не скрыл, что женат, ни одна девушка не стала бы со мной

разговаривать и никуда не пошла бы со мной.

(* Автор имеет в виду 80-е годы прошлого века. *)

Трусостью я отличался не меньшей, чем скрытностью. В семьях, подобно той, в которой я стал жить в Вентноре, существовал обычай, чтобы дочь хозяйки

приглашала на прогулку жильцов. Однажды дочь моей хозяйки пригласила меня на

прогулку по живописным холмам в окрестностях Вентнора. Я был неплохой ходок, но спутница моя ходила быстрее меня. Она тащила меня за собой, без умолку

болтая всю дорогу. В ответ я только лепетал «да» или «нет» и в лучшем случае

«да, очень красиво». Она летела вперед, как птица, а я, идя сзади, все

думал, когда же мы вернемся домой. Наконец, мы взобрались на вершину холма.

Но как теперь спуститься? Прыткая двадцатипятилетняя леди, несмотря на

высокие каблуки, стрелой помчалась вниз, а я позорно пополз за нею. Она

стояла внизу и, улыбаясь, подбадривала меня и предлагала прийти на помощь.

Как я мог быть таким трусливым? Наконец, с огромным трудом, иногда на

четвереньках, я сполз вниз. Она весело приветствовала меня возгласом

«браво!» и стыдила, как только могла.

Но не всегда мне удавалось остаться невредимым. Ибо бог хотел избавить

меня от заразы лжи. Однажды я отправился в Брайтон, в такой же курортный

городок, как и Вентнор. Это случилось еще до поездки в Вентнор. Здесь в

отеле я познакомился с пожилой женщиной, вдовой, располагавшей небольшими

средствами. То был первый год моего пребывания в Англии. Меню в столовой

было написано по-французски, и я ничего не мог понять. Я сел за столик

вместе с пожилой дамой. Она догадалась, что я иностранец и ничего не

понимаю, и тотчас пришла мне на помощь.

— Вы, должно быть, иностранец и не знаете, что делать? — спросила она. —

Почему вы ничего не заказали?

Когда она ко мне обратилась, я просматривал меню и собирался расспросить

официанта о блюдах. Я поблагодарил ее и, объяснив свои затруднения, сказал, что не знаю, какие блюда здесь вегетарианские, так как не понимаю

по-французски.

— Я помогу вам, — сказала она. — Сейчас все объясню и скажу, что вы можете

есть.

Я с благодарностью воспользовался ее помощью. Так началось знакомство, которое перешло в дружбу, продолжавшуюся все время моего пребывания в

Англии, а также и после моего отъезда. Дама дала мне свой лондонский адрес и

пригласила обедать у нее по воскресеньям. Я получал приглашения и в

торжественных случаях. Она старалась помочь мне преодолеть застенчивость, знакомя с молодыми женщинами и втягивая в разговор с ними. Мне особенно

запомнились беседы с одной из девушек, которая жила у моей знакомой. Очень

часто мы оставались вдвоем.

Вначале я чувствовал себя неловко: не мог начать разговора, не умел

принять участия в шутках. Она научила меня этому. Я стал с нетерпением

ожидать воскресных дней, так как мне нравилось беседовать с этой девушкой.

Старая леди расставляла свои сети все шире. Она интересовалась нашими

встречами. Возможно, у нее были свои планы в отношении нас.

Я был в затруднении. «Лучше бы я с самого начала сказал старой леди, что

женат, — думал я, — тогда она не старалась бы нас поженить. Но исправиться

никогда не поздно. Сказав правду, по крайней мере можно избавиться от

неприятностей в будущем». С этими мыслями я написал ей письмо следующего

содержания:

«С того дня, как мы с вами встретились в Брайтоне, вы всегда были добры ко

мне. Вы заботитесь обо мне как мать. Вы решили женить меня и поэтому

познакомили с молодыми девушками. Пока все это не зашло слишком далеко, я

должен сознаться, что не достоин вашего внимания. Я обязан был в первый же

день знакомства сообщить вам, что женат. Я знал, что индийские студенты, приезжая в Англию, скрывают это, и последовал их примеру. Теперь вижу, что

этого делать было нельзя. Должен добавить, что меня женили, когда я был еще

мальчиком, а теперь у меня уже есть сын. Мне неприятно, что я так долго

скрывал это от вас. Но рад, что бог дал мне, наконец, силу сказать правду.

Простите ли вы меня? Могу заверить вас, что я не позволил себе ничего

лишнего по отношению к молодой девушке, с которой вы меня познакомили. Я

знаю меру. Так как вам не было известно, что я женат, вы, естественно, хотели обручить нас. И вот, пока дело не зашло слишком далеко, я обязан

сообщить вам всю правду.

Если, прочитав это письмо, вы сочтете, что я не достоин вашего гостеприимст-ва, уверяю

вас, что приму это как должное. Я бесконечно признателен вам за Ва-

шу доброту и внимание. Если после всего происшедшего вы не отвергнете меня и удостоите

своим гостеприимством (чтобы заслужить его, я не пожалею сил), я бу-

ду счастлив и сочту это лишним доказательством вашей доброты».

Пусть читатель не думает, что я написал такое письмо в один присест. Я без

конца его переписывал. Но оно сняло с меня огромную тяжесть. С обратной

почтой пришел примерно такой ответ:

«Я получила ваше откровенное письмо. Мы обе были очень рады и дружески

посмеялись над ним. Ваша ложь, в которой вы себя обвиняете, вполне

простительна. Все же хорошо, что вы сообщили нам о действительном положении

вещей. Мое приглашение остается в силе, и мы ждем вас в следующее

воскресенье. Собираемся выслушать рассказ о вашем детском браке и посмеяться

на ваш счет. Мне нет надобности, конечно, уверять вас, что этот инцидент

нисколько не повлияет на нашу дружбу».

Так я очистился от заразы лжи и с тех пор никогда не скрывал, что женат.

XX. ЗНАКОМСТВО С РАЗЛИЧНЫМИ РЕЛИГИЯМИ

К концу второго года пребывания в Англии я познакомился с двумя теософами, которые были братьями и оба холостяками. Они заговорили со мной о «Гите».

Они читали «Небесную песнь» в переводе Эдвина Арнолда и предложили мне

почитать вместе с ними подлинник. Было стыдно признаться, что я не читал

этой божественной поэмы ни на санскрите, ни на гуджарати. Но я вынужден был

сказать, что не читал «Гиты» и с удовольствием прочту ее вместе с ними и

что, хотя знаю санскрит плохо, надеюсь, что сумею отметить те места, где

переводчику не удалось передать подлинник. Мы начали читать «Гиту». Стихи из

второй главы произвели на меня глубокое впечатление и до сих пор звучат у

меня в ушах:

Если думать об объекте чувства, возникает

Влечение; влечение порождает желание,

Желание разгорается в безудержную страсть,

страсть ведет за собой

Безрассудство; потом останется лишь воспоминание —

и покажется, что все это был мираж.

Пусть благородная цель исчезнет и испепелит разум

До того, как цель, разум и человек погибнут.

Книга показалась мне бесценной. Со временем я еще более укрепился в своем

мнении и теперь считаю эту книгу главным источником познания истины.

Обращение к «Гите» неизменно помогало мне и в минуты отчаяния. Я прочел

почти все английские переводы «Гиты» и считаю перевод Эдвина Арнолда лучшим.

Он очень точен, и в то же время не чувствуется, что это перевод. Читая

«Гиту» в те времена со своими друзьями, я не изучил ее тогда. Только через

несколько лет она стала моей настольной книгой.

Братья рекомендовали мне прочесть также «Свет Азии» Эдвина Арнолда, которого я до того знал только как автора «Небесной песни». Я прочел эту

книгу с еще большим интересом, чем «Бхагаватгиту». Начав читать, я уже не

мог оторваться.

Они свели меня также в ложу Блаватской и там познакомили с м-м Блаватской

и м-с Безант. Последняя в то время только что вступила в теософское

общество, и я с большим интересом слушал различные толки по поводу ее

обращения. Друзья советовали и мне вступить в это общество, но я вежливо

отказался, заявив, что, обладая скудными познаниями в области своей

собственной религии, не хочу принадлежать ни к какому религиозному обществу.

Помнится, по настоянию братьев я прочел «Ключ к теософии» м-м Блаватской.

Книга эта вызвала во мне желание читать книги по индуизму. Я не верил больше

миссионерам, утверждавшим, что индуизм полон предрассудков.

Приблизительно в это же время я познакомился в вегетарианском пансионе с

христианином из Манчестера. Он заговорил со мной о христианстве. Я поделился

с ним воспоминаниями о Раджкоте. Ему было больно это слушать. Он сказал: «Я

вегетарианец. Я не пью. Конечно, многие христиане едят мясо и пьют спиртное, но ни то, ни другое не предписывается священным писанием. Почитайте Библию».

Я последовал его совету. Сам он занимался продажей Библий. Я купил у него

издание с картами, предметным указателем и другим вспомогательным аппаратом

и стал читать, но никак не мог осилить «Ветхий завет». Я прочел «Книгу

бытия», а над остальными частями неизменно засыпал. Однако, чтобы я мог

сказать, что прочел Библию, я продолжал упорно сидеть и над другими ее

книгами. Это стоило мне огромного труда и не вызывало ни малейшего интереса.

К тому же я абсолютно ничего не понимал. Особенно мне не понравилась «Книга

чисел».

«Новый завет» произвел на меня иное впечатление, в особенности Нагорная

проповедь, тронувшая меня до глубины души. Я сравнивал ее с «Гитой». В

неописуемый восторг привели меня следующие строки:

А я вам говорю: не противься обижающему; но если кто ударит тебя в правую

щеку твою, подставь ему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у

тебя рубашку, отдай ему и кафтан.

Я вспомнил строки Шамала Бхатта: «За чашу с водой воздай хорошей пищей» и

т. д. Мой молодой ум пытался объединить учение «Гиты», «Света Азии» и

Нагорной проповеди. Я видел, что высшая форма религии — отречение, и это

глубоко запало в мою душу.

Чтение Библии вызвало желание познакомиться с жизнью других религиозных

проповедников. Один приятель порекомендовал мне книгу Карлейля «Герои и

героическое в истории». Я прочел главу о героях-пророках и узнал о величии

пророков, их мужестве и аскетической жизни.

Дальше такого знакомства с религиями в тот период я пойти не мог, так как

подготовка к экзаменам не оставляла времени для других занятий. Однако я

решил, что впоследствии прочту как можно больше книг на религиозные темы и

ознакомлюсь со всеми главнейшими религиями.

Но разве мог я избежать знакомства и с атеизмом? Каждому индийцу известно

имя Брадло и его так называемый атеизм. Я прочитал несколько атеистических

книг, названия которых уже не помню. Они не произвели на меня никакого

впечатления, так как я уже прошел через пустыню атеизма. Тот факт, что м-с

Безант, бывшая тогда в моде, отошла от атеизма к теизму, еще больше усилил

мое отвращение к атеизму. Я прочел ее книгу «Как я стала теософом».

Приблизительно в это же время умер Брадло. Его хоронили на кладбище

Уокинг. Я присутствовал на этих похоронах, и, по-моему, там были все

индийцы, жившие в Лондоне. На похоронах было несколько священников, пришедших отдать ему последний долг. На обратном пути мы остановились на

платформе в ожидании поезда. Какой-то атеист из толпы стал задевать одного

из этих священников.

— Ну как, сэр, верите вы в существование бога?

— Да, — ответил тот тихо.

— И вы знаете также о том, что окружность земли равняется 28 тысячам миль?

— спросил атеист с улыбкой уверенного в себе человека.

—