в том, что он увидел между ими множество новых. Почти насупротив его стояло высокое, которого черный скелет выдвинулся на поверхность и сквозь темные ребра его мелькало желтое тело. В стороне стояло тонкое и длинное, как палка, состоявшее из одних только глаз с ресницами. Далее занимало почти всю стену огромное чудовище и стояло в перепутанных волосах, как будто в лесу. Сквозь сеть волос этих глядели два ужасные глаза. Со страхом глянул он вверх: над ним держалось в воздухе что-то в виде огромного пузыря с тысячью протянутых из середины клещей и скорпионных жал. Черная земля висела на них клоками. С ужасом потупил он глаза свои в книгу. Гномы подняли шум чешуями отвратительных хвостов своих, когтистыми ногами и визжавшими крыльями, и он слышал только, как они искали его во всех углах. Это выгнало последний остаток хмеля, еще бродивший в голове философа. Он ревностно начал читать свои молитвы. Он слышал их бешенство при виде невозможности найти его. «Что, если», подумал он вздрогнув: «вся эта ватага обрушится на меня?..»
«За Вием! пойдем за Вием!» закричало множество странных голосов, и ему казалось, как будто часть гномов удалилась. Однако же он стоял с зажмуренными глазами и не решался взглянуть ни на что.
«Вий! Вий!» зашумели все; волчий вой послышался вдали и едва, едва отделял лаянье собак. Двери с визгом растворились и Хома слышал только, как всыпались целые толпы. И вдруг настала тишина, как в могиле. Он хотел открыть глаза; но какой-то угрожающий тайный голос говорил ему: «эй, не гляди!» Он показал усилие… По непостижимому, может быть происшедшему из самого страха, любопытству глаз его нечаянно отворился:
Перед ним стоял какой-то образ человеческий исполинского роста. Веки его были опущены до самой земли. Философ с ужасом заметил, что лицо его было железное, и устремил загоревшиеся глаза свои снова в книгу.
«Подымите мне веки!» сказал подземным голосом Вий — и всё сонимище кинулось подымать ему веки. «Не гляди!» шепнуло какое-то внутреннее чувство философу. Он не утерпел и глянул: Две черные пули глядели прямо на него. Железная рука поднялась и уставила на него палец: «Вон он!» произнес Вий — и всё что ни было, все отвратительные чудища разом бросились на него… бездыханный, он грянулся на землю… Петух пропел уже во второй раз. Первую песню его прослышали гномы. Всё скопище поднялось улететь, но не тут-то было: они все остановились и завязнули в окнах, в дверях, в куполе, в углах и остались неподвижны… В это время дверь отворилась и вошел священник, прибывший из отдаленного селения для совершения панихиды и погребения умершей. С ужасом отступил он, увидев такое посрамление святыни и не посмел произносить в ней слова божьего.
И с тех пор так всё и осталось в той церкве. Завязнувшие в окнах чудища там и поныне. Церковь поросла мохом, обшилась лесом, пустившим корни по стенам ее; никто не входил туда и не знает, где и в какой стороне она находится.
ПБЛ6 — По середине стоял неподвижно гроб страшной ведьмы. Хома прикинулся, как будто бы и не видел его, и пошел на крылос. [[По]] «Не боюсь, ей богу, не боюсь» сказал он и, очертивши опять около себя круг, начал припоминать все свои заклинания. Тишина была страшная; свечи трепетали и обливали светом всю церковь. Философ перевернул один лист, потом перевернул другой и заметил, что он читает совсем не то, что писано в книге. Со страхом перекрестился он и начал петь. Это ободрило его и чтение его пошло обычным чередом. Как вдруг к полуночи он слышит опять отвратительное царапанье, свист и шум и звон в [стеклах] окнах. С робостью зажмурил он глаза свои и прекратил со страха чтение. Он слышал, точно вдруг грянуло около [со стуком] с разными стуками, крепкими, звонкими, мягкими страшное множество и, дрожа, приподнял немного один глаз свой, ужас: это были все вчерашние гномы, [[разница]] только он в числе их увидел еще новых. <Как> раз против него стояло высокое, которого черный скелет выдвинулся на поверхности, и сквозь темные ребра его мелькало желтое тело; в стороне стояло тонкое и длинное, как палка, состоявшее из одних только глаз с ресницами, за спиною его занимало всю стену огромное чудище и стояло в перепутавшихся волосах, как будто в лесу. Сквозь волосы глядели два ужасные глаза. [[Со страхом]] Глянул он вверх: над ним держалось в воздухе что-то в виде большого пузыря с тысячью протянутых из середины клещей и скорпионных жал. [[Проникнувшись]] С ужасом он зажмурил глаза. Гномы подняли шум, и он слышал только, [как] что они искали во всех углах. Это выгнало последний остаток хмелю, который еще бродил в голове философа. Он читал свои молитвы [и заметил только] бешенство гномов, которые <1 нрзб.> и не могли найти его. «Что, если», подумал он: «вся эта ватага обратится на меня?» [Господи боже…]
«За Вием! За Вием! Пойдем за Вием!» закричало несколько каких-то странных голосов, и часть гномов, как казалось ему, удалилась. Он, однако же, стоял с зажмуренными глазами и не глядел на них. — «Вий! Вий! Вий!» зашумело. Двери с шумом отворились, и Хома слышал только, что ввалилось страшное множество. Тишина вдруг сделалась, как в могиле. Философ, казалось, слышал шептавший ему на ухо голос: «Ей, не гляди! ей, не гляди!» Но какое непостижимое любопытство! глаз нечаянно отворился: перед ним стоял какой-то образ человеческий высокий. Веки его были опущены до самой земли. Философ с ужасом заметил, что лицо его было железное, и со страхом поворотил глаза свои в книгу. — «Подымите мне веки!» сказал [громовым] подземным голосом Вий — и [вся толпа] всё сонмище кинулось подымать ему веки. «Ей, не гляди! Не гляди!» шептал какой-то голос в уши философу. Он не утерпел и глянул: две черные пули глядели прямо на него, железная рука Вия поднялась и уставила на него палец — и все чудища бросились на него… Ух… Петух пропел, но уже второй раз, [Гномы [встрепенулись] испугались] первый <1 нрзб.> прослушали. Услышавши крик петуха, всё скопище поднялось улететь, но тут они все остановились и завязнули в окнах, в дверях, куполе и остались неподвижны. Философ лежал мертвый на полу. В это время дверь отворилась и вошел священник…
Когда слухи об этом ~ от сапога, валявшуюся на лавке.
ПБЛ6, М — нет
ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ПОССОРИЛСЯ ИВАН ИВАНОВИЧ С ИВАНОМ НИКИФОРОВИЧЕМ
Николай Чудотворец, угодник божий! отчего же у меня нет такой бекеши!
Н — это
Он сшил ее тогда еще, когда Агафия Федосеевна не ездила в Киев. Н, М;
П — Агафья [То же во всех случаях, где встречается это имя. ]
Отворите только окно — так ветви и врываются в комнату.
Н — ветви сами
Мне нравится, что к нему со всех сторон пристроены сени и сенички, так что ~ на губки, нарастающие на дереве. Н, М;
П — наросшие
А протопоп отец Петр, что живет в Колиберде, когда соберется у него человек пяток гостей, всегда ~ Иван Иванович.
Н, М — нет
Взошедши в нее, Иван Иванович, раскланявшись на все стороны, обыкновенно помещается на крылосе и очень хорошо подтягивает басом. Н, М;
П — Вошедши
Взошедши в нее, Иван Иванович, раскланявшись на все стороны, обыкновенно помещается на крылосе и очень хорошо подтягивает басом. Н, М;
П — на клиросе
«Бедная головушка, чего ж ты пришла сюда?» Н, М;
П — что ж
«Гм! что ж тебе разве хочется хлеба?» обыкновенно спрашивал Иван Иванович.
Н — от хлеба
Я очень хорошо знаю Ивана Никифоровича, и могу сказать, что он даже не имел намерения жениться.
Н — не имел и
Но эта выдумка так нелепа и вместе гнусна ~ назади хвост, которые впрочем принадлежат более к женскому полу, нежели к мужескому. Н, М;
П — ведьмы
Но эта выдумка так нелепа и вместе гнусна ~ более к женскому полу, нежели к мужескому. Н, М;
П — мужскому
У Ивана Ивановича большие выразительные глаза табашного цвета и рот ~ сливы. Н, М;
П — табачного
«Смею ли просить, государь ~ и отечества, об одолжении?» Н, М;
П — отчества
Как Иван Иванович, так и Иван Никифорович очень не любят ~ насекомых, выбранив наперед его хорошенько за то, что он исповедует еврейскую веру. П;
Н, М — нет
Иван Иванович успел уже побывать за городом ~ баб, откуда, куда и почему; уходился страх и прилег отдохнуть.
Н — куда, как
Задавши себе такой глубокомысленный вопрос, Иван Иванович ~ чрез забор в двор Ивана Никифоровича и занялись невольно любопытным зрелищем. Н, М;
П — во двор
Наконец, одно к одному, выставилась шпага, походившая на шпиц, торчавший в воздухе. Н, М;
П — торчащий
Иван Иванович встал, и начал рассматривать ружье со всех сторон, и позабыл дать выговор старухе за то, что повесила его вместе с шпагою проветривать. Н, М;
П — со шпагою
«А давно ли оно у пана?»
Н — давно
Иван Иванович перешел двор, на котором ~ обруч из бочки, или валявшийся ~ живописцы! Н, М;
П — от бочки
Комната, в которую вступил ~ цвет и, ударяясь в противостоящую стену, рисовал ~ виде.
Н — в противустоящую
П — противустоявшую
«Горпина!» закричал Иван Никифорович: «принеси Ивану Ивановичу водки, да пирогов со сметаною.»
Н — с сметаною
«Время ли не приспело еще, только время, кажется, такое, какое нужно.»
Н — как
На канупер немножко похоже. Н, М;
П — немного
«На что же она необходимая?»
Н — На чтож
«Опять! без чорта таки нельзя обойтись! Н, М;
П — обойтиться
После разговору с вами нужно и лицо и руки умыть и самому окуриться. Н, М;
П — после разговора
Иван Иванович не мог более владеть собою: губы ~ ижицы, а сделался похожим на О; глазами ~ страшно. Н, М;
П — и сделался
Я это припомню вам. Н, М;
П — припомню
«Ступайте, Иван Иванович, ступайте! да глядите, не попадайтесь мне: а не то я вам, Иван Иванович, всю морду побью!»
Н — нет
Иван Никифорович с своей стороны ~ где бы ни стоял далеко, всегда протянет ~ с рожком, примолвивши: «одолжайтесь!» Н, М;
П — нет
Он бывало прежде всего зайдет в конюшню посмотреть, ест ли кобылка сено (у Ивана Ивановича кобылка саврасая с лысинкой на лбу. Н, М;
П — с лысиной
Хорошая очень лошадка); потом покормит индеек и поросенков из своих рук ~ отдыхает под навесом. Н, М;
П — поросят
Но вместо того, встретивши Гапку, начал бранить, зачем она ~ закричал: «Тятя, тятя, дай пряника!», Н, М;
П — вместо
Но вместо того, встретивши Гапку, начал бранить, зачем она шатается ~закричал: «Тятя, тятя,
