снега для освежения внутренностей. (Выпивает кубок.) Теперь зови ее сюда!
Бардольф. Иди, женщина!
Входит миссис Квикли.
Миссис Квикли. С вашего позволения, сэр… Простите, пожалуйста! Доброго здоровья вашей милости.
Фальстаф (выпивает второй кубок, Бардольфу). Тащи прочь эти сосуды и вскипяти мне бутылку хереса.
Бардольф. С яйцами, сэр?
Фальстаф. Без всякой примеси: я не желаю видеть у себя в питье зарождающегося цыпленка.
Бардольф уходит.
Ну, что скажешь?
Миссис Квикли. Да пришла к вашей милости от миссис Форд.
Фальстаф. Миссис Форд! Довольно с меня фортелей; бросили меня фортелем; у меня все брюхо полно фортелей.
Миссис Квикли. Ах, горе, горе! Да ведь она, голубушка, ни в чем не виновата. Уж она ругаларугала свою прислугу: они все напутали.
Фальстаф. Как и я запутался в своих мыслях и положился на обещание глупой бабы.
Миссис Квикли. Ах, сэр, она так горюет об этом, что у вас сердце бы разорвалось, глядя на нее. Но сегодня утром ее муж идет на охоту, и она просит вас снова к себе между восемью и девятью часами. Мне велено как можно скорее принести ей ответ. Уж поверьте мне: она вознаградит вас за неудачу.
Фальстаф. Хорошо, я посещу ее. Так ей и скажи. Да пусть обдумает, что есть человек; пусть обмозгует непостоянство человеческой натуры и должно оценит мои достоинства.
Миссис Квикли. Слушаю. Все скажу.
Фальстаф. Да, скажи. Так между девятью и десятью?
Миссис Квикли. Между восемью и девятью, сэр.
Фальстаф. Ну, хорошо. Ступай. Буду непременно.
Миссис Квикли. Да хранит вас Бог, сэр! (Уходит.)
Фальстаф. Удивительно мне, что Брука не видно; он послал мне сказать, чтоб я ждал его здесь. Мне его деньги очень по сердцу. А! Да вот и он.
Входит Форд.
Форд. Доброго здоровья, сэр!
Фальстаф. Ну, мистер Брук, вы пришли узнать, что произошло между мною и женой Форда?
Форд. За этим я и пришел, сэр Джон.
Фальстаф. Мистер Брук, я не хочу лгать вам: я был у нее в доме в назначенный час.
Форд. И успели?
Фальстаф. Весьма неблагополучно, мистер Брук.
Форд. Как же, сэр? Или она изменила свое решение?
Фальстаф. Нет, мистер Брук; но чахлый рогоносец – муж ее, мистер Форд, который живет в вечном смятении от ревности, явился в самую минуту нашей встречи, после того как мы не успели и обняться, и поцеловаться, и уверить друг друга в любви, и, так сказать, сыграть пролог нашей комедии. А по пятам у него – целая свора его друзей, которых он собрал и науськал своим бешенством. И все это затем, чтобы обыскать дом, чтобы обнаружить любовника его жены.
Форд. Как! В то время как вы там были?
Фальстаф. В то время, как я там был.
Форд. И он искал вас и не мог найти?
Фальстаф. А вот послушайте. На наше счастье, приходит некая миссис Пэйдж. Она нам дает знать о приближении Форда, и тут, по ее совету, жена Форда, совсем потеряв голову, спрятала меня в корзину с бельем.
Форд. В корзину с бельем?
Фальстаф. Клянусь Богом, в корзину с бельем. Запихала меня вместе с грязными рубахами и сорочками, носками, грязными чулками, засаленными салфетками. И там, мистер Брук, стояла такая зловонная смесь сквернейших запахов, какая только когда-нибудь оскорбляла человеческие ноздри.
Форд. И как долго вы пролежали там?
Фальстаф. Нет, вы послушайте, мистер Брук, сколько я вытерпел, чтобы склонить эту женщину к злу для вашего блага. Когда я таким образом был запихнут в корзину, миссис Форд позвала двух мерзавцев, лакеев своего мужа, и велела нести меня под видом грязного белья на Дэтчетский луг. Они подняли меня к себе на плечи. В дверях встретился с ними ревнивый мерзавец, их хозяин, который спросил раза два, что у них в корзине. Я трепетал от страха при мысли, что этот сумасшедший мерзавец станет осматривать корзину; но судьба, которая обрекла его на звание рогоносца, удержала его руку. Ну, хорошо! Он отправился дальше, как остервенелый охотник, а я отправился прочь, как грязное белье. Но замечайте, что было дальше, мистер Брук. Я терпел муки трех различных смертей: во-первых, невыносимый страх, что ревнивый гнусный баран обнаружит меня; затем, что лежу на пространстве какого-нибудь наперстка, согнутый, как добрый клинок, концом к рукоятке, головой к пяткам; наконец, что плотно укупорен, точно крепкая настойка, вонючим бельем, которое разлагается от собственного сала. Представьте вы себе человека моей комплекции… представьте себе это… на меня жар действует, как на масло: я начинаю таять. Просто чудо, что я не задохнулся. И вот, в самом разгаре этой бани, когда я, точно голландское кушанье, наполовину сварился уже в собственном жиру, – меня вдруг швырнули в Темзу, докрасна раскаленного охладили в этой влаге, как лошадиную подкову. Представьте вы себе только это – раскаленный так, что шипел, – представьте себе, мистер Брук!
Форд. По совести говорю, сэр, мне весьма прискорбно, что из-за меня вы вытерпели все это. Стало быть, мое дело совсем проиграно. Вы теперь уже к ней не приступитесь?
Фальстаф. Мистер Брук, пускай лучше меня швырнут в Этну, как швырнули в Темзу, чем чтобы я так легко отказался от нее. Ее муж сегодня утром отправился на охоту, а я получил от нее приглашение на новое свидание – именно между восемью и девятью часами, мистер Брук.
Фальстаф. Уже? Ну так я отправляюсь на свидание. Приходите ко мне, когда найдете удобным, и я сообщу вам об успехах. Дело все-таки увенчается тем, что она будет ваша. Прощайте! Она будет ваша, мистер Брук. Мистер Брук, вы украсите рогами Форда. (Уходит.)
Форд. О, что это такое? Видение? Сон? Сплю я, что ли? Мистер Форд, проснись, проснись! Мистер Форд, в твоем праздничном платье прореха, мистер Форд. Вот что значит быть женатым! Вот что значит иметь белье и корзину для белья! Хорошо, теперь я покажу всем, что я такое. Я поймаю этого мерзавца: он у меня в доме; он не увернется от меня, ему невозможно увернуться, не спрятаться же ему в кошелек для мелких монет, не забиться в перечницу! Но чтобы руководящий им дьявол не выпутал его из беды и теперь, я обыщу даже невозможные места. Хоть я и не могу избегнуть моей участи, но эта ненавистная мне участь не покорит меня себе. Если мне достались рога, доводящие до бешенства, то я оправдаю поговорку. Я буду бешен, как рогатый зверь.
Уходит.
Действие IV
Сцена первая
Улица. Входят миссис Пэйдж, миссис Квикли и Уильям Пэйдж.
Миссис Пэйдж. Как ты думаешь, пришел уже он к миссис Форд?
Миссис Квикли. Непременно пришел или придет сию минуту. Ну, правду вам сказать, он ужасно взбешен тем, что его швырнули в воду. Миссис Форд просит вас прийти к ней сейчас же.
Миссис Пэйдж. Я сейчас же иду к ней, только прежде провожу моего мальчугана в школу. А, вот идет его учитель: должно быть, сегодня нет занятий.
Входит сэр Хьюго Эванс.
Миссис Пэйдж. Что, сэр Хьюго, сегодня нет учения?
Эванс. Нет, мистер Слендер упросил меня позволить мальчикам сегодня поиграть.
Миссис Квикли. Благослови его, Господи, за это.
Миссис Пэйдж. Сэр Хьюго, мой муж говорит, что наш сын ничего не выносит из учения. Пожалуйста, задайте ему несколько вопросов из грамматики.
Эванс. Подойди сюда, Уильям; подыми голову. Ну!
Миссис Пэйдж. Подойди, мальчуган; подыми голову; отвечай твоему учителю; не робей.
Эванс. Уильям, скажи мне, сколько существует чисел?
Уильям. Два.
Миссис Квикли. Каково! А я всегда думала, что больше тридцати, потому что говорят: первое число, второе, тридцатое, тридцать первое.
Эванс. Прекратите вашу болтовню. – Уильям, как будет на латыни «большой»?
Уильям. Magnus.
Миссис Квикли. Магнус? Наш пономарь Магнус совсем и не большой.
Эванс. Вы – весьма несообразительная женщина. Прошу вас молчать. – Что такое lapis, Уильям?
Эванс. А что такое камень, Уильям?
Эванс. Нет, камень – это lapis. Пожалуйста, заруби у себя в мозгу.
Уильям. Lapis.
Эванс. Хорошо, Уильям. Теперь скажи, от чего получают начало члены.
Уильям. Члены получают начало от местоимений и склоняются так: singulariter nomintivo: hic, haec, hoc.
Эванс. Nominativo: hic, haec, hoc. Пожалуйста, заметь это: gen-itivo – hujus. Hy, хорошо, как же винительный падеж?
Уильям. Винительный – hinc.
Эванс. Пожалуйста, дитя мое, помни хорошенько: accuzativo – hunc, hanc, hoc.
Миссис Квикли. Гунк, ганк, гок – вы точно по-китайски говорите.
Эванс. Прекратите болтовню, женщина. – Как звательный падеж, Уильям?
Уильям. О! Звательный! О!
Эванс. Обдумайте хорошенько, Уильям. Звательный – caret[58].
Миссис Квикли. Парить! Кого это?
Эванс. Женщина, умолкните!
Миссис Пэйдж. Молчите.
Эванс. Как родительный падеж множественного числа, Уильям?
Эванс. Да.
Уильям. Родительный – horum, harum, horum.
Миссис Квикли. Экий стыд какой! Говорить с ребенком об родах, да еще множественного числа, да еще хором! Не говори об этом никогда, голубчик!
Эванс. Женщина, стыдитесь!
Миссис Квикли. Вы не хорошо поступаете, что учите ребенка таким вещам. Каково: родить, да еще хором. Стыдно вам!
Эванс. Ты с ума сошла, женщина! Ты, верно, никакого понятия не имеешь о падежах, числах и родах? Такой глупой христианки, как ты, я и представить себе не могу.
Миссис Пэйдж. Пожалуйста, молчи.
Эванс. Теперь, Уильям, просклоняй некоторые местоимения.
Эванс. Припомни – qui, quae, quod; а если забудешь qui, quae и quod, – высеку. Теперь ступай играть. Ступай же.
Миссис Пэйдж. Он больше знает, чем я думала.
Эванс. У него очень хорошая память. До свидания, миссис Пэйдж.
Миссис Пэйдж. До свидания, добрейший сэр Хьюго.
Эванс уходит.
Ступай домой, Уильям. Пойдем: мы слишком замешкались.
Уходят.
Сцена вторая
Комната в доме Форда. Входят Фальстаф и миссис Форд.
Фальстаф. Миссис Форд, ваша печаль пожрала мои страдания. Я вижу, как покорна ваша любовь, и, верьте, я воздам за нее вполне, до последнего волоска не только простым долгом любви, миссис Форд, но и всеми ее принадлежностями, украшениями и обрядами. Скажите только, вы теперь уверены относительно вашего мужа?
Миссис Форд. Он на охоте, милый сэр Джон.
Миссис Пэйдж (за сценой). Кумушка Форд! Кумушка!
Миссис Форд. Пройдите в эту комнату, сэр Джон.
Фальстаф уходит. Входит миссис Пэйдж.
Миссис Пэйдж. Здравствуйте, голубушка! Кто тут есть в доме, кроме вас?
Миссис Форд. Да никого, кроме прислуги.
Миссис Пэйдж. Это верно?
Миссис Форд. Конечно. (Тихо ей.) Говорите громче.
Миссис Пэйдж. Ах, как я рада, что здесь у вас никого нет!
Миссис Форд. Почему?
Миссис Пэйдж. Потому, милая, что у вашего мужа опять начались припадки. Он теперь орет там с моим мужем, ругает всех женатых людей, проклинает всех дочерей Евы без всякого исключения, колотит себя по лбу и при этом кричит: «Ну пробивайтесь, пробивайтесь!» Видывала я всякие беснования, но все они – кротость, вежливость и терпение в сравнении с его теперешним неистовством. Я очень рада, что жирного рыцаря у вас нет.
Миссис Форд. Да разве мой муж говорил о нем?
Миссис Пэйдж. Только о нем и говорит. Он клянется, что в последний раз, как обыскивал здесь, рыцаря пронесли в
