Богатство, встань по мою правую руку, а ты, Бедность, по левую! Ведите с собою всю вашу свиту. Ты, Богатство, – своих слуг, столь любезных толпе, а ты, Бедность, – своих, столь докучных. Да выступят же, говорю, вперед, тоска и веселость; счастие и несчастие; печаль и радость; веселие и грусть; усталость и отдых; праздность и труд; грязь и украшение. За ними – суровость и наслаждение; роскошь и строгость; сладострастие, воздержание; пьянство, жажда; обжорство, голод; охота, сытость; вожделение, тоска и пресыщение; довольство, пустота; подаяние, приятие; расточительность, бережливость; одевание, раздевание; прибыль, убыток; вход, выход; доход, расход; скупость и щедрость с числом и мерою, избытком и недостатком; равенство, неравенство; долг и одолжение. Затем – доверие, подозрительность; усердие, лесть; честь, бесчестие; уважение, пренебрежение; послушание, ослушание; милость, позор; помощь, отказ; огорчение, утешение; зависть, сорадование; соперничество, сострадание; доверие, недоверие; господство, рабство; свобода, пленение; товарищество, одиночество. Ты, Случай, шествуй вперед, предваряй мои шаги, проторяй тысячу тысяч путей, иди неизвестный, незнаемый, темный, ибо не желаю я, чтобы мое пришествие было слишком предвидимо. Дери за уши всех прорицателей, пророков, жрецов, гадателей и предсказателей. Всем, кто перебегает дорогу и мешает нашему шествию, давай в бок. Убирай прочь с моей дороги всевозможные помехи. Вырывай и выкорчевывай всю эту поросль намерений, кои могут повредить слепому божеству, чтобы через тебя, мой вожатый, мне стало известно, где надо взбираться или спускаться, где сворачивать направо или налево, где двигаться, останавливаться, уменьшать и замедлять шаги. В одно и то же время я и ухожу и прихожу, стою и двигаюсь, встаю и сижу, подавая руку вследствие различных случайностей бесконечно различным вещам. Идем же отовсюду, повсюду, вовсюду, ковсюду; там с богами, тут с героями; здесь с людьми, там со зверьми.
После того как окончилась тяжба и Фортуна удалилась, Юпитер обратился к богам:
108. – По-моему, Геркулесу должна наследовать Сила, ибо там, где Истина, Закон, Суд, должна быть около них и Сила, потому что та воля, которая управляет Судом с Благоразумием через Закон согласно Истине, должна быть постоянной и сильной: ведь, как Истина и Закон образуют Ум, Благоразумие, Суд и Справедливость управляют волей, так Постоянство и Сила ведут к действию, почему и сказано каким-то мудрецом: «Не твори суд, если не можешь доблестью и силой разрушить махину несправедливости».
Ответили все боги:
109. – Ты хорошо постановил, Юпитер, ибо до сих пор Геркулес был образом Силы, созерцаемой на звездах. Наследуй ему ты, Сила, со светочем врожденного разума, ибо иначе ты не была бы силой, а дерзостью, неистовством, смелостью. И не слыла бы за силу, не была бы вовсе ею, ибо дурость, заблуждение, сумасшествие отняли бы у тебя страх перед злом и смертью. Этот свет поможет тебе не дерзать там, где надо бояться, так чего иной раз глупец и головорез не боится, того тем скорее должен бояться мудрец и благоразумный. Он заставит тебя не поддаваться страху и угрозе там, где затронуты честь, общественная польза, достоинство и совершенство личности, забота о божественных и естественных законах. Будь быстрей и проворней там, где другие вялы и медленны; исполняй легко то, что другим тяжело; ставь ни во что или так себе все, что другим кажется слишком или много. Умеряй своих дурных подруг: и ту, что идет с тобою по правую руку со своими служителями – Необузданностью, Смелостью, Заносчивостью, Самонадеянностью, Безрассудностью, Неистовством, Доверчивостью; и ту, что идет у тебя по левую руку с Нищетою духа, Робостью, Страхом, Подлостью, Малодушием, Отчаянием. Сопровождай своих доблестных дочерей Усидчивость, Усердие, Терпение, Великодушие, Долготерпение, Воодушевление, Быстроту, Деятельность с книгою перечня всех вещей, коими надо управлять с Осторожностью или с Настойчивостью, с Отвагой или Терпеливостью, и с перечнем того, чего не должен бояться храбрый, т. е. что нас не делает хуже, как Голод, Нагота, Жажда, Скорбь, Бедность, Одиночество, Преследование, Смерть; а также другого, чего мы должны всячески избегать, так как оно делает нас хуже, как грубое Невежество, Несправедливость, Неверность, Ложь, Скупость и тому подобное. Таким образом, умеряя себя, не склоняясь ни направо, ни налево, не удаляясь от своих дочерей, читая и наблюдая свой каталог, не угашая своего света, ты, Сила, будешь единственной попечительницей Добродетелей, стражем Справедливости и нарочитой башней Истины: недоступная для пороков, непобедимая усталостью, постоянная в опасностях, твердая против наслаждений, презревшая богатство, укротительница Фортуны, Всепобедительная. Необдуманно не дерзай, беспричинно не бойся; не увлекайся удовольствиями, не беги скорбей; ложной похвалой не прельщайся, из-за порицаний не сбивайся с пути; не гордись удачами, не смущайся препятствиями; под тяжестью мучений не гнись долу, от ветра легкомыслия не поднимайся вверх; не будь напыщенной в богатстве и не сжимайся от бедности; презирай избыток, довольствуйся необходимым. Отстраняйся от низости и будь внимательна к высоким подвигам.
110. – Ну что ж постановим относительно моей Лиры? – сказал Меркурий.
Ему ответил Мом:
111. – Возьми ее себе для развлечения на лодке или даже в кабачке. А если вздумаешь подарить кому-нибудь, отдай тому, кто больше заслуживает, и, чтоб долго не разыскивать – кому, иди в Неаполь на площадь Вяза или в Венецию на площадь святого Марка около вечерен; ибо в этих двух местах появляются тогда корифеи тех, кто влезает на подмостки, и среди них ты сейчас же найдешь самого лучшего, кто достоин лиры по праву заслуги, jure meriti.
Меркурий спросил:
112. – Почему же лучшего из этого рода, а не какого-либо иного?
На это возразил Мом, что теперь Лира стала, главным образом, инструментом шарлатанов, средством заманивать и, удерживая публику, бойчее распродавать свои плащи и горшки, все равно как гудок стал инструментом нищих слепцов.
Меркурий спросил:
113. – Значит, в моей власти сделать с Лирою, что мне захочется?
114. – Только не оставлять ее на небе, – заметил Юпитер. – Я хочу (если так будет благоугодно и вам – остальным членам совета) поставить на место девятиструнной мать Мнемозину с девятью Музами [78] – дочерьми.
Тут все боги кивнули в знак согласия, и богиня, выступив вперед со своими дочерьми, принялась благодарить. Арифметика [79] – перворожденная из всех – сказала, что благодарит Юпитера больше раз, чем могут вместить в себе отдельные числа и роды чисел, и еще в тысячу тысяч раз больше того числа, какое ум может получить сложением; Геометрия – больше, чем сколько форм и фигур когда-либо может образоваться, и больше, чем можно вообразить их себе в развивающейся непрерывности; Музыка – больше, чем какая-либо фантазия сможет создать видов созвучий и симфоний; Логика – больше, чем могут наделать нелепостей ее грамматики, ложных убеждений ее риторы, софизмов и ложных доказательств ее диалектики; Поэзия – больше, чем сделали стоп ее певцы, стремясь ускорить бег своих многочисленных басен, и сколько сделают и сделали, создавая стихи; Астрология – больше, чем звезд в неизмеримом пространстве эфирного царства, если только можно сказать больше; Физика – столько благодарностей, сколько может быть ближайших и первых начал и элементов в лоне природы; Метафизика – больше, чем есть видов и родов идей и видов целей и действующих причин в явлениях природы, как сообразно действительности, которая заключается в вещах, так и согласно представляющему понятию; Этика – сколько может быть обычаев, привычек, законов, правд и преступлений в этом и иных мирах вселенной.
Мать Мнемозина сказала:
115. – Столько благодарностей и спасибо приношу вам, боги, сколько может быть отдельных предметов для памяти и забвения, для познания и невежества.
В это время Юпитер приказал своей первенке – Минерве – подать ему шкатулку, которую он держал у себя под подушкой на постели; взял оттуда девять баночек с девятью примочками для очищения человеческого духа – его познания и воли. И прежде всего три из них дал трем первым со словами:
116. – Вот вам самая лучшая помада, которой вы сможете очищать и просветлять способность чувствовать множественность, величину и гармоничное соотношение предметов осязаемого мира.
Дал из них одну четвертой и сказал:
117. – Это для упорядочения способности изобретения и суждения.
118. – Возьми это, – сказал пятой. – Оно, пробуждая некое меланхолическое настроение, может привести к сладостному восторгу и пророчеству.
Дал и шестой, показав ей способ, как открывать глаза смертным к созерцанию вещей первообразных и высших.
Седьмая получила то, чем всего лучше преобразуется разумная способность созерцания природы.
Восьмая – другое, не менее превосходное, что направляет ум к восприятию сверхчувственных вещей, поскольку они оказывают воздействие на природу и поскольку в некотором роде независимы от нее.
Последнее, самое великое, дорогое и превосходное, дал на руки после всех рожденной, которая, как юнейшая, достойнее всех, – и сказал ей:
119. – Вот тут, Этика, то, благодаря чему ты благоразумно, мудро, быстро и с великодушным человеколюбием сумеешь учреждать религии, устанавливать культы, давать законы и править суды, одобрять, подтверждать, сохранить и защищать все то, что хорошо было установлено, определено, назначено и исполнено, приспособляя по возможности чувства и действия к божественному культу и человеческому общежитию.
120. – Что сделаем с Лебедем? – спросила Юнона.
Мом ответил:
121. – Пошлем во имя его диавола плавать вместе с другими или на озере Перг, или по реке Кайстру [80] , где он найдет себе немало товарищей.
– Я с этим не согласен, – сказал Юпитер. – Но повелеваю припечатать клюв его моею печатью и пустить в Темзу: там он будет сохраннее, чем где-либо, так как не так-то легко красть под страхом смертной казни.
122. – Очень мудрое распоряжение, великий Отче! – прибавили боги и ждали, как он распорядится о наследнике.
Тогда, продолжая свое постановление, председательствующий говорит:
123. – По-моему, более всего к этому месту подходит Раскаяние; оно среди добродетелей, как лебедь меж птиц: не дерзает да и не может взлетать высоко, держась внизу под тяжестью стыда и самоуничтожения. Вот почему, оторвавшись от ненавистной земли и не смея взлететь к небу, любит реки, погружается в воды, которые суть слезы сокрушения; в них оно жаждет омыться, очиститься, обелиться после того, как на тенистом берегу грязного заблуждения опостылело самому себе и, движимое чувством отвращения, решилось исправиться и, сколь возможно, уподобиться чистой невинности. С этою добродетелью да вознесутся вновь на небо души, кои были сброшены с неба и погружены в мрачный Орк, прошли через Коцит чувственных наслаждений и воспламенились от Перифлегонта [81] чувственной любви и похоти деторождения; из них же первая – загромождает душу печалью; вторая – делает ее презренной. Пусть, как бы вследствие воспоминания своего высокого наследия, душа возвращается сама к себе, не нравится сама себе за свое настоящее, оплакивает то, чем наслаждалась, становится безжалостной к себе и тем самым, мало-помалу избавляясь от своего настоящего состояния, укрощает в себе животное естество и тяжесть грубой сущности, окрыляется вся, воспламеняется и нагревается на солнце,
