и он публично пересмотрел свою прежнюю позицию. Когда вторжение японских войск становится реальной угрозой для Индии, Ганди заявляет о возможности вооруженного отпора агрессору. Сделал он это вопреки своим убеждениям, но решительно, и сам внес в Конгресс резолюцию, которая гласила, что первейшей обязанностью временного правительства свободной Индии будет мобилизация всех ее огромных ресурсов для борьбы за свободу, против агрессии и полное сотрудничество с Объединенными Нациями в обороне Индии с использованием для этого всех имеющихся в ее распоряжении вооруженных и других сил. В этой связи Дж. Неру писал о Ганди: «Для него это было поразительное и знаменательное изменение позиции, связанное с моральными и душевными страданиями. В борьбе между принципом ненасилия, который стал для него источником жизненной силы, смыслом существования, и свободной Индией, являющейся его главной всепоглощающей страстью, чаша весов склонилась в сторону последней… Практический государственный деятель одержал верх над непреклонным пророком».
Как вождь национально-освободительного движения и как политический деятель Махатма Ганди от смирения и покорности смело переходит к борьбе. Он приходит к пониманию, что затхлое болото реакции, социальный застой – все это для Индии смерти подобно. Необходимы смелые и решительные действия. Заявления и статьи Ганди, призывающие к активному действию, чтобы отстоять поруганную честь Индии и утвердить ее право в качестве свободного государства дать отпор агрессору, настолько контрастировали с его прежней позицией, что даже близкие Ганди конгрессисты оказались в замешательстве.
14 июля 1942 г. в Варде собирается заседание Рабочего комитета ИНК. Ганди настаивает на принятии резолюции, содержащей призыв к английскому правительству немедленно предоставить Индии независимость. Причем успех дела организации обороны Индии от японских милитаристов Ганди ставит в прямую зависимость от получения Индией свободы. Предложенная им резолюция, по меткому выражению одного из журналистов, получила название «Вон из Индии!».
Колонизаторы – в смятении. Такого бескомпромиссного требования от Ганди они никак не ожидали. Ганди и сам понимает это: «Я знаю, что новизна постановки вопроса, особенно при данном стечении обстоятельств, вызовет шок у многих людей. Но даже рискуя быть названным сумасшедшим, я должен был сказать правду, если не хочу обманывать самого себя. Я рассматриваю это как свой весомый вклад в войну и защиту Индии от грозящей ей опасности».
С резкой критикой резолюции «Вон из Индии!» выступили лидеры реакционных кругов страны и даже некоторые влиятельные конгрессистские деятели, например Ч. Раджагопалачария. В штыки ее приняли в английском парламенте, в том числе лейбористы. Все они рисовали страшные картины развала Индии, наступление анархии в стране, предрекали ужасы гражданской войны, говорили о неспособности индийцев противостоять вооруженным силам Японии и авторитетно выступать на международной арене, призывали народ к бессловесной покорности власть имущим.
Ганди, однако, невозмутимо парирует все возражения своих политических оппонентов. Он утверждает, что только свободная Индия может сплотиться для отпора агрессору и только в условиях независимости страна по-настоящему будет способна внести свой вклад в победу Объединенных Наций над фашизмом. Более того, вопреки своему прежнему убеждению в том, что Индия может завоевать независимость только в том случае, если ей удастся ликвидировать индусско-мусульманскую рознь, теперь он приходит к выводу, что религиозным распрям можно положить конец лишь после завоевания Индией независимости, когда Англия утратит способность играть на религиозно-общинных разногласиях.
Таким образом, практическая проверка своего нравственного абсолюта «всеединства» людей в условиях социально разобщенного общества, столкновение отвлеченных этических взглядов с жестокой политической реальностью приводит вождя индийского национального движения к выводу: любовь и самопожертвования нужны, но одними ими великого исторического дела не свершить – необходимы решительные действия, непримиримая борьба.
То, что Ганди борьбу за свободу Индии называл антиимпериалистической и в то же время отказывался признать ее классовой, ничуть не меняло сути дела. Его отказ от классового подхода к нравственности и морали не мог изменить объективного характера развития событий в борющейся за свою свободу Индии, существенно повлиять на расстановку внешних и внутренних классовых сил. Он и сам стал выдающейся личностью только потому, что неосознанно отражал объективное веление времени, требование исторического прогресса общества.
Прошел месяц со времени принятия Рабочим комитетом ИНК резолюции «Вон из Индии!». В Бомбее на расширенное заседание собрался Всеиндийский комитет Конгресса (пленум конгрессистской партии). На нем Ганди призвал все политические партии страны объединиться ради достижения свободы родины и ее защиты от японской агрессии. Речь шла о создании своего рода объединенного национального фронта. Он заявил, что уход англичан из Индии не ослабит обороноспособности страны, а напротив, усилит ее и что признание независимости Индии явится «первоклассной военной операцией», ибо боевой дух и единство народа важнее самого совершенного оружия.
В резолюции Комитета указывалось, что Конгресс «не стремится ни в какой мере затруднять оборону Китая и России, чья свобода драгоценна и должна быть сохранена, или ослабить обороноспособность Объединенных Наций».
Члены Всеиндийского комитета Конгресса обратились к Англии и Объединенным Нациям с заявлением, в котором говорилось, что «Комитет не имеет больше права удерживать нацию от попыток утвердить свою волю вопреки воле империалистического и авторитарного правительства, которое господствует над ней и препятствует ей действовать в своих интересах и в интересах всего человечества. Комитет поэтому постановляет: санкционировать для защиты неоспоримого права Индии на свободу и независимость начало массовой борьбы на основе принципа ненасилия под непременным руководством Ганди».
Руководители Конгресса провозгласили, что они не стремятся обеспечить власть своей партии и что политическая и государственная власть, когда она будет завоевана, будет принадлежать всему индийскому народу.
Дебаты затянулись. После единодушного утверждения резолюции «Вон из Индии!» Ганди обратился к присутствующим с заключительным словом. Возбужденные важным решением делегаты ждали от вождя конкретных установок, как действовать дальше. Однако нового они не услышали. Метод все тот же – кампания гражданского неповиновения, упорно повторял Ганди, добавляя: «Каждый из нас с этого момента должен считать себя свободным мужчиной или женщиной и поступать так, как если бы мы уже освободились из-под пяты империализма». Ганди и теперь не изменяет самому себе, и прежде всего заботится о выборе справедливых и честных средств для достижения политической цели. Он не хочет застать противника врасплох и ставить его в невыгодное положение. Он дает ему время на обдумывание: может быть, английские колонизаторы наконец осознают свою неправоту, и тогда все уладится справедливым согласием сторон? Поэтому он дает установку начать кампанию «Вон из Индии!» через две недели, подождав официальной реакции вице-короля на резолюцию Конгресса.
Тем временем вице-король не мешкал и слал тревожные шифровки в Лондон. А там не заставили себя ждать. Уже буквально на следующий день после принятия резолюции «Вон из Индии!» кабинет Черчилля принял решение расправиться с Конгрессом и его лидерами. Теперь лишь спешно уточнялся оперативный план ликвидации конгрессистской опасности. В этой связи министр внутренних дел Англии в Дели телеграфировал министру по делам Индии в Лондоне: «Мне понятно ваше указание насчет того, что Рабочий комитет Конгресса должен быть арестован целиком и заключен в тюрьму на основании Закона об обороне Индии, но мне не совсем ясно, почему вы намерены для обоснования ареста Ганди вновь прибегнуть к закону 1818 года, тогда как очевидно, что к нему в равной мере можно было бы применить тот же Закон об обороне Индии».
Власти в Дели выражали беспокойство, что применение к Ганди закона более чем вековой давности может послужить основанием для критики нелогичных действий правительства. У Лондона, однако, был свой расчет. Там еще надеялись оторвать популярного вождя от Конгресса и народа, заточить его в «башню из слоновой кости» и таким образом превратить революционера в обыкновенного философствующего религиозного отшельника.
Но на этот раз делийским властям удалось убедить Лондон в неразумности такого решения: Ганди не тот человек, он не будет из себя делать ни святого, ни пророка. Ему чуждо суеверие и все противоестественное, оторванное от обычной жизни. Его религия – конкретные земные поступки. Абстракции – не его мир.
3 августа вице-король в срочном донесении сообщил план карательной операции в Индии. Он информировал Военный кабинет, что первая часть плана уже успешно осуществляется: задействованы все средства пропаганды, и поэтому общественное мнение как в стране, так и за ее пределами будет подготовлено к тому, чтобы правильно воспринять чрезвычайные меры правительства.
Планом предусматривались специальные меры, чтобы полностью исключить для Ганди и других руководителей Конгресса возможность выступить с публичными заявлениями и призывами. В случае, если Ганди объявит голодовку, вице-король предложил осуществлять в отношении него тактику «кошки-мышки»: в заключении ему будут созданы нормальные бытовые условия, соответствующее питание, медицинский присмотр, но как только его жизнь окажется в опасности, узник будет выпущен на свободу. И так всякий раз, иначе говоря, предлагался гуманизм по-звериному. Кабинет Черчилля нашел такую тактику вполне приемлемой.
В заключении вместе с Ганди будет разрешено находиться его секретарю и другу Махадеву Десаи, Маделин Слейд и врачу Шушиле Наир. Но это в том случае, если они добровольно согласятся пойти на все тюремные ограничения. Вице-король не сомневался, что никто из них не изменит своему вождю. Далее в плане подробно расписывались мероприятия, обеспечивающие секретное, внезапное и быстрое проведение операции.
Устанавливались единые закодированные команды, которые после передачи их по правительственным каналам связи во все провинции и княжества страны будут означать начало арестов.
На случай возникновения массовых беспорядков или распространения по стране кампании гражданского неповиновения вице-король отдал распоряжение командующему войсками в Индии привести в готовность войсковые подразделения для решительного подавления любых антибританских выступлений. Разработаны отдельные инструкции для прессы.
Теперь Военный кабинет должен был подготовить общественное мнение в самой Англии и США, где президент Рузвельт, к негодованию Черчилля, лично следил за развитием событий в Индии.
В палате общин английского парламента Черчилль заявил: «Конгрессистская партия во многих отношениях уже отказалась от ненасилия, которое г-н Ганди издавна проповедовал в теории, и перешла к открытым революционным действиям». Черчилль умышленно преувеличивал действительное положение дел, чтобы оправдать готовившиеся карательные меры колонизаторов против конгрессистов.
Двух недель конгрессистам ждать не пришлось. 7 августа 1942 г. состоялось заседание Всеиндийского комитета Конгресса, а уже 9 августа все руководители ИНК, включая Махатму Ганди, оказались в тюрьме. Столь решительные и быстрые репрессивные меры правительства были неожиданными для Ганди, и он не успел даже разработать инструкцию для осуществления всеиндийской кампании под лозунгом «Вон из Индии!».
«Злое начало» в политике, предпочтя коварство и интригу, хитрость, вероломство и грубую силу всякой добродетели, заняло выгодную и активную позицию в борьбе с
национальным движением. «Добрая стратегия» полководца ненасильственного народного войска потерпела поражение. Еще не ступив на поле брани для духовно-нравственного сражения с колонизаторами, индийский народ лишился своих руководителей, и никто толком не знал, где и в каких застенках они теперь находятся. Все было
