Struggles in France 1848 to 1850; K. Marx and F. Engels. Selected Works. Foreign Languages Publishing House, Moscow, 1955. Vol. I, p. 125.]».

Первая мировая война наметила решительное изменение в истории социализма. Она обозначила коллапс двух наиболее значительных целей социализма — интернационализма и мира. С началом войны каждая социалистическая партия приняла сторону своего правительства и сражалась против других социалистов во имя «свободы». Это моральное падение социализма произошло не столько вследствие личного предательства некоторых лидеров, сколько из-за изменения экономических и политических условий. Явная и безжалостная эксплуатация рабочих, которая существовала в XIX в., медленно уступила место участию рабочего класса в экономических прибылях собственных стран. Капитализм, вместо того чтобы потерять свою способность функционировать по причине своих внутренних противоречий, как предсказывал Маркс, показал свою дееспособность в плане преодоления кризисов и трудностей в значительно большей степени, чем это ожидалось радикальными революционерами[32 — Эти факты создали базу для развития «ревизионистского» крыла в социалистическом движении, основным теоретическим представителем которого был Э. Бернштейн, в годы, предшествовавшие первой мировой войне.].

Именно этот успех капитализма привел к новому пониманию социализма. Если Маркс и Энгельс видели его как новую форму общества, вышедшего за предел капитализма, общество, в котором в полной мере реализуются принципы гуманизма и индивидуализма, то теперь социализм стал интерпретироваться большинством своих приверженцев как движение к политическому и экономическому подъему рабочего класса вне капиталистической системы. Несмотря на то что марксистский социализм XIX в. был самым существенным духовным и моральным движением столетия, антипозитивистским и антиматериалистическим в своей сущности, он медленно трансформировался в чисто политическое движение с важными экономическими целями, даже хотя старые моральные цели никогда полностью и не исчезали. Интерпретация социализма в терминах, присущих капиталистическим категориям, привела к новой политике социалистических партий, целью которых стало скорее государство всеобщего благосостояния, чем осуществление мессианских надежд, которых придерживались основоположники социализма.

Война 1914 г., эта бесчувственная кровавая резня миллионов людей всех национальностей ради неких экономических преимуществ, привела к возрождению — в новой и насущной форме — старого социалистического лозунга — против войны и национализма. Радикальные социалисты во всех странах были глубоко возмущены войной и встали во главе революционных движений России, Германии и Франции. Фактически радикализация социалистического движения была тесно связана с циммервальдским движением, попыткой международных социалистов покончить с войной.

Февральская революция в России дала новый стимул этим революционным лидерам. Первоначально Ленин, в соответствии с теорией Маркса, верил, что социалистическая революция может быть успешной только в стране с высокоразвитой капиталистической экономикой, такой как Германия. Он считал необходимым, чтобы такая слаборазвитая страна, как Россия, прежде чем двигаться к социалистической революции, сначала завершила революцию буржуазную[33 — Carr E. H. The Bolshevik Revolution 1917–1923. The Macmillan Co., New York, 1951. Vol. II, p. 270.]. По этой причине большинство членов Коммунистического центрального комитета сначала были против взятия власти в 1917 г., но возросший протест солдат крестьянского происхождения против войны, усиленный неспособностью царского правительства и его революционеров-преемников завершить войну и реорганизовать русскую экономику, подтолкнул Ленина к Октябрьской революции. Ленин и Троцкий связывали свои надежды с революцией в Германии, которая, как они были уверены, должна была вскоре произойти. Они подписали Брест-Литовский мир с имперской Германией в надежде, что в Германии вскоре вспыхнет революция и сделает его недействительным. Если бы высокоиндустриальная Германия стала советским государством и слилась главным образом с аграрной Россией, тогда, так обосновывалось следование теории Маркса, социалистическая германо-русская советская система имела все шансы на выживание и расцвет. Так же как Маркс и Энгельс в середине XIX в., Ленин и Троцкий 70 лет спустя верили, что «социалистическая царство близится» и что они заложат фундамент истинно социалистического общества.

У надежды Ленина были свои пики и падения; 1917 и 1918 гг. представляли собой первый взлет. Через десять дней после Октябрьской революции он заявил: «Мы пойдем прямо и непоколебимо к победе социализма, которая будет окончательно решена передовыми рабочими большинства цивилизованных стран и принесет людям прочный мир и избавление от всех видов угнетения и эксплуатации»[34 — Quoted by Carr E. H. The Bolshevik Revolution 1917–1923. The Macmillan Co., New York, 1951. Vol. II, p. 107. Работа Kappa великолепно документирована и объективно анализирует с исторической точки зрения все развитие революции в России с 1917 по 1923 г. См. более подробно о ранней истории русско-американских отношений после революции в книге Kennan G. Russia Leaves the War, and The Decision to Intervene. Princeton University Press, Princeton, 1956 and 1958, вышедшей в двух частях; и о периоде до 1941 г. книгу того же автора Soviet Foreign Policy 1917–1941. Е). van Nostrand Co. Inc., Princeton, 1960. О более поздних периодах коммунизма в России, см.: David J. Dallin. Soviet Foreign Policy After Stalin. J. B. Lippincott Co., Philadelphia, 1961; W. W. Rostow. The Dynamics of Soviet Society. A Mentor Book, 1952; Alvin Z. Rubenstein. The Foreign Policy of the Soviet Union. Random House, New York, 1960; Robert V. Daniels. The Conscience of the Revolution. Harvard University Press, Cambridge, 1960; Louis Fischer. The Soviets in World Affairs. Vintage Books, New York, 1951 и 1960 и того же автора Russia, America and the World. Harper & Bros., New York, 1960; Isaak Deutscher. Stalin. Vintage Books, New York, 1960 и первые две части биографии Троцкого того же автора; The Prophet Armed и The Prophet Unarmed, Oxford University Press, London, 1959; L. Trotsky’s Stalin. Harper & Bros., 1946; Zbignev K. Brzezinski. The Soviet Bloc. Harvard University Press, Cambridge, 1960; David Granick. The Red Executive. Doubleday, New York, 1960; H. L. Boorman, A. Eckstein, Ph. Mosely, B. Schwartz. Moscow-Peking Axis. Harper & Bros., 1957; Herbert Marcuse. Soviet Marxism. Columbia University Press, New York, 1958; Edward Kardely. Socialism and War. Beograd, I960. Кроме того, очень информативные статьи собраны в The Papers submitted by Panelist appearing before the Joint Economic Committee, Congress of the U. S. U. S. Government Printing Office, Washington 1959 (далее ссылки как на Congr. Committee Papers) и различные статьи в Foreign Affairs, Problems of Communism и Soviet Quarterly.]. Когда после вспышки революции в Германии в ноябре 1918 г. новое германское правительство проявило явное нежелание вступать в дипломатические отношения с Россией и когда немецкие рабочие не последовали русскому примеру, сомнения начали закрадываться в умы Ленина и Троцкого. В 1919 г. советские революции в Венгрии[35 — В результате буржуазно-демократической революции в октябре 1918 г. Венгрия стала независимым государством (16 ноября провозглашена республика). 21 марта 1919 г. Венгрия была провозглашена советской республикой. — Прим. пер.] и Баварии[36 — Э. Фромм имеет в виду образование Баварской Советской Республики (основана 13.4.1919). — Прим. пер.] породили новый взлет надежд, которые вскоре были разбиты поражением этих революций. Лето и осень 1920 г., когда гражданская война в России близилась к концу и Красная Армия стояла у ворот Варшавы, стали свидетелями пика престижа Коминтерна и коммунистических надежд на мировую революцию[37 — Cf.: E. H. Carr. Vol. III, p. 165 ft.]. II Конгресс Коминтерна был проникнут духом высокого революционного энтузиазма. И все же спустя небольшой отрезок времени, с разгромом Красной Армии под Варшавой[38 — Варшавское сражение (13–25. 8. 1920). В результате этого сражения Красная Армия была отброшена от Варшавы. — Прим. пер.] и провалом попытки польских рабочих восстать, все драматически изменилось. Революционные надежды испытали потрясение, от которого уже никогда не оправились.

Ленин, отдавая приказ о наступлении на Варшаву, после успешного отражения польского нападения, поддавшись безумной надежде на мировую революцию, был в то время менее реалистичен, чем Троцкий, который (вместе с Тухачевским) выступал против наступления на Варшаву. История еще раз доказала, что революционеры ошибались в оценке революционных возможностей. Ленин осознал поражение; он согласился с тем, что западный капитализм все еще значительно более жизнеспособен, чем ожидалось; и он выступил инициатором и организатором отступления, чтобы спасти то, что еще было возможно спасти. Он ввел нэп, возвратил капитализм в важнейшие сектора российской экономики; он пытался убедить иностранных капиталистов инвестировать средства в «концессии» на территории Советского Союза и хотел достичь мирного взаимопонимания с великими западными державами, и в то же время он силой подавил восстание моряков в Кронштадте[39 — Кронштадтский мятеж (26 февраля — 18 марта 1921 г.). — Прим. пер.], которые выступали против того, что, по их мнению, было предательством революции.

Я устою перед искушением обсудить здесь ошибки Ленина и Троцкого и вопрос, в какой степени они следовали учению Маркса. Достаточно сказать, что ленинская концепция о том, что истинная заинтересованность делами рабочего класса свойственна лишь руководящей элите, а не большинству трудящихся, не была марксистской; фактически Троцкий стоял в оппозиции к ней на протяжении долгих лет своих разногласий с Лениным; Роза Люксембург, одна из недрогнувших и самых дальновидных марксистских революционных лидеров, также выступала против вплоть до ее предательского убийства немецкими солдатами в 1919 г. Ленин не замечал того, что видела Роза Люксембург и многие другие, того, что централизованная, бюрократическая система, в которой элита правит для рабочих, должна превратиться в систему, где она будет властвовать над рабочими и уничтожит все, что осталось в России от социализма. Но какими бы ни были разногласия между Лениным и Марксом, остается фактом, что великая надежда потерпела неудачу во второй раз. В этот раз провал застал Ленина и Троцкого, которые находились у власти, перед исторической дилеммой: как направлять социалистическую революцию в стране, лишенной объективных условий для того, чтобы стать социалистическим обществом. Им не суждено было решить эту дилемму. Ленин после первого удара в 1922 г., который сделал его практически недееспособным, прожил лишь до 1924 г. Троцкий был отстранен от власти несколькими годами позже; Сталин, с которым Ленин разорвал все личные отношения в последние месяцы перед смертью, вступил во владение страной.

Смерть Ленина и поражение Троцкого только ускорили конец периода революционных движений в Европе и надежд на новый социалистический порядок. После 1919 г. революция начала отступать, и с 1923 г. уже не было сомнений в ее поражении.

II. Превращение Сталиным коммунистической революции в административную

Сталин — практичный и циничный оппортунист, с ненасытной жаждой личной власти, исказил последствия провала. При его характере социализм никогда не означал для него человеческой мечты Маркса и Энгельса, и, следовательно, у него не было сомнений в проведении форсированной индустриализации в России под названием «социализма в отдельно взятой стране». Формулировка была лишь откровенным прикрытием для цели, которая должна была быть достигнута, — построение тоталитарного государственного менеджериализма в России[40 — Несмотря на то что и Ленин, и Троцкий также