Мангольф неодобрительно покачал головой.
- С ней надо считаться всерьез.
- Тогда слушайся ее!
- Нет, я только спрашиваю: чего она добивается для себя? Может быть, Кнак подкупил ее? Тогда я окажусь в дураках.
Несмотря на озабоченный вид Мангольфа, Терра едва удержался, чтобы не расхохотаться. Перед ним встало видение былых времен, дверь в родительский дом Мангольфа с дощечкой: «Мангольф, комиссионер». Шаткая скрипучая лестница ведет на вышку, а там маленькая комнатка, клетушка, пространство в один шаг, — и кто же там оборачивается, сумрачно хмуря чело? — Тот самый, кто и сейчас склонил к нему чело и хмурится в сомнении, не обсчитывают ли его, предлагая богатейшую невесту Германии.
Терра не засмеялся.
- Здорово! — заметил он.
Мангольф словно не понял его.
- Я верю только в свою зоркость, — продолжал он, — ну, еще, пожалуй, в твою.
- Так пустим ее в ход, — решил Терра. — Выкладывай, какие у тебя подозрения.
- Подозрений нет, есть только баланс. — Он протянул свою бумагу и, видя, что Терра растерянно вглядывается в нее: — Посмотри, прибыль и убытки сходятся без остатка.
Терра в самом деле увидел два проставленных друг против друга столбца статей расхода и прихода; с точки зрения считавшего, они, очевидно, сходились без остатка, ибо в конце каждой строки стоял нуль.
- Сейчас объясню тебе мой баланс, — заметил Мангольф и, в ответ на жест Терра, подвинувшего к нему бумагу: — Не надо! Я знаю его наизусть.
Он знал свой баланс наизусть, как Терра свой договор; и теперь, вычисляя снова, копаясь в нем и болея им, он горел на том внутреннем огне, который был знаком и Терра.
- Она богата, но скомпрометирована. — Он провел в воздухе черту: — Я беден, но безупречен.
- Тут, правда, трудно решить, на чьей стороне выгода, — пробормотал Терра.
- Она меня любит, я ее не люблю, — продолжал Мангольф.
- Преимущество явно на твоей стороне! — вскричал Терра.
- Постой! Правый столбец: я пасую перед богатством. Она же не только знает это, но и считает естественным.
- Просчет, — сказал Терра.
- Я не дворянин, и у меня совсем нет родни. Именно потому я и не наглец вроде Толлебена. У нее нет матери, зато есть пренеприятный отец.
- В итоге нуль, — сказал Терра.
- Я не офицер и не корпорант, зато я элегантней, чем обычно бывают эти господа, у меня тип иностранца, и я при случае не откажусь драться.
- Ты не откажешься драться? — поспешно подхватил Терра.
- Поверь мне, я слишком ловок, чтобы когда-нибудь довести дело до этого. — Черта и следующий столбец: — Она с виду современная дама, а по существу напыщенная гусыня.
- Опять ничего, — сказал Терра. — Последняя статья.
- Мое будущее неопределенно. Правда, мне покровительствует Ланна. Другой столбец: она, при своих средствах, вправе рассчитывать на успех в жизни, — правда, этот успех может быть и двусмысленным.
- В итоге, — заключил Терра, — ты вышел из низов, она тоже, ты можешь пригодиться ей, как и она тебе.
- Но из всего этого ровно ничего не следует, — простонал Мангольф. Все та же мучительная неопределенность, круглый счет обывателя. — Он вскипел. — Как бы я швырнул ей эти деньги, если бы на ее стороне был минус. А будь у нее плюс, я бы ей показал себя и свои способности.
- Да, твои способности ты не учел, — заметил Терра.
- Потому что они естественны, как само бытие, а кроме того, зависят от обстоятельств. Каким бездарным окажусь я со своей пушечной принцессой, если в день моей свадьбы вся Европа заключит вечный мир!
- Твое дело воспрепятствовать этому, — сказал Терра и добавил резко: Мое же, наоборот, — этому способствовать.
- Вот оно где — решение! — Мангольф возбужденно вскочил. — Каждый будет добиваться своего. Пусть девица проведет еще года два в посте и молитве, тогда выяснится, кто из нас сильнее, ты или я. От этого зависит ее счастье.
- Ты ведь сидишь в самом осином гнезде, тебе бы уже сейчас следовало знать, какое взято направление.
- Нашей политики? Понятия не имею. Ее курс кажется все бессистемнее, чем ближе к ней стоишь. Весь секрет в том, что у нее попросту нет цели. Кто до этого додумается, того мое начальство отличает! — И Мангольф захохотал как бес.
- А твои пангерманцы? — Теперь встал и Терра.
Мангольф бросился к нему через всю комнату и схватил его за руку.
- Скажи мне только одно, но с полной искренностью, какая возможна только между нами: то, что я с ними якшаюсь, очень меня компрометирует? — И так как Терра сжал губы: — Говори, нового ты мне ничего не скажешь. Ведь они во всем: и в публичных выступлениях и в программе до такой степени зарываются, что никакая мало-мальски жизнеспособная нация не позволит им втравить себя в войну. Даже круглому дураку это должно бить в нос.
- Бить в нос? — повторил Терра. — Да в этом же половина успеха. Смешное у нас способны оценить немногие, зато кричащее импонирует всем. «Жизнь — это плакат», — говорит монарх своему народу, и тот с каждым днем все лучше понимает своего монарха.
Мангольф шагал по комнате.
- Знать бы, достаточно ли мы нагнали страху на наше начальство, и даже самое высшее, чтобы оно холодно приняло попытку Англии к сближению!
- Как? Разве таковая предвидится? — Терра вышел на середину комнаты.
- С тобой мне не следовало говорить об этом, — отозвался Мангольф из темного угла.
- Успокойся, — сказал Терра. — Я не выступлю в газетах в пользу союза с Англией. Союз с Англией произвел бы дурное впечатление на многие другие европейские страны и у нас самих увеличил бы соблазн легкой победы. Нет, я противопоставлю твоему пангерманскому союзу другую лигу.
- Какую?
- Лигу противников смерти.
- Прощай! — сказал Мангольф. Он спрятал свой баланс. — Я опираюсь на действительные факты. Таким образом, наш вопрос относительно моей женитьбы на бывшей Кнак почти разрешен. — Беглое рукопожатие, но уже в дверях Мангольф обернулся. — Еще новость: Толлебен сватается к Алисе Ланна.
Терра разразился хохотом.
- А она составляет свой баланс, — попытался Мангольф перекричать его хохот и затем исчез.
Все это отняло немало времени; Терра сел за стол, собираясь проработать всю ночь. Мысль жениться на женщине с той стороны оказалась удачнее, чем он предполагал, раз Алиса одновременно обдумывала кандидатуру Толлебена. «Моя Алиса» — чувствовал он, но тем усерднее старался работать. Княгине Лили пора бы вернуться. Где она застряла? О ней ничего не слышно. «Дочери нового рейхсканцлера прядется напрасно дожидаться моей скромной персоны. Ей ничего не останется, как пойти на уступки, да и мне тоже», — думал он, склонившись над бумагами и гримасами выражая недовольство собственными мыслями. Вдруг он отбросил документ, он ощутил, как бледнеет и разглаживается его искаженное лицо. «Я люблю Алису, а она меня — вот сейчас, в эту самую минуту. Мне довольно одного сознания. А счастья, большего, чем дает повседневность, мы не станем себе желать. Кто порхает, пахать не может. Я из тех, кто медленно, но верно движется вперед».
Глаза выразили сомнение. «Кто я?» — с этим вопросом он подошел к окну. Снизу долетали, то нарастая, то замирая, уличные шумы, неустанный прилив и отлив ночной жизни. «Я такой же, как сотни тысяч. Какой обыватель не припомнит в своем прошлом хоть одной юношеской глупости вроде преобразования мира или любви к принцессе? Незаметно для себя я избрал вернейший путь стать обывателем».
Но другой, более смелый голос возмутился в нем: «Нет! Ты будешь жить во имя многих. В этом твое отличие». Он отворил окно навстречу шуму стихий, и сразу его внутренняя тишь замутилась и заволновалась. Все мышцы его коренастого тела напряглись, он расставил ноги и уперся руками в обе стороны оконной ниши, словно силой удерживая распахнутые ворота, в которые должна хлынуть улица, в которые должны хлынуть все улицы.
- Аминь, — сказал Терра, снова усаживаясь за стол. — У меня своя определенная задача, скажем между нами: призвание свыше, миссия вождя. Обстоятельства требуют, чтобы она осуществлялась в будничной обстановке, как обыденное дело. А потому лукавить неизбежно. Моя миссия гласит: «Да не будет у вас нужды убивать друг друга». Аминь. А теперь за работу, чтобы выбиться из неизвестности! — И он придвинул отброшенный документ.
Так как о невесте не было ни слуху ни духу, он пошел к ней. Она оказалась дома. «Недавно?»
- Нет, порядочно, — сказала она. — Но с нашим объяснением нечего было спешить.
- Ты помолодела, если только возможно было стать еще моложе. Как ты
