привязал его к толстой, низко растущей ветке — специально выбрал пониже, чтобы он хоть попастись мог. Похлопал его по холке и пообещал ему (и себе), что скоро вернусь. Дальше пришлось красться вниз к усадьбе.

На краю леса, там, где открывался выход на просторную лужайку перед усадьбой, я присел в тени деревьев и еще раз окинул взглядом здание, в которое собирался проникнуть: туман начинал рассеиваться, и я довольно отчетливо различал его очертания. Это была крепость, построенная для отражения врага, столько же красивая, сколь и грозная.

Здание было выстроено квадратом вокруг внутреннего двора, вход караулили две мощные восьмиугольные башни, каждая высотой футов сто, — вдвое выше основного здания, — увенчанные зубчатыми парапетами. Но все это богатство и видимая мощь не уберегли своего владельца от тюрьмы, подумалось мне. Если государству недостаточно налогов, чего же проще: захватить дома и земли католиков, противящихся эдиктам. Если в этой усадьбе застигнут католического миссионера, опишут имение, и этот прекрасный дом и земли достанутся какому-нибудь королевскому фавориту. Богатство этой семьи достанется тому, чью верность королева сочтет необходимым купить или вознаградить.

Я вздрогнул и поплотнее запахнулся в плащ. Зачем я полез в эту кашу, рискуя жизнью? Если даже я окажусь прав, кто извлечет из этого пользу? Разве я сам что-то выиграю? Разве приобретет что-то Уолсингем? Скорее всего, обогатится какой-нибудь придворный вертопрах — обогатится за счет тех людей, что сейчас мирно спят под защитой этих стен. Но меня гнала вперед мысль, что София находится там и что люди, которым она доверилась, — злейшие ее враги.

Повеяло предрассветным холодком, а ноги у меня все еще дрожали после езды без седла. Я с трудом выпрямился, расправил усталые члены и вновь присел под широким стволом старого дуба. Итак: фасад украшен резными оконными рамами, окна на боковых стенах, насколько я мог рассмотреть, все были темны. Попасть в усадьбу законным путем, через привратницкую, надежды не было: при таких размерах там и штат слуг соответствующий, и, надо полагать, дело свое они знают, пусть хозяин и в тюрьме. Я решил опушкой леса пробраться к задней стороне здания: там мог обнаружиться черный ход для слуг, который не так бдительно охраняют. Проверил, торчит ли за поясом отнятый у Хамфри кухонный нож; скорее всего, он-то и поможет мне добиться от слуг быстрых и правдивых ответов, подумал я.

Пригнувшись, почти на корточках, я начал продвигаться вперед, держась в тени деревьев и внимательно следя, не мелькнет ли где-то в доме свет или движение. Вдруг у меня за спиной хрустнула ветка. Я резко обернулся, выхватил нож — никакого движения. Синеватый туман все еще окутывает лес и кусты на опушке. Я успокоил дыхание и двинулся не вперед, а в сторону, напряженно вглядываясь туда, откуда послышался подозрительный звук. Хотелось идти быстрее, но я сдерживался, чтобы не шуметь, и напрягал слух в надежде уловить что-то, кроме шороха листьев и веток под ногами. Я ничего не слышал, но был убежден: здесь есть еще кто-то.

Мягкий стук копыт по гравию… Я издали расслышал его и остановился в тени высокого дерева, чтобы как следует разглядеть, что происходит. Тощий старый пони вез маленькую крытую повозку. Он медленно приближался к сторожевой башне, возница, сгорбившись, сидел впереди. Тележка свернула за угол, и тут из тени деревьев, недалеко от меня, выскочил человек в плаще с капюшоном и помчался по склону к тележке, почти уже скрывшейся за домом! Я со всех ног побежал за ним, продираясь между густо растущими деревьями, наплевав на то, что меня могут увидеть, главное было — не упустить из виду ни тележку, ни того в плаще.

Как только человек поравнялся с тележкой, он бросился на ничего не ожидавшего возницу и швырнул его наземь. Пони — судя по виду, ему каждый шаг давался с трудом — равнодушно ждал и пытался тем временем ухватить хоть клок травы. Я прибавил ходу — усталые ноги отозвались ноющей болью — и подоспел как раз в тот момент, когда мужчина в плаще опустился на колени возле поверженного врага, зажимая ему одной рукой рот, а другой занося нож.

Я бросился на убийцу, отшвырнул в сторону и схватил за руку, в которой был зажат нож. Взвыв от ярости, он обернулся ко мне, откинув капюшон. Я, не веря глазам своим, узнал Томаса Аллена. При виде меня он тоже застыл в удивлении.

— Вы? — пробормотал он. — Но…

Избитый возница попытался отползти в сторону. Ему на вид было лет за пятьдесят, пухлое лицо тряслось от страха, он тихо скулил и глазами умолял меня о заступничестве.

— Кто этот человек? — шепнул я Томасу. — Почему вы набросились на него с ножом?

Но, взглянув на его руку, я увидел, что это был не нож, а раскрытая бритва.

— Он приехал за Софией, — сквозь стиснутые зубы выговорил Томас. — Ему поручили увезти ее, «спасти», как они говорят. Нельзя ее отпускать, это ловушка.

— Так она здесь? — Я глянул на возницу со смешанным чувством облегчения и страха: если моя догадка верна, опасность еще далеко не миновала.

Возница закивал, со страхом таращась на нас обоих.

— Погодите. Я знаю этого человека, — сказал Томас, покрепче ухватив бритву и меряя возницу грозным взглядом. — Он служит у Напперов. Нельзя его отпускать, он поднимет тревогу.

Несчастный что-то забормотал, затряс головой. Я вытащил из-за пояса кухонный нож Хамфри Причарда и поднес его к глазам слуги.

— Ваши услуги здесь больше не требуются, друг мой, — сказал я ему. — Отправляйтесь восвояси, скажете, что на вас напали разбойники. Пошел! — прибавил я, дав ему пинка — без этого бедняга так бы и сидел на земле, дрожа от страха. Пинок вроде бы вернул ему остатки разума. Возница вскочил и помчался куда-то в лес, то и дело испуганно оглядываясь. Томас обернулся ко мне, глаза его сверкали.

— Что вы наделали, Бруно? Он прибежит в Оксфорд, поднимет тревогу, сюда явится куча народу!

— Успокойтесь, Томас. До Оксфорда ему добираться по меньшей мере час, а за мной и так погоня. Объясните, что тут происходит.

Томас несколько раз глубоко вздохнул, затем кивнул, признавая правоту моих слов, поднялся и ухватил покорную лошадку за узду.

— Я спасу Софию, — заявил он, и его худое лицо, озаренное мужественной решимостью, сделалось почти красивым.

Но некий призрак безумия почудился мне в его пылающих глазах, да и руки у него то и дело подергивались.

— От кого?

— От тех, кто чувствует себя в опасности, пока она жива.

— Это из-за ее беременности?

Томас посмотрел на меня почти со страхом.

— Вы и об этом знаете? Как вы узнали? Как вы попали сюда, доктор Бруно?

— Размышления и логика, — заявил я, для пущей важности выпячивая челюсть. — Думаю, что и вы в опасности, Томас.

Юноша коротко, невесело рассмеялся:

— Я вам это уже говорил.

— Я имею в виду, вашей жизни угрожает опасность. Сейчас, этой ночью.

Он приоткрыл рот, собираясь что-то возразить, но тут задняя дверь дома приотворилась, и чей-то голос негромко окликнул нас:

— Кто здесь?

— Накиньте капюшон, оружие спрячьте, — шепотом приказал мне Томас и сам спрятал лицо под капюшоном. — Постарайтесь ни слова не говорить, пока мы не окажемся внутри.

Я повиновался — что мне оставалось делать? Томас взял поводья и направил пони к той двери, которую я принял за вход для слуг. Дверь была приоткрыта совсем чуть-чуть, и эту щель полностью заслонял своим телом высокий, сутулый и почти лысый мужчина, с недоверием взирающий на нас.

— Я приехал, чтобы доставить пассажира на судно, как распорядилась леди Элинор, — тихо сказал этому человеку Томас, не поднимая капюшона.

Повисло молчание, оба словно ожидали друг от друга какой-то реплики.

— Я жду знака, — напомнил человек у двери.

— A! Ora pro nobis, — проворчал Томас.

— Меня не предупредили, что вас будет двое. — Слуга все еще смотрел подозрительно. — Ну ладно, заходите. — Он наконец решился, приоткрыл дверь чуть пошире и пропустил нас в коридор. — Подождите, я доложу леди Элинор, — распорядился слуга и двинулся прочь по коридору, унеся с собой свечу и оставив нас в сумраке.

Я покосился на Томаса: он нервно переступал с ноги на ногу, на меня не глядел. Во что это мы вляпались, призадумался я и в очередной раз нащупал под плащом нож Хамфри — как-то он меня успокаивал.

Снова появился высокий слуга. Он все еще держался настороженно, видимо, Томас не слишком убедительно сыграл свою роль.

— Следуйте за мной, — коротко распорядился он, указывая в дальний конец коридора. — С вами обсудят маршрут.

Должно быть, прикинул я, леди Элинор что-то заподозрила, когда услышала, что вместо одного человека за Софией явилось двое. Я с тревогой посмотрел на Томаса: ведь, как только мы войдем в этот лабиринт коридоров, ловушка захлопнется.

Слуга, высоко держа свечу, шел впереди по каменным плитам, затем поднялся по узкому лестничному пролету, и мы попали в широкий коридор с деревянными панелями на стенах. На полу шуршал и сладко пах камыш, сквозь низкие окна проникал слабый предутренний свет. Мы шли так долго, что мне показалось, будто коридор опоясывает весь дом. Но тут коридор резко свернул вправо, и мы уперлись в короткий лестничный пролет, который вывел нас к массивной дубовой двери. Слуга постучал, из-за двери что-то негромко ответили. Он жестом пригласил нас войти.

Большая комната с высоким потолком соединяла, как я определил, обе сторожевые башни. В помещении было много окон; возле одного из них стояла женщина лет сорока с небольшим, высокая, элегантная, в темно-красном атласном платье с расшитым лифом и широкой юбкой; волосы ее были уложены в замысловатую прическу. В стене восьмиугольной башни по правую руку от хозяйки я увидел закрытую дверь; такая же дверь справа была открыта, и за ней уходила наверх винтовая лестница. Слуга, подойдя к хозяйке, что-то зашептал ей на ухо. Она коротко кивнула, отклонилась чуть в сторону и посмотрела на нас с поистине царственным спокойствием.

— Вы от Уильяма Наппера? — мягко спросила она.

Томас кивнул. Он старался держаться уверенно, однако я, стоя рядом, чувствовал, что под своим плащом он дрожит всем телом.

— Где Саймон? — Проницательный взгляд ощупал сквозь капюшон мое лицо.

— Заболел, миледи, — почти не разжимая губ, пробормотал Томас.

— Прикройте за собой дверь, — велела она, делая шаг вперед. — Нужно убедиться, что вы правильно поняли все инструкции. Стойте на месте, Бартон, — бросила она в сторону слуги,