тогда, еще не морально подготовлен к осуществлению столь широко кампании ненасильственного неповиновения властям
В течение нескольких месяцев правительство пыталось скрыть от мировой общественности ужасы Амритсар а когда правду все же не удалось утаить, была назначена специальная комиссия по расследованию Пенджабе событий. Но комиссия, как и следовало ожидать, разоблачать виновных не собиралась. В ее задачу входило возможности приглушить эхо амритсарских выстрелов. Тем не менее члены комиссии все же вынуждены были отметить в своем докладе: «Мы не сомневаемся, что он (генерал Дайер. – Авт.) сумел произвести очень сильное впечатление, но совсем не то, на которое рассчитывал. Убийства на Джаллианвала Багх вызвали другие выступления… и широкое возмущение по всей стране».
Ганди призвал бойкотировать правительственную комиссию и осуществить самостоятельное расследование амритсарских событий представителями Индийского национального конгресса. Он продолжал настоятельно добиваться у вице-короля разрешения на поездку в Пенджаб, но тот отвечал: «Не теперь». Наконец, Ганди во главе группы конгрессистов, в которую вошли также Мотилал и Джавахарлал Неру, выехал в Амритсар. Материалы расследования, осуществленного конгрессистами в Пенджабе, стали свидетельством правительственной тирании и произвола колониальных чиновников. Все учиненные ими зверства были совершены в провинции, которая во время минувшей войны поставила Великобритании наибольшее число солдат.
Сквозь трагедию Амритсара Ганди увидел, однако, и ободрившее его обстоятельство: индусы и мусульмане отбросили религиозные распри и на поле амритсарской резни кровью скрепили свое братство.
В конце ноября 1919 года в Дели состоялась конференция халифатского движения мусульман Индии. И впервые в истории страны Ганди, индус по религии, был избран ее председателем. Он – ярый сторонник индусско-мусульманского единства. Для него мусульманский вопрос – ключ к единению всего народа, а стало быть и к достижению Индией независимости, к созданию в Индостане свободного светского государства. Ганди не боится упрекнуть своих единоверцев-индусов в том, что они еще мало сделали для того, чтобы ослабить религиозную нетерпимость. Он с досадой говорит о случаях, когда приверженцы двух основных религий в стране провоцировали друг друга. Индусы, например, проходя мимо мечети, нарушали «священную тишину», распевая песни. Мусульмане же зло шутили над индусами по поводу их культа коровы. Все это влекло за собой ссоры и стычки, а иногда и убийства. Англичанам индусско-мусульманская вражда казалась вечной, и их собственный мир в захваченной стране прочно покоился на этой спасительной для них вражде. Совсем не случайно поэтому призыв Ганди к индусско-мусульманскому братству привел к тому, что халифатское движение живительным потоком влилось в Индийский национальный конгресс, усилив его антиимпериалистическую направленность.
В самом конце 1919 года состоялась очередная сессия Конгресса. Она была знаменательна тем, что собралась в многострадальном Амритсаре. Но не только этим. Незадолго до сессии король Англии призвал индийцев содействовать имперским властям в осуществлении «дарованного» им нового закона об управлении Индией. По этому случаю объявлялась амнистия для политических заключенных.
Многие руководители Конгресса прибыли на сессию прямо из тюрем. Среди них были соратники Ганди – мусульмане, знаменитые братья Али. Сюда, в Амритсар, приехали Тилак, Мотилал и Джавахарлал Неру, Безант и другие видные политические деятели страны. Все они видят в Ганди вожака народных масс, человека несгибаемой воли. Однако многие консервативно настроенные конгрессисты еще не готовы воспринять ни его учение, ни его руководство. Впрочем, и они не могут отрицать того факта, что с приходом Ганди Конгресс превратился в массовую политическую партию. Это пугает «старую гвардию» Конгресса, которая не привыкла и не хотела иметь дело с народом.
В работе сессии принимает участие лидер партии «Мусульманская лига» М. А. Джинна. И хотя союз двух партий – Конгресса и Лиги кажется еще достаточно прочным, Джинну явно не устраивает единая позиция братьев Али и Ганди. Амбиция, соединенная с политическим и религиозным консерватизмом, мешает Джинне искренне сотрудничать с ними: по всему видно, что он не примирится со второй ролью в партии и сделает ставку на воинствующий исламизм, противопоставляя его общим интересам борьбы страны за независимость.
В противоположность Джинне, Ганди совсем не заботится о своем политическом авторитете: его влияние на конгрессистов было всеобъемлющим и неоспоримым. Сессия с большим энтузиазмом приняла предложенную им резолюцию о сооружении памятника жертвам амритсарского расстрела. По всей стране прошла кампания по сбору средств на памятник. В соответствии с решением сессии Ганди возглавил комиссию, которая должна была выработать новый Устав Индийского национального конгресса. По настоянию Ганди в комиссию вошел и Тилак. Позднее Ганди вспоминал об амритсарской сессии Конгресса как о начале своей политической деятельности.
В это же время Махатма Ганди при содействии своих друзей организует в Ахмадабаде издание газеты «Янг Индия» («Молодая Индия»). Он считал, что основной целью ее должно быть воспитание и подготовка народа к проведению кампании гражданского неповиновения, пропаганда принципов ненасилия. «Янг Индия» должна была воскресить в сознании индийцев прекрасное прошлое их родины. Издательский опыт, приобретенный Ганди еще в Южной Африке, очень пригодился ему для организации выпуска газеты.
Ганди в это время был занят еще и поиском общественного механизма, с помощью которого миллионы голодных и раздетых индийцев могли бы хоть в самом малом обеспечивать свои жизненные потребности самостоятельно, вне сферы производства и распределения, установленной колонизаторами. В этом он усматривал залог успеха в проведении широкой кампании гражданского неповиновения. Его внимание привлекает движение «свадеши» – массовый бойкот английских товаров и требование развивать национальную промышленность. Оно возникло еще в 1905 году как форма протеста на решение вице-короля Керзона осуществить раздел Бенгалии по религиозному принципу и уже вскоре приобрело всеиндийский характер, став по существу движением за экономическую независимость страны.
Ганди вдохнул в движение «свадеши» новую силу. Он призывает индийцев носить одежду исключительно из тканей ручного производства. Обитель Ганди на реке Сабармати становится центром возрождения ручного прядения, которое с удивительной быстротой распространяется по всей стране. По образцу старых делались новые прялки, и вот, казалось, все население Индии поголовно занялось производством кхади. Изображение прялки, по предложению Ганди, становится символом независимости на знамени Конгресса. А самих конгрессистов можно было узнать по головному убору – «топи», белой шапочке, типа пилотки, сделанной из того же кхади.
Призыв Ганди использовать ткани отечественного производства отвечал интересам местной буржуазии, которая вела конкурентную борьбу с английскими текстильными фабрикантами, но объективно этот призыв способствовал также и вовлечению в антиколониальное движение многомиллионного крестьянства страны. В сложившейся социально-политической обстановке Ганди, как еще никто и никогда, умел предложить людям программу конкретного действия. Хотя программа производства кхади и возврата к старым ремеслам была рассчитана на примирение труда и капитала, на мирное разрешение социальных проблем общества, на ненасильственное освобождение народа от жестокой колониальной эксплуатации, она тем не менее служила целям пробуждения народа и была по существу антиимпериалистической.
Известный советский индолог А. Д. Литман по этому поводу писал: «Несмотря на кажущуюся отсталость и консервативность этих взглядов, движение за внедрение кхади как временная мера имело определенный смысл и значение. Учитывая, что колониальное правительство не предпринимало никаких шагов к ликвидации массовой безработицы, Ганди считал, что кхади экономически несколько поможет безработным, а главное – поднимет в них чувство собственного достоинства, вселит в них уверенность в свои силы». По мнению Ганди, производство кхади могло подорвать установленную колонизаторами практику вывоза из Индии дешевого сырья и ввоза в нее дорогостоящих тканей, изготовленных из него. «Индия умирает с голоду, – напишет Ганди в октябре 1921 года, – ибо она лишена работы, которая ей может дать пищу… Прялка есть средство к существованию для миллионов умирающих. Голод толкает Индию к прялке».
Социальные эксперименты Ганди помимо его воли часто принимали острую форму политической борьбы трудящихся против иностранных и своих собственных угнетателей. Мечта Ганди о национальном объединении на основе социального компромисса, принципа «сарводайя» – всеобщего возрождения путем морального исправления богатых наталкивалась на суровую действительность. Богатые потому и становились богатыми, что других оставляли в нищете. И тогда Ганди, глубоко страдая, но как одержимый веря в свою идею о добром начале всякого человека, с удвоенной энергией продолжал начатое им дело.
Ганди обладал даром заражать своей идеей других. В каждого, кто общался с ним или просто приходил за советом, будь то рабочий, крестьянин, интеллигент, помещик или фабрикант, он вселял ободряющую мысль об их нужности обществу и веру в их способности служить великому делу экономического, политического и духовного возрождения своей страны.
К 1920 году влияние Ганди в Конгрессе стало быстро возрастать. К тому же за ним шла независимая тогда от Конгресса организация – Союз сатьяграхов. Успешная агитация Ганди по таким злободневным вопросам, как бойкот законопроекта Роулетта, его союз с влиятельными руководителями халифатского движения, видная роль в расследовании амритсарского расстрела, популярность в народе – все это позволило ему действовать на политической арене самостоятельно и инициативно и, руководствуясь только своей совестью и убеждениями, принимать важные решения. Вокруг Ганди стало складываться ядро самых стойких и последовательных борцов за индийскую независимость. Среди них Абул Калам Азад, весьма образованный человек того времени. До знакомства с Ганди и вступления в Конгресс он был связан с бенгальскими террористами и в борьбе с колонизаторами готов был идти на самые крайние меры; издавал газету «Аль-Хиляль» («Полумесяц», символ ислама. – Авт.). С 1912 года Азад вместе с братьями Али возглавил халифатское движение. Теперь же он стал одним из видных сподвижников Ганди, восприняв его учение о ненасильственной борьбе с колонизаторами.
18 мая 1920 г. Ганди, Азад и Тилак встретились в Дели и обсудили план дальнейших действий по поддержке халифатского движения, которое набирало все большую силу; в нем стихийно принимали участие не только мусульмане. Дело в том, что слово «халиф» на языке хиндустани созвучно слову «кхиляф» – «против». Поэтому халифатское движение в умах многих простых индийцев ассоциировалось с призывом выступать против англичан, а не в защиту власти турецкого султана над священными для мусульман местами Мекки и Медины и сохранения за султаном титула халифа, религиозного главы всех мусульман. Хотя, разумеется, Ганди, Тилак и Азад прекрасно сознавали важность использования и религиозного чувства индийских мусульман в целях оказания давления на английское правительство. Проявляя солидарность с Турцией, азиатской страной, потерпевшей поражение в войне, индийские лидеры тем самым уже в начале 20-х годов делали шаг к созданию единого антиимпериалистического фронта зависимых и колониальных стран.
В общем, было решено, что Ганди возглавит делегацию к вице-королю и изложит ему требование индийских мусульман о том, чтобы Англия и другие страны-победительницы не навязывали несправедливого и позорного мира Турции.
Вице-король принял делегацию Ганди и пространно говорил о том, что Англия, насколько это будет возможным, учтет интересы Турции, но в заключение беседы властным тоном посоветовал индийским мусульманам «принять
