так и у порочных людей.
И лишь в этом смысле мы называем человека справедливым или несправедливым, и лишь в этом смысле мы говорим, что справедливость оправдывает человека, т. е. дает ему благодаря расположению Бога титул справедливого и делает его способным жить своей верой, к чему он раньше не был способен. Так что справедливость оправдывает в том смысле, в каком оправдывать – значит именовать человека справедливым, а не в смысле оправдания по закону, при котором было бы несправедливо наказывать его за его грехи.
Однако мы считаем человека оправданным и в том случае, когда его защита, хотя бы сама по себе и неудовлетворительная, принята. Так, например, когда мы выдвигаем в свое оправдание нашу волю, наше устремление исполнять закон и раскаиваемся в наших прегрешениях и Бог принимает эту волю к исполнению закона как фактическое его исполнение. Но так как Бог засчитывает волю за деяние только у верующего, то лишь вера делает нашу защиту эффективной, и в этом смысле говорится, что лишь одна вера оправдывает. Для спасения, таким образом, необходимы как вера, так и повиновение, но о них говорится, что они оправдывают в различном смысле.
Повиновение Богу и повиновение гражданскому суверену совместимы, если суверен христианин. После того как мы показали, что именно необходимо для спасения, нам нетрудно будет примирить наше повиновение Богу с нашим повиновением нашему гражданскому суверену, который является или христианином, или неверным. Если он христианин, то он разрешает веру в догмат, что Иисус есть Христос, и во все те догматы, которые содержатся в этом или могут явно быть выведены из него путем умозаключения. А это вся та вера, которая необходима для спасения. И так как он суверен, то он требует повиновения всем своим законам, т. е. всем гражданским законам, в которых также содержатся все естественные законы, т. е. все законы Бога. Ибо, кроме естественных законов и законов церкви, являющихся частью гражданского закона (так как церковь, имеющая право издавать законы, есть государство), нет других Божественных законов. Поэтому повиновение своему христианскому суверену никому не мешает ни верить, ни повиноваться Богу. Предположим, однако, что какой-нибудь христианский король сделает из догмата Иисус есть Христос какие-нибудь ложные выводы, т. е. воздвигнет на этом догмате надстройки из сена и соломы и прикажет учить этому. Так как, по словам апостола Павла, такой король спасется, то тем паче спасется тот, кто учит по его приказанию, а еще больше тот, кто не учит, а лишь верит своему законному учителю. А в том случае, когда какому-нибудь подданному запрещено его гражданским сувереном исповедовать какой-нибудь признанный им символ веры, какое может быть у этого подданного справедливое основание для неповиновения? Христианские короли могут ошибаться в выведении следствий, но кому быть судьей? Может ли быть судьей частное лицо, когда речь идет о его собственном повиновении? Или кто-либо, кроме того, кто назначен для этого церковью, т. е. представляющим церковь гражданским сувереном? Или если бы судьей был папа или даже какой-нибудь апостол, то разве он не может ошибаться в выведении следствий? Разве, когда апостол Павел выступил против апостола Петра, один из них не ошибался в своих построениях? Не может быть поэтому никакого противоречия между законами Бога и законами христианского государства.
Или неверный. А когда гражданским сувереном является неверный, то всякий подданный, оказывающий ему сопротивление, грешит против законов Бога (каковы естественные законы) и отвергает совет апостолов, увещевавших всех христиан повиноваться во всем своим государям, а детей и слуг – своим родителям и господам. Что касается веры подданных, то она скрыта внутри и невидима, и подданные такого суверена имеют ту же привилегию, какую имел Нееман, и нет никакой необходимости, чтобы они подвергали себя опасности ради нее. Если же они делают это, они должны ждать своей награды на небе, а не жаловаться на своего суверена, и тем более не объявлять ему войну. Ибо тот, кто не рад серьезному поводу принять мученический венец, не имеет той веры, которую он официально исповедует, и лишь притворяется верующим, чтобы придать некоторый вид своему упрямству. Но какой неверный суверен будет так неразумен, чтобы подвергнуть казни или преследованию подданного, который ждет второго пришествия Христа после того, как настоящий мир сей будет сожжен, и намерен тогда повиноваться Христу (каковое намерение содержится в исповедании догмата, что Иисус есть Христос), а до того времени считает себя обязанным повиноваться законам этого неверного суверена, что по совести обязаны делать все христиане?
Заключение. Этим я заканчиваю свои рассуждения о Царстве Божием и о церковной политике. В этих рассуждениях я намеревался не развивать какое-нибудь собственное положение, а лишь показать те выводы, которые, по моему мнению, вытекают из принципов христианской политики, которые изложены в Священном писании, в отношении власти гражданских суверенов и обязанности их подданных. А в своих ссылках на Священное писание я старался избегать таких текстов, смысл которых неясен или толкование которых спорно. Приводимые же мной цитаты я старался истолковать в таком смысле, который наиболее очевиден и наиболее соответствует общему духу и цели всей Библии, которая была написана в целях восстановления Царства Божия во Христе. Ибо не голые слова, а намерение пишущего дает тот истинный свет, при помощи которого должно быть истолковано всякое сочинение. А те, кто цепляется за отдельные тексты, не принимая во внимание основной цели, не могут ничего ясно вывести из них. Напротив, бросая атомы Писания как пыль в человеческие глаза, они делают всякий смысл более темным, чем он есть на самом деле, – обычная уловка тех, кто ищет не истины, а собственной выгоды.
