждал критическое и враждебное отношение людей с консервативными взглядами. Фрейд остро чувствовал эту мотивацию и именно потому отвергал любую попытку изменить свою теорию сексуальности. Действительно, во времена Фрейда его теория была вызовом и носила революционный характер. Но то, что было истинно для 1900 г., более не истинно 50 лет спустя. Сексуальные нравы изменились столь сильно, что теория Фрейда больше не шокирует средние классы Запада, и когда ортодоксальные аналитики сегодня все еще думают, что они смелы и радикальны, защищая фрейдовскую теорию сексуальности, это представляет какую-то донкихотскую разновидность радикализма. На самом деле, их направление психоанализа — конформистское, и оно даже не пытается поставить те психологические вопросы, которые повели бы к критике современного общества.
Моя критика теории Фрейда строится не на том, что он преувеличивал значение сексуальности, а на том, что сексуальность была понята им недостаточно глубоко. Он сделал первый шаг в открытии значения страстей в межличностных отношениях; в согласии со своими философскими предпосылками он объяснял их физиологически. Дальнейшее развитие психоанализа требует откорректировать и углубить фрейдовскую теорию, перенося внимание из физиологического измерения в биологическое и экзистенциальное [13].
2. Любовь между родителями и детьми
Ребенок в момент рождения испытывал бы страх смерти, если бы милостивая судьба не предохранила его от всякого осознания тревоги, связанной с отделением от матери и выходом из внутриутробного существования. Даже уже родившись, ребенок почти не отличается от того, кем он был до рождения; он не может узнавать предметы, осознавать себя, осознавать мир как нечто, существующее вне его. Он воспринимает только положительное действие тепла и пищи, и не отличает еще тепло и пищу от их источника — матери. Мать — это тепло, мать — это пища, мать — это эйфорическое состояние удовлетворения и безопасности. Такое состояние, если использовать термин Фрейда, это состояние нарциссизма. Внешняя действительность, люди и вещи, имеют значение лишь в той степени, в какой они удовлетворяют или не удовлетворяют внутреннее состояние тела. Реально лишь то, что внутри: все, что находится вовне, реально лишь в меру потребностей ребенка — а не в смысле собственных качеств или потребностей.
Когда ребенок растет и развивается, он становится способен воспринимать вещи такими, какие они есть; удовлетворение насыщением становится отличаемым от соска; грудь — от матери. Со временем ребенок начинает воспринимать жажду, утоляющее ее молоко, грудь и мать как различные сущности. Он научается воспринимать много других вещей как различные, имеющие собственное существование. С этой поры он учится давать им имена. В то же время он учится обращаться с ними; узнает, что огонь — горячий и причиняет боль, материнское тело — теплое и приятное, дерево — твердое и тяжелое, бумага — легкая и ее можно порвать. Он учится понимать поведение людей: мать улыбнется, когда я ем; возьмет меня на руки, когда я плачу; похвалит меня, когда я испражнюсь. Все эти впечатления кристаллизуются и соединяются в одном переживании: я любим. Я любим, потому что я — ребенок своей матери. Я любим, потому что я беспомощен. Я любим, потому что я прекрасен, замечателен. Я любим, потому что я нужен матери. Обобщая все это в одной формуле: Я любим за то, что я есть. Или, может быть, еще точнее: Я любим, потому что я есть. Это переживание любимости матерью — пассивное. Мне ничего не нужно делать для того, чтобы быть любимым — материнская любовь безусловна. Все, что от меня требуется, это быть — быть ее ребенком. Материнская любовь — это блаженство, это покой, ее не нужно добиваться, ее не нужно заслуживать. Но есть и отрицательная сторона в безусловной материнской любви. Ее не только не нужно заслуживать — ее еще и невозможно добиться, вызвать, ею невозможно управлять. Если она есть, то она равна блаженству; если же ее нет, это все равно как если бы все прекрасное ушло из жизни — и я ничего не могу сделать, чтобы вызвать эту любовь.
Для большинства детей в возрасте восьми с половиной — десяти лет [14] проблема почти исключительно в том, чтобы быть любимыми — быть любимыми за то, что они есть. До этого возраста ребенок еще не любит сам; он благодарно и радостно отвечает на любовь к нему. А с указанной поры в развитии ребенка появляется новый фактор: это новое чувство способности возбуждать любовь собственными усилиями. Впервые ребенок начинает думать о том, чтобы дать что-то матери (или отцу), что-то создать — стихотворение, рисунок или что-либо другое. Впервые в жизни ребенка идея любви переходит из желания быть любимым в желание любить, творить любовь. Много лет пройдет с этого первого шага до зрелой любви. Со временем, может быть, уже в юношеском возрасте, ребенок
