ни одного шага чудной незнакомки. Проходящие реже начали мелькать, улица становилась тише; красавица оглянулась и встретилась встретилась глазами с потупленными глазами Палитрина. Легкая улыбка сверкнула улыбка блеснула на губах и молнией сверкнула на его сердце. Он задрожал, он не верил своим глазам. Нет, это фонарь обманчивым светом своим дал на лицо ее подобие улыбки, нет, это собственные мечты а. нет, это глаза напряженные глаза б. нет, это взор его смеются над ним… Но дыхание занялось но дыхание казалось улетело в его груди, всё обратилось в нем в неопределенный трепет, все чувства его горели, все чувства его превратились и всё перед ними окинулось каким-то туманом. и всё перед ним смешалось. Тротуар несся под ним, кареты со скачущими лошадьми были неподвижны, мост растягивался и ломался на своей арке, ломался на своей опрокинутой? арке дом стоял крышею вниз, будка валилась к нему навстречу и алебарда ее командира ?, вместе с золотыми словами вывески алебарда ее командира блестела вместе с вывескою и нарисованными ножницами, блестела, казалось, на самой реснице его глаз, и всё это произвел один взгляд, один поворот хорошенькой головки. Не слыша, не видя, на внимая, он несся по легким воздушным следам прекрасных ножек, по временам только стараясь умерить быстроту своего шага, бежавшего ступавшего под такт сердца. Иногда овладевало им сомнение: действительно ли выражение лица ее лишено было гнева выражение лица ее изображало гнев, и тогда он на минуту останавливался, но сердечное биение, непреодолимая сила и тревога всех чувств стремила его вперед. Он не заметил, как вдруг возвысился перед ним четырехэтажный дом, все четыре ряда окон, светившиеся огнем, глянули все четыре ряда окон глянули разом на него и перилы и решетка у подъезда Далее начато: ударили противуставили ему железный толчек свой. Он видел, как незнакомка летела по лестнице, оглянулась, положила на губы палец и дала знак следовать за собою. Колени его дрожали; чувства, мысли горели. Далее начато: Нет, это уже не мечта Молния радости нестерпимым острием ударила в сердце. Нет, это уже не мечта! Боже, столько счастья! а. Боже, столько счастья в один б. Боже, столько счастья в течении Такая чудесная жизнь в двух минутах!
Но не во сне ли это всё? Ужели та, за один небесный взор которой он бы готов был отдать всю жизнь, приблизиться к жилищу которой уже он почитал за неизъяснимое блаженство, ужели та была сию минуту так благосклонна и внимательна к нему? Он взлетел на лестницу. Он не чувствовал никакой земной мысли; он не был разогрет пламенем земной страсти, нет, он был в эту минуту чист и непорочен, Далее начато: это доверие к нему еще болае как девственный юноша, еще дышущий неопределенною духовною потребностью любви, и то, что возбудило бы в развратном человеке дерзкие мысли, дерзкие страсти то, напротив того, еще более освятило ее. Это доверие, которое оказало которое удостоило слабое прекрасное существо, наложило доставило на него обет строгости рыцарской, обет самоотвержения, обет рабски исполнять обет следовать все повеления и он только желал, и произвело только желание чтобы эти веления были как можно труднее и неудобоисполнимее, чтобы с большим напряжением сил лететь преодолевать их. Он не сомневался, что какое-нибудь тайное и вместе важное происшествие заставило незнакомку ему ввериться, что от него, верно, будут требоваться какие-нибудь великие услуги, и он чувствовал уже в себе непреодолимую силу отважиться на всё. Лестница вилась выше и вместе с нею вились его мечты. “Идите осторожно” — зазвучал прелестный голос и наполнил его новым эдемом. В темной вышине четвертого этажа незнакомка постучала в дверь — она отворилась и Далее начато: вместе проникла и они вошли вместе. Женщина довольно недурной наружности встретила их со свечою в руке, но так странно и нагло посмотрела на Палитрина, что он опустил глаза. Они вошли в комнату. Далее начато: возле окна Три женские фигуры в разных углах комнаты представились его глазам. Одна раскладывала карты, другая сидела за фортепьяно и играла двумя пальцами другая бренчала играла двумя пальцами какой-то пошлый полонез; третья сидела перед зеркалом, расчесывала гребнем свои длинные волоса и вовсе ни мало не думала оставить и ни одна не оставила? свой туалет при входе при внезапном приходе незнакомого лица. Какой-то неприятный беспорядок, который можно встретить только в беспечной комнате холостяка, царствовал во всем. Комнаты Кресла довольно хорошие были покрыты пылью; паук застилал затыкал своею паутиною лепной карниз. Две двери, одна против другой, вели в другие комнаты. Далее начато: одна Около непритворенной двери другой комнаты блестел сапог со шпорой и краснела выпушка мундира; блестела военная выпушка мужской голос и женский смех лились сквозь непритворенные двери. Боже, куда зашел он! Он сначала не верил и начал пристальнее всматриваться в предметы, наполнявшие комнаты. Но голые стены и окна без занавесей не показывали никакого присутствия заботливого наблюдения заботливого правления хозяйки, поношенные лица этих жалких созданий, из которых одна села почти перед носом и так же спокойно его рассматривала, как пятно на чужом платье, всё это уверило его, что он зашел в тот отвратительный приют где основал свое жилище жалкий разврат, порожденный мишурною разврат, образованный наружною образованностью и страшным многолюдством столицы. Тот приют, где человек святотатственно подавил всё чистое и посмеялся над всем святым, скрашивающим мир, над всем украшающим мир? где женщина, эта Далее начато: залетевшая красавица мира, обратилась в какое-то странное двусмысленное существо, где она — картина, правильно написанная и лишенная внутренней поэзии, где она лишилась всего женского вместе с чистотою души и отвратительно присвоила себе ухватки и наглости мужчины и уже перестала быть тем слабым, тем грациозным тем кротким, тем так отличным от нас существом. Картина написанная правильно, но лишенная поэзии. Палитрин мерил ее с ног до головы выпученными от удивления глазами как бы желая увериться, та ли это, которая так околдовала и унесла его на Невском проспекте. Но она стояла перед ним так же хороша, ее волосы были так же прекрасны; глаза казались всё еще небесными. Она была свежа; ей было только 17 лет; Далее начато: еще разврат видно было, что еще недавно ужасный разврат ее настигнул, он еще не смел коснуться к ее щекам. Они были свежи и легко оттенены тонким румянцем. Она была прекрасна. Он стоял неподвижно перед нею и уже готов был так же простодушно позабыться, как позабылся прежде. Но красавица наскучила таким долгим молчанием и значительно улыбнулась и улыбнулась глядя ему прямо в глаза, но эта улыбка была так невыразимо несносна, так исполнена какой-то жалкой наглости, так шла к ее лицу, как идет выражение как идет чувство набожности на роже взяточника или скряги, как поэту идет мундир или бухгалтерская книга. Он содрогнулся. Она раскрыла свои хорошенькие уста и стала говорить, но всё это было так глупо, так пошло, как будто бы вместе с непорочностью оставляет и ум человека. Он уже ничего не хотел слышать, он был чрезвычайно смешон и прост. Вместо того, чтобы воспользоваться благосклонностью, вместо того чтобы обрадоваться такому случаю, какому бы верно обрадовался на его месте всякий другой, он бросился вдруг со всех ног как дикая сайга дикая коза и выбежал на улицу. Повесивши голову и опустивши руки сидел он в своей комнате как бедняк нашедший бесценную жемчужину и тут же уронивший бедняк нашедший бесценную жемчужину и в то же самое время от нечаянной радости уронивший ее в море. Такая красавица! такие божественные черты и где же? В таком презренном омуте! Эти восклицания вырвались у него прежде всего. эти восклицания прежде всего вырвались у него
В самом деле, никогда жалость так сильно не овладевает нами никогда так сильно не овладевает нами чувство жалости, как при виде красоты, тронутой тлетворным дыханием разврата. Пусть он навеки остается с безобразием; если безобразие погружается в него, мы не жалеем, хотя должны бы жалеть по чувству человечества. Но красота нежная, нам кажется, должна быть каким-то божеством непорочности и чистоты. Черты лица этой красавицы, так околдовавшей нашего бедного мечтателя, были действительно чудесны, появление ее в этом презренном кругу еще более казалось чудесным. Черты лица ее были так чисты, как образовано всё выражение прекрасного лица ее, которое означено было каким-то прекрасным благородством, а. носило какое-то благородство б. означено было той прекрасной? что никак бы нельзя было думать, чтобы разврат уже распустил над нею страшные свои когти. Она бы составила неоцененный перл, весь мир, весь рай, всё богатство страстного верного супруга; она была бы тихой звездой в незаметном всё в незаметном семейном кругу и одним движением прекрасных уст своих давала бы сладкие приказания. Она бы составила божество в многолюдном зале на зеркальном паркете при блеске свечей, при безмолвной благоговейной толпе поверженных поклонников. Но, увы, она была какоюто ужасною волею злого духа, смеющегося над всем святым и прекрасным, жаждущего везде рассеять гармонию мира и произвести расстройство естества, она была волею этого злого духа с хохотом с смехом брошена в эту страшную пучину.
Проникнутый разрывающей Проникнутый ядовитой? жалостью сидел он перед нагоревшею свечею. Уже и полночь давно минула, давно возвещена колокол башенки бил половину первого. Он сидел неподвижный Далее начато: наконец без сна, без деятельного бдения без бдения.. Дремота, соскучившись его неподвижностью, начала тихонько одолевать его, уже комната комната и свеча начала исчезать, один только огонь свечи еще просвечивал сквозь одолевавшие его грезы, как вдруг стук в двери заставил его вздрогнуть и очнуться. Дверь отворилась и вошел лакей в богатой ливрее. В его уединенную комнату никогда не заглядывала такая богатая ливрея и при том в такой необыкновенный час Далее начато: чувство . Он недоумевал и с нетерпеливым любопытством смотрел в оба на пришедшего лакея Далее начато: Позвольте узнать.
“Та барыня” Та барыня, у которой, начал лакей, “у которой вы вы сегодня изволили быть за несколько часов перед сим, приказала просить и прислала за вами карету”.
Палитрин стоял в безмолвном удивлении: карету, лакей в ливрее… Нет, здесь верно какая-нибудь ошибка… “Послушайте, любезный”, — сказал он с робостью, — “вы, верно, не туда изволили зайти. Это ваша барыня, без сомнения, за кем-нибудь другим, а не за мною прислала вас.
— Нет, я, сударь, не ошибся. Ведь вы изволили проводить барыню пешком до дома в Литейную, в комнату четвертого этажа?
— Я.
— Ну, так пожалуйте же скорее,
