«чистота и прозрачность стояла» на «чисто и прозрачно было» и т. д. Имя кошевого Кирдюг Прокопович почему-то переделал на Кирдяга, хотя неоднократное написание этого слова в автографе не могло подать повода сомнениям. В различных местах и много раз Прокопович выпускал из текста отдельные слова, а подчас и целые отрывки фраз (например: «наносящих легких вечерних мечтаний человеку»; «чем под всяким другим нехристом»; «сучья с древесными листьями, мелькнувшие ему в самые очи» и др.).
Насколько можно судить, Гоголь остался недоволен деятельностью Прокоповича, хотя и пытался скрыть свое недовольство признанием доли собственной вины в происшедших погрешностях (см. письмо его к Прокоповичу от 24 сентября 1843 г.).
В 1850–1851 гг. Гоголь для нового издания своих произведений прочел часть корректуры «Тараса Бульбы» (кончая девятым листом до слов «…вмиг притихает бешенный порыв и упадает бессильная ярость. Подобно тому, в один миг»). При этом Гоголь, по-видимому, лишь мельком пробегал корректурные листы, кое-где останавливаясь и внося свои поправки, но тут же рядом пропуская без внимания совершенно очевидные искажения и пропуски предшествовавшего издания. Так, например, исправив на стр. 162 прежнее «распоряжал кошевой» на «распоряжался», Гоголь пропустил без внимания на той же странице искажение переписчика, перешедшее и в издание 1842 г. («поначадились все так» вместо «понаедались» в гоголевском автографе, а на предыдущей странице — очевидную опечатку «Тунношевский курень» вместо «Тымошевский»). Значительную часть гоголевских поправок составляют поправки стилистические: «из милости только оказываемые ласки» Гоголь исправляет на «ласки, оказываемые только из милости» «и за каждый кусочек которых, за каждую каплю крови она отдала бы всё» заменяется на: «а за каждую каплю крови их она отдала бы себя всю», «дерево, раскинувшееся ветвями, упиравшимися в самую крышу дома» — «дерево, которое раскидывалось ветвями на самую крышу дома»; «понес название козачка» — «назван козачком»; «вместо луга, на котором производилась игра в мячик» — «вместо луга, где играют в мяч»; «валились оба на землю» — «валился вместе с ним»; «колебнулась вся толпа» — «всколебалась вся толпа»; «замышленные подвиги» — «задуманные предприятия»; «с сей закаленной вечной бранью толпой» — «с буйной и бранной толпой»; «нивы, еще не успевшие срезаться серпом» — «нивы, еще не тронутые серпом»; «особливо скучною трезвостью» — «продолжительною трезвостью» и т. д. В других еще более частых случаях, заменяются отдельные слова: «насаживать» вм. садить; «набегов» вм. стремлений; «удобные» вм. льготные; «приметила» вм. увидела; «свет» вм. мир; «боя» вм. пробития; «падал» вм. валился; «зажечь» вм. пустить; «подальше» вм. подале; «светло» вм. видно, и т. п.
Особо следует оговорить группу поправок, русифицирующих язык «Тараса Бульбы»: «батько» всюду изменяется на «батька» и склоняется по русскому, а не украинскому образцу (т. е. батька, батьки и т. д. вместо «батько», «батька», как в ПБЛ6, М, КАБ2 и даже П [Необходимо, впрочем, иметь в виду, что в рукописях Гоголя склонение украинских слов по украинскому образцу не проводится последовательно; настоящее издание сохраняет эту непоследовательность написания, отражающую непоследовательность языка Гоголя. ]). Дополнительно в тех случаях, где Прокопович почему-либо пропустил это сделать, «дни» («полтора дни») заменяется общеупотребительным «дня»; «на возе» — «на возу» и даже «овражки» — «суслики». Можно предполагать, что стилистические и языковые поправки частично сделаны С. П. Шевыревым или М. Н. Лихониным, читавшими первые корректуры издания.
Текст «Тараса Бульбы» в издании Трушковского сделался каноническим почти на сорок лет, перепечатываясь без изменений, но с всё увеличивавшимся количеством крупных и мелких опечаток и искажений, пропусками отдельных слов и целых фраз, на которые впоследствии указывал Н. С. Тихонравов (см. Соч., 10 изд., т. I, стр. VII). Тихонравов, редактируя 10-е издание «Сочинений Гоголя», попытался восстановить подлинный текст повести, очищенный от посторонних вмешательств и от позднейших искажений. При этом, однако, Тихонравов оставлял неприкосновенными такие поправки редакторов, — в данном случае Прокоповича, — которые касались «исправления действительных ошибок Гоголя против языка и грамматических правил». Это привело Тихонравова к созданию эклектического текста, в котором подлинный гоголевский текст был смешан с поправками редакторов и даже в некоторых случаях — с собственными конъектурами Тихонравова. Для текста «Тараса Бульбы» Тихонравов принимает за основу автограф Гоголя (КАБ2) и писарскую копию (ЛБ4), однако то и дело сохраняет поправки Прокоповича; поправки Гоголя в издании 1855 г. Тихонравов в одних случаях вносит в текст, в других — относит в варианты.
Более выдержанной оказалась следующая попытка ревизии текста «Тараса Бульбы», сделанная Н. И. Коробкою. Он взял за основу текст писарской копии (проверенный и исправленный по автографу и «Миргороду») и дополнил его гоголевскими поправками издания 1855 г., но сохранил при этом даже очевидные опечатки или искажения этого издания («батька» вм. батько, «вытаптывали» вм. вытоптывали, «переменилась» вм. переменялась, «выпалзывали» вм. выползывали, «дня» вместо дни и т. д.).
В недавнее сравнительно время текст «Тараса Бульбы» был еще раз просмотрен Б. М. Эйхенбаумом и К. И. Халабаевым (в 1920 г. и потом 1927 г.); редакторы, в основном следуя принципам Коробки, попытались, однако, исключить из числа поправок издания 1855 г. те, которые, по-видимому, не принадлежат самому Гоголю. Попытку эту следует признать в общем не удавшейся, так как она привела редакторов к смешению различных редакций «Тараса Бульбы».
Из сказанного видно, что ни издание 1842 г., ни издание 1855 г. не могут быть положены в основу выработки канонического текста повести, так как они засорены посторонними редакторскими исправлениями. В основу должен быть положен текст, подготовленный к изданию самим Гоголем в 1842 г., т. е. текст автографа (КАБ2); недостающие места следует взять из писарской копии, куда они переписывались с исправленного экземпляра «Миргорода» (в нескольких случаях текст брался из «Миргорода» без изменений и таким образом может быть проверен непосредственно по изданию «Миргорода»). Лишь в следующих случаях мы отступаем от рукописи, исправляя предполагаемые описки или восполняя пропуски:
… поклонился очень низко, положил палицу и скрылся в толпе. (КАБ2, ЛБ4: в толпы).
«Прикажете, панове, и нам положить знаки достоинства?» сказали судья, писарь и есаул, и готовились тут же положить чернильницу, войсковую печать и жезл. (КАБ2, ЛБ4: Прикажите).
Безумно летают в нем вверх и вниз, черкая крыльями, птицы, не распознавая… (КАБ2, ЛБ4: не распозная).
…голубка — не видя ястреба, ястреб — не видя голубки… (КАБ2, ЛБ4 «ястреба» нет).
Взявши ее, она зажгла ее огнем от лампады. (КАБ2, ЛБ4, П: огнем от лампы; принимаем чтение Тр, не имея уверенности, что «лампы»— не описка).
… стояли также на коленях два молодые клирошанина в лиловых мантиях… (КАБ2, ЛБ4: клироса).
В комнате горели две свечи; лампада теплилась перед образом… (КАБ2, ЛБ4, П: лампа).
… сжав белоснежными зубами свою прекрасную нижнюю губу, — как бы внезапно почувствовав… (КАБ2, ЛБ4 «губу» нет).
… и не снимая с лица платка, чтобы он не видел ее сокрушительной грусти.
Стр. 104, строка 15: чтобы он не видел (КАБ2, ЛБ4 «он» нет).
… но много почуявшего молодою жемчужною душою на вечную радость старцам родителям, родившим его. (КАБ2, ЛБ4: их).
… Тарас увидел порядочное количество гайдуков в полном вооружении. (КАБ2, ЛБ4, М — «гайдуков» нет; восстанавливается по ПБЛ6).
Стремясь восстановить в нашем издании текст «Тараса Бульбы» в том виде, как он появился у самого Гоголя в результате долгой и сложной работы, мы не считаем возможным ввести в основной текст и поправки издания 1855 г. К соображениям, высказанным выше (случайность поправок, стилевая направленность многих из них, отличная от всего текста повести, незаконченность поправок, неполная автентичность их), можно добавить еще одно соображение. Поправки Гоголя были сделаны в расчете на текст издания 1842 г. и, по-видимому, имели в виду несколько сгладить редакторский произвол Прокоповича; в ряде случаев их просто невозможно отделить от текста издания 1842 г. На некоторых примерах это видно особенно убедительно. В КАБ2 Гоголь пишет о стенах (в осажденном городе), косвенно перекрещенных «деревянными же связями». Переписчик прочел последнее слово, как «сваями»; это чтение было удержано и Прокоповичем. В издании 1855 г. Гоголь исправил его на «брусьями». В фразе: «Гущина звезд, составлявшая млечный путь, косвенным поясом переходившая небо», слово «косвенным» не было разобрано переписчиком и из издания 1842 г. выпало; Прокопович исправил «небо» на «по небу», а Гоголь изменил «гущину» на «густоту» и после «путь» вставил союз «и». Отбрасывая поправки Прокоповича, но сохраняя сделанные в расчете на них гоголевские поправки, мы создали бы новые, несуществовавшие в действительности варианты, то есть новые искажения гоголевского текста.
III
Приступая к «Тарасу Бульбе», Гоголь имел за собою ряд попыток создания исторической повести и даже романа. И «Страшная месть» и «Гетьман» написаны на тему казацко-польских войн. В самом облике украинского магната и полководца Данила Бурульбаша можно обнаружить черты, впоследствии развитые Гоголем в облике Тараса. Правда, собственно исторический элемент играет в обеих повестях второстепенную, подчиненную роль. В «Страшной мести» отдельные исторические детали совершенно заслонены легендарно-сказочною основою повести и лишь кое-где неясно намекают на какие-то исторические события (ср., например, в начале повести: «Приехал на гнедом коне своем и запорожец Микитка прямо с разгульной попойки с Перешляя поля, где поил он семь дней и семь ночей королевских шляхтичей красным вином»); в сохранившихся отрывках романа «Гетьман» исторический фон лишь намечен. Но в отрывках «Гетьмана» видно уже стремление автора к историческому бытописанию. «Гетьман» творчески связан с «Тарасом Бульбой», и отдельные детали воспринимаются как предварительные наброски позднейшей повести. В «Гетьмане» мы встретим и прообраз будущего описания усадьбы Бульбы, и детальное описание угнетения православных крестьян евреями-арендаторами, и ряд запорожских типов, эскизных набросков того собирательного типа запорожца, который впоследствии также был развернут в гоголевской повести. Даже историческая датировка событий «Гетьмана», — насколько можно судить по сохранившимся отрывкам, совпадает с авторской хронологией событий «Тараса Бульбы».
Что касается исторической основы «Тараса Бульбы», то следует иметь в виду большую неопределенность сообщаемых в ней самим Гоголем хронологических данных. В начале повести он говорит о Тарасе как об одном из характеров, «которые могли только возникнуть в грубый XV век»; несколько дальше, однако, упоминается уже XVI век. Указание на возникновение характеров, подобных Бульбе в XV веке еще не означает датировки действия XV веком; существеннее другое: ряд данных (обучение сыновей Бульбы в Киевской Академии, гетман Николай Потоцкий, Остряница) заставляет относить действие не к XVI, а к половине XVII века. И. М. Каманин видел в самом Тарасе Бульбе некоторые черты исторического Богдана Хмельницкого (у которого два сына были убиты поляками), а в словах Гоголя: «Тарас гулял по всей Польше со своим полком … и уже доходил до Кракова» — прямое указание на войны времен Хмельницкого, когда
