козацких кругов, слушая рассказы про всякие бывалые случаи, когда [[рассказывали] КАБ2] плавно плели свои речи козаки про походы на море и на суше, которым дивились не мало турецкие, бусурманские поморья. Никогда не вмешивался он в их речи, а всё только слушал, да прижимал пальцем золу из своей коротенькой трубки, которой не выпускал изо рта, и долго сидел потом, прижмурив слегка очи, и не знали козаки, спал ли он, или всё еще слушал. Все походы оставался <он дома>, но сей раз разобрало старого. Сказал, махнув рукою по-козацки: «А некуды! пойду и я, может быть, в чем буду пригоден козачеству». Все козаки вдруг притихли, когда выступил [[в<перед?>] КАБ2] он теперь перед собрание, ибо давно не слышали от него никакого слова, и всякой сильно любопытствовал, что такое скажет Бовдюг. «Пришла очередь и мне сказать слово, паны-братья», так начал старый Бовдюг: «Послушайте старого. Мудро сказал кошевой; и, как голова козацкого войска, обязанный приберегать его и печись о войсковом скарбе, мудрее ничего он не мог сказать. [Вместо «и на войнах… сказать»: И на войнах не последним был козаком. И состарелся давно уже он и не бывал в походах, и советов тоже не любил он никому давать, а любил старой лежать на боку да слушать, как рассказывали бывалые козаки про всякие походы и случаи. Не вмешивался никогда он в их речи, а слушал только да прижимал пальцем золу в своей коротенькой трубке, которой не выпускал из рота, [и так] и потом зажмурив<ал> глаза; и не знали козаки, спит ли он, [продолжает] или всё еще [слушал] слушает. Все походы оставляли его дома, а в теперешний разобрало старого запор<ожца>. Сказал [теперь] сей раз: «Некуды, пойду и я. Может, буду чем пригоден козачеству». [Теперь вышел вперед и все любопытно стали слушать, что скажет Бовдюг] Все козаки притихли, потому что давно не слыхали от него слова. «Ну, видно, [и мне пришла] и моя пришла очередь, паны-братья, сказать слово. Мудро сказал кошевой и, как [военачальник] голова войска, которого долг приберегать [войско и весь] и печись [об вверенных ему как] как о детях, об нашем <скарбе?> и блюсти всякой войсковый интерес, не мог, паны-братья, ничего сказать мудрее того, что сказал еще. ЛБ3] Вот что! Это пусть будет первая моя речь. А [[будет те<перь>] ЛБ3] теперь послушайте, что скажет моя другая речь. А вот что она скажет! Большую правду сказал и Тарас полковник, дай боже ему побольше веку, и чтоб таких полковников было побольше на Украине! Первый долг и первая честь козака есть соблюсти товарищество. Сколько ни живу я на веку, не слышал я, паны братья, чтобы козак покинул где или продал как-нибудь своего товарища. И те, и другие нам товарищи; меньше их или больше, всё равно — все товарищи, все нам дороги. Так вот какая моя речь: те, которым [[дороги] КАБ2] милы захваченные татарами, пусть отправляются за татарами; а которым [[до<роги>] КАБ2] милы полоненные ляхами и которым не хочется оставлять правого дела, пусть остаются. Кошевой, по долгу, пойдет с одною половиною за татарами, а другая половина выберет себе наказного атамана. А наказным атаманом, коли хотите послушать белой головы, не пригоже быть никому другому, как [[разве] КАБ2] только одному [[полковнику! КАБ2] Тарасу Бульбе. Нет из нас никого равного ему в доблести». [Вместо «Первый долг… в доблести»: [Первый долг] Первая честь козака — соблюсти товарищество. И сколько ни живу я на веку, но не чул и не слышал слова того, что козак оставил где и продал своего товарища. И те и другие нам дороги. То послушайте старого совета и сделайте так: которым милее [те] захваченные товарищи, те пусть [отправляются с своим куренным] отправляются за татарами, и пусть их поведет кошевой, потому что <его> долг смотреть за казной; а [мы] которые хотят остать<ся>, те пусть выберут себе наказного атамана. А наказным атаманом, коли хотите послушаться старца, никому не пристойна больше быть, как полковнику Тарасу: нет никого из нас равного ему в доблести». ЛБ3]
Так сказал Бовдюг и затих; и немало обрадовались все козаки, когда навел их таким образом на ум старый. [Вместо «Так сказал… старый»: Даже обрадовались все козаки после того, как кончил Боздюг ЛБ3] Все [«Все» нет ЛБ3] вскинули вверх шапки и закричали: «Спасибо тебе, батько!» [Вместо «батько»: батьку. ЛБ3] Молчал, молчал, долго [Вместо «долго»: целый десяток лет ЛБ3] молчал, да вот наконец и сказал; недаром говорил, [Вместо «говорил»: сказал ЛБ3] когда собирался в поход, [«когда собирался в поход» нет ЛБ3] что будешь пригоден козачеству, — так и сделалось». [Вместо «так и сделалось»: «Так и сделаем, паны братья!» ЛБ3]
«Что, согласны вы на то?» спросил кошевой. [Вместо «Что… кошевой»: «Так что ж, согласны вы на то все?» сказал кошевой ЛБ3]
«Все согласны», закричали козаки. [«закричали козаки» нет ЛБ3]
«Конец раде!» кричали козаки.
«Слушайте ж теперь войскового приказа, дети!» [Вместо «войскового приказа, дети»: воинского наказа, диты! ЛБ3] сказал кошевой, [и ЛБ3] выступил вперед и надел [Вместо «и надел»: надев ЛБ3] шапку; а все запорожцы, сколько их ни было, сняли свои шапки и остались, с непокрытыми головами, утупив очи в землю, как бывало всегда между козаками, когда собирался что говорить старший. [Вместо «а все… старший»: И все козаки [поснимали вдр<уг>], сколько их ни было, поснимали шапки и стали тихи, тихи, так, как было в прежнее время, и остались с непокрытыми головами. Так бывает <2 нрзб.>, которое украло мясо и горсть соли ЛБ3]
«Теперь отделяйтесь, паны-братья! [«паны-братья» нет ЛБ3] Кто хочет [[ит<ти>] [правую] ЛБ3] итти, ступай на правую сторону; кто остается, отходи на левую! Куды [Вместо «Куды»: Коли ЛБ3] бóльшая часть куреня переходит, туда и атаман; коли меньшая часть переходит, [«часть переходит» нет ЛБ3] приставай к другим куреням».
И все стали переходить, кто на правую, кто на левую сторону. [Вместо «кто на правую, кто на левую сторону»: который на левую, который на правую сторону. ЛБ3] Которого куреня бóльшая часть переходила, туда и куренный атаман переходил; [[коли малая часть куреня] КАБ2] которого малая часть, то приставала к другим куреням; [«Которого куреня… куреням» нет ЛБ3] и вышло без малого не поровну [Вместо «без малого не поровну»: почти поровну ЛБ3] на всякой стороне. [[Пожелали] ЛБ3] Захотели остаться: весь почти Незамайновский курень, большая [[часть] КАБ2] половина Поповичевcкого куреня, весь Уманский курень, [«весь Уманский курень» нет ЛБ3] весь Каневский курень, бóльшая половина Стебликивского куреня, [«куреня» нет ЛБ3] бóльшая [[часть | КАБ2] половина Тимошевского куреня. [и весь как <один?> Уманский курень. ЛБ3] Все остальные [Вместо «Все остальные»: [Другие] Все другие ЛБ3] вызвались итти в догон за татарами. [Вместо «итти…за татарами»: на татарский догон. ЛБ3] Много было на обеих сторонах дюжих и храбрых козаков. Между <теми>, которые решились итти вслед за татарами, был Череватый, добрый старый козак, Покотыполе, Лемиш, [[Прокопив] КАБ2] Прокопович Хома; [[Попович] КАБ2] Демид Попович тоже перешел туда, потому что был сильно завзятого [[характера] КАБ2] нрава козак, не мог долго высидеть на месте. С ляхами попробовал уже он дела, хотелось попробовать еще с татарами. Много еще других, славных и храбрых козаков захотело попробовать меча и могучего плеча [[с та<тарином?>] КАБ2] в схватке с татарином. Не мало также добрых и сильно дюжих козаков, были и между теми, которые захотели [[дожи<даться>] КАБ2] остаться на месте. Может быть даже, было между ними и больше таких, про которых успела далеко прозвонить могучая слава. Вот кто были: Вовтузенко, Черевиченко, Степан Гуска, Охрим Гуска, Мыкола Густый, Балабан, Задорожний, Метелиця, Иван Закрутыгуба, Мосий Шыло, Диогтяренко, Сыдоренко, Пысаренко, потом другой Пысаренко, потом еще Пысаренко, и много было других добрых козаков. Все были люди сильно бывалые, хожалые и езжалые. Ходили по [[Крымск<им>] КАБ2] Анатольским берегам, по Крымским солончакам и степям, по всем речкам, большим и малым, которые впадали в Днепр, по всем заходам и Днепровским островам; бывали в Молдавской, Волошской, в Турецкой земле; изъездили всё Черное море двухрульными козацкими челнами; нападали в пятьдесят челнов в ряд на самые богатые и высокие корабли, перетопили не мало турецких галер, и много, много [[выстр<еляли>] [пороху] КАБ2] выстреляли пороху на своем веку. Не раз драли на онучи дорогие паволоки и [[оксамитые череши у очкуров шароварных] КАБ2] оксамиты; не раз череши у штанных очкуров набивали всё чистыми цекинами. А [[счесть бы нельз<я>] КАБ2] сколько всякий из них попропивал добра, ставшего бы иному на всю жизнь, [[поспустил почти каждый из них всё] КАБ2] того и счесть нельзя. Всё спустили, по-козацки угощая вином весь мир, и нанимая музыку по улицам, чтобы всем было весело за весельем добрых Козаков. Еще и теперь у редкого из них не было закопано добра, кружек серебряных, ковшей и запястьев, под камышами, на Днепровских островах, чтобы не довелось татарину найти его, если, в случае посчастливится ему напасть врасплох на Сечь; но трудно было бы татарину найти его, потому что и сам хозяин уже стал забывать, в котором месте закопал его. Такие то были козаки, захотевшие остаться и отмстить ляхам за верных товарищей и Христову веру! Старый козак Бовдюг захотел также остаться с ними, сказавши: [[Мне хорошо будет и здесь. Теперь я не так скорый] КАБ2] «Я сделался теперь не такой скорый, чтобы гоняться за татарами, а тут есть [[де<ло?>] КАБ2] место, где [[бы] КАБ2] опочить доброю козацкою смертью. [[Я давно просил у бога] КАБ2] Давно уже просил я у бога, чтобы, если придется кончать жизнь, то чтобы кончить ее на войне за святое и христианское дело. Так оно и случилось. Славнейшей кончины уже не будет в другом месте для старого козака.» [Вместо «Много было на обеих сторонах… для старого козака»: Много сильно добрых козаков захотело итти в погоню: Черевиченко, Голокопытенко, атаман Бендяга, атаман Вертыхвист; Попович Демид тоже перешел на их сторону, потому что был [непостоянного] слишком завзятого характера и не мог долго посидеть на одном месте [хоте<л>]: с ляхами он попробовал, но с татарами давно не пробовал и потому захотел итти в поход. И много еще сильных и дюжих козаков объявили волю свою итти в погоню за татарами. Но не менее, если еще не больше козаков захотело остаться, и между ними были наилучшие козаки, которых подвиги давно прозвонила слава промеж всеми козаками: Вовтузенко, Черевиченко, Степан Гуска, Охрим
