этого определения мы можем вывести, во-первых, во всех чудесах совершенное деяние не является следствием какой-либо силы в пророке, так как оно является непосредственным делом рук Бога, т. е. Бог совершил его, используя при этом пророка в качестве подчиненной причины.
Во-вторых, что никакой дьявол, ангел или какой-нибудь сотворенный дух не могут совершать чудес. Ибо они ни бы совершить их или силой какого-нибудь естественного знания, или силой колдовства, т. е. силой слов. если колдуны совершают свои деяния собственной силой, то, значит, имеется сила, не проистекающая от Бога, что все люди отрицают, если же они совершают их силой, данной им, тогда это не непосредственное дело рук Бога, а естественное и, следовательно, не чудо.
Имеются некоторые тексты в Писании, в которых, по-видимому, способность совершать чудеса (равные некоторым из тех, что совершил сам Бог) приписывается определенным искусствам магии и колдовства. Мы читаем, например, что, после того как жезл Моисея, брошенный на землю, превратился в змея (Исх. 7, 11), волхвы египетские сделали то же своими чарами; что, после того как Моисей превратил воду в потоках, реках, озерах и во всех водоемах в кровь, волхвы египетские чарами своими сделали то же (Исх. 7, 22) и что, наконец, после того как Моисей силой Бога вывел жаб на землю египетскую, то же сделали волхвы египетские чарами своими и вывели жаб на землю Египетскую (Исх. 8, 7). Не поддается ли кто-либо искушению привести это и другие подобные места в подтверждение того, что чудеса могут быть совершены силой колдовства, т. е. силой звучания слов? Ведь в Писании нет ни одного места, которое говорило бы нам, что такое колдовство. Если поэтому колдовство не есть, как многие думают, результат непонятного действия заговаривании и слов, а есть обман и иллюзия, совершенные обычными и настолько далекими от сверхъестественных средствами, что обманщики для совершения своих деяний нуждаются в изучении не столько естественных причин, сколько обычного невежества, тупости и суеверия людей, – если это так, то тексты, которые, по-видимому, подтверждают силу магии, чародейства и колдовства, должны иметь другой смысл, нежели тот, что имеют на первый взгляд.
В самом деле, достаточно ясно, что слова могут оказать действие только на тех, кто их понимает, и это действие может заключаться лишь в том, чтобы обозначить намерения или страсти у слушателей. Вот почему когда жезл кажется змеем, вода – кровью и какое-нибудь другое чудо представляется совершенным путем колдовства, то, если это не совершается для поучения избранного народа, заколдованным, т. е. измененным под влиянием слов, является не жезл, не вода, не какой-нибудь другой предмет, а лишь зритель. Так что все чудо состоит в том, что колдуя обманул человека. Но это не чудо, а нечто такое, что легко совершить.
Люди склонны обманываться ложными чудесами. В самом деле, невежество и склонность к ошибкам, присуща всем людям вообще, а особенно тем из них, кто обладает значительными знаниями естественных причин и природы, и интересы людей таковы, что ими можно легко злоупотребить при помощи многочисленных и легких трюков. Какое мнение о своей чудодейственной силе мог бы приобрести человек, который в те времена, когда еще не было известно О существовании науки и движении звезд, предсказал бы народу час или день затмения Солнца? О каком-нибудь фокуснике, жонглирующем своими стаканами и другими безделушками, если бы это не так часто практиковалось, думали бы, что он совершает свои чудеса при помощи по Крайней мере дьявола. Человек, который долгими упражнениями приобрел способность говорить, втягивая дыхание внутрь
– такого в древности называли чревовещателем, – таким образом создать иллюзию, будто слабость его проистекает не из слабости движения его органов речи, а от расстояния, может заставить многих людей поверить, будто все им произносимое есть голос с неба. И для хитрого человека, выведавшего все тайные и интимные признания, которые один человек обычно делает другому о своих прошлых делах и приключениях, нетрудно пересказать их автору этих признаний, и тем не менее есть немного людей, которые такими средствами приобрели репутацию гадальщиков. Пришлось бы, впрочем, слишком долго перечислять разные категории тех людей, которых реки называли делателями изумительных вещей, и тем не менее то, что эти люди делают, ни делают исключительно благодаря своей ловкости. Если же мы посмотрим на обманы, совершающиеся путем сговора, то здесь можно заставить поверить самым вероятным вещам. Если двое сговариваются, чтобы один заикнулся хромым, а другой его вылечил чарами, то они хотят обмануть многих; если же многие сговариваются, бы один из них прикинулся хромым, другой его вылечил указанным образом, а все остальные засвидетельствовали это, то они могут обмануть еще больше людей.
Предосторожности против жульничества чудесами. При склонности людей к легковерию в отношении мнимых ее не может быть лучшей и, как я думаю, другой меры предосторожности, нежели та, которую предписал впервые через Моисея а именно: мы не должны принимать пророка который учит. религии, отличной от нашей и того, чье предсказание – хотя он и учит той же религии – мы не видим исполненным. Поэтому, прежде чем отнестись с доверием к какому-нибудь мнимому чуду или пророку, нужно было справиться у Моисея в его время, у Аарона и его преемников – в их время, а во все времена следует справляться у верховного непосредственно после Бога правителя Божьего народа, т. е. у главы церкви, насчет того учения, которое этот мнимый пророк устанавливает. А после этого мы должны не только убедиться, что деяние, которое выдается за чудо, совершается, но и удостовериться всеми возможными средствами в том, что оно действительно было совершено. Мало того, мы должны еще рассмотреть, является ли это таким деянием, подобного которому ни один человек не мог бы совершить естественной силой, так что оно необходимо предполагает непосредственный перст Божий. И в этих последних вопросах решение должно быть предоставлено наместнику Бога, которому мы во всех сомнительных случаях подчинили наше частное суждение. Например, если человек утверждает, что после нескольких слов, произнесенных над куском хлеба, Бог немедленно сделал этот кусок хлеба не хлебом, а Богом или человеком, или тем и другим, и тем не менее этот хлеб выглядит хлебом, как и раньше, то никто не имеет основания верить, что чудо действительно совершилось, и, следовательно, бояться того, кто утверждает это, пока мы не запросили Бога через его наместника, совершилось чудо или нет. Если наместник Бога говорит, что чудо не совершилось, тогда следует то, что говорил Моисей (Втор. 18, 22): говорил пророк по дерзости своей – не бойся его. Если же наместник Бога говорит, что чудо совершилось, то мы не должны прекословить ему. Точно так же, если мы не видим, а лишь слышим рассказ о каком-нибудь чуде, мы должны справиться у законной церкви, т. е. у главы ее, в какой мере мы обязаны верить таким рассказчикам. И так бывает преимущественно с людьми, которые в наше время живут под властью христианских монархов. Ибо в наше время я не знаю ни одного человека, видевшего когда-либо какое-нибудь вызывающее удивление деяние, которое было бы совершено колдовством, словами или молитвой и которое человек, одаренный хоть посредственным разумом, считал бы сверхъестественным. И вопрос теперь не в том, является ли чудом то, что совершается как таковое перед нашими глазами, или являются ли реальным делом, а не деянием языка или пера те чудеса, о которых мы слышим или читаем, а просто в том, правда или ложь рассказ о них. И в этом вопросе всякий человек должен сделать судьей не собственный разум или совесть, а государственный разум, т. е. разум верховного наместника Бога. Фактически мы сделали последнего судьей, раз дали ему верховную власть делать все, что необходимо для нашего мира и защиты. Отдельный человек волен (так как мысль свободна) ,верить или не верить в душе тем деяниям, которые выдаваясь за чудеса, в зависимости от того, какие блага могут, по его предположению, проистечь от человеческой веры для тех, кто претендует на совершение чудес, или для тех, кто их поддерживает, и на основании этого он будет решать, – были ли указанные деяния чудесами или ложью. Но когда дело доходит до исповедания веры, частный разум должен подчиниться государственному, т. е. разуму наместника Бога. Однако кто является этим наместником Бога и главой церкви, это будет рассмотрено в надлежащем месте после.
ГЛАВА XXXVIII.
О ТОМ, ЧТО ПОНИМАЕТСЯ В ПИСАНИИ ПОД СЛОВАМИ «ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ», «АД», «СПАСЕНИЕ», «ГРЯДУЩИЙ МИР» И «ИСКУПЛЕНИЕ»
Так как сохранение гражданского общества зависит от правосудия, а правосудие – от власти над жизнью и смертью и другими меньшими наградами и наказаниями мсти, присвоенной тем, кто имеет верховную власть государстве, то не может сохраниться государство, в котором кто-либо иной, кроме суверена, имел бы власть выдать большие награды, чем жизнь, или налагать наказания ее жесткие, чем смерть. И вот ввиду того что вечная жизнь есть большая награда, чем земная жизнь, а вечное страдание – большее наказание, чем естественная смерть, то людям, желающим повиновением власти избежать последствий смуты и гражданской войны, стоит хорошенько подумать над тем, что подразумевается в Священном писании под вечной жизнью и вечным мучением, за какие совершенные преступления люди должны осуждены на вечные муки и за какие деяния они должны получить вечную жизнь.
Местом вечной жизни Адама, если бы он не согрешил, был земной рай. Прежде всего мы находим, что Адам сотворен в таких условиях, что, если бы он не нарушил указания Бога, он бы вечно наслаждался в раю Эдема. Здесь было древо жизни, от которого ему разрешалось есть до тех пор, пока он не вкусит от древа познания добра и зла, от которого ему не разрешалось есть. Поэтому как только он вкусил от последнего, Бог изгнал его из рая, дабы не простер он руки своей, и не взял также от древа жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно (Быт. 3, 22). На основании этого мне кажется (подчиняясь, впрочем, в этом и во всех других вопросах, решение которых зависит от Писания, толкованию Библии, авторизованному государством, подданным которого я являюсь), что, если бы Адам не согрешил, он пользовался бы вечной жизнью на земле и что смерть пришла для него и его потомства с его первым грехом. Тогда пришла ненастоящая смерть: ведь Адам никогда не смог бы иметь детей, между тем как жил он еще долго и видел многочисленное потомство, прежде чем умер. Но если сказано (Быт. 2, 17): в день, в который ты
