Добчинский.
Анна Андреевна. Ну, вот так нарочно, [Ну, вот: нарочно РМ10,РЛ6] чтобы только поспорить. Говорят тебе: не Добчинский.
Марья Антоновна. А что? а что, маминька? видите, что Добчинский.
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский; теперь я вижу из чего же ты споришь? (Кричит в окно:) Скорей, скорей! (Слышен издали невнятный голос: А?) — Я говорю: скорее, скорее. Вы тихо идете.
Голос Добчинского. Нет, я не тихо иду [„Голос Добчинского ~ иду“ вычеркнуто РЛ6].
Анна Андреевна. Ну, что, где они? Приехал? А? Что ж там? что там такое? Да говорите же оттуда, всё равно. Что? Строгой? [а. Что? очень строг? PM10; б. Что? очень строгой РЛ6] А? а муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою). Такой глупый: до тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет.
ЯВЛЕНИЕ II.
Те же и Добчинский.
Анна Андреевна. Ну, скажите пожалуста: ну, не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали и вы туда ж за ними! И я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не стыдно ли вам! Я у вас крестила вашего Ваничку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили.
Добчинский. Ей богу, кумушка, так бежал засвидетельствовать почтение, что не могу духу перевесть. Мое почтение, Марья Антоновна.
Марья Антоновна. Здравствуйте, Петр Иванович.
Анна Андреевна. Ну, что? ну, рассказывайте: что и как там?
Добчинский. Антон Антонович прислал вам записочку.
Анна Андреевна. Ну, да он кто такой? Генерал?
Добчинский. Нет, не генерал, а не уступит генералу: такое образование и важные поступки.
Анна Андреевна. А, так это точно тот чиновник, про которого мужу писано?
Добчинский. Настоящий. Я это первый открыл вместе с Петром Ивановичем.
Анна Андреевна. Ну, расскажите: что, как?
Добчинский. Да, слава богу, всё благополучно. Сначала он принял было Антона Антоновича немного сурово, сердился и говорил, что и в гостиннице всё не хорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил мысли и, слава богу, всё пошло… хорошо пошло. Они теперь поехали осматривать богоугодные заведения… А то, признаюсь, уже Антон Антонович думали, не было ли тайного доноса; я сам тоже перетрухнул немножко.
Анна Андреевна. Да вам-то отчего бояться? ведь вы не служите.
Добчинский. Да так, знаете, когда вельможа говорит, то чувствуешь страх.
Анна Андреевна. Ну, что ж… Это всё однако ж вздор. Расскажите, каков он собою, что, стар или молод?
Добчинский. Молодой, молодой человек, лет двадцати трех, а совсем так говорит, как старик. Извольте, говорит, я поеду туда и туда… Так это всё славно. Я, говорит, и написать, и почитать люблю, но мешает, что в комнате, говорит, очень темно.
Анна Андреевна. Ну что, как он брюнет или блондин?
Добчинский. Нет, больше шантрет и глаза такие быстрые как зверки, так в смущение даже приводят.
Анна Андреевна. Что тут пишет он мне в записке: „Спешу тебя уведомить, душинька, что состояние мое было весьма печальное, но уповая на милосердие божие… за два соленые огурца особенно и полпорции икры — рубль двадцать пять копеек…“ (Останавливается.) Я ничего не понимаю: к чему же тут соленые огурцы и икра?
Добчинский. А! Это Антон Антонович писал на черновой бумаге по скорости: там какой-то счет был написан.
Анна Андреевна. А, да, да, точно; так стало быть нужно читать, [„так стало быть нужно читать“ вычеркнуто РЛ6] чтó написано чернилами потемнее. (Продолжает читать:) [„что написано ~ читать“ нет РЛ6] „но уповая на милосердие божие, кажется, всё будет к хорошему концу. Приготовь поскорее комнату для важного гостя, — ту, что выклеена желтыми бумажками; [„ту ~ бумажками“ вычеркнуто РЛ6] к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим в богоугодном заведении у Артемия Филиповича. А вина вели побольше; скажи купцу Авдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб [„а не то ~ погреб“ вычеркнуто: цензурный вариант РЛ6]. Целуя, душинька, твою ручку, остаюсь твой: Антон Сквозник-Прочуханский“. [По выскобленному Дмухановский РЛ6] Ах, боже мой! Это однако ж нужно поскорей! Эй, кто там? Мишка!
Добчинский (бежит и кричит в дверь). Мишка! Мишка! Мишка! (Мишка входит)
Анна Андреевна. Послушай, беги к купцу Авдулину… постой, я дам тебе записку [записочку РЛ6]. (Садится к столу, пишет записку и между тем говорит:) Эту записку ты отдай кучеру Сидору, чтобы он пошел с нею к купцу Авдулину и привез оттуда вина. А сам поди, сейчас прибери хорошенько эту комнату для гостя. Там поставить кровать, и скажи Авдотье [„и скажи ~ что следует“ вычеркнуто РЛ6] приставить всё, что следует: рукомойник и прочее.
Добчинский. Ну, Анна Андреевна, я побегу теперь поскорее посмотреть, как там он обозревает.
Анна Андреевна. Ступайте, ступайте, я не держу вас.
ЯВЛЕНИЕ III.
Анна Андреевна и Марья Антоновна.
Анна Андреевна. Ну, Машинька, нам нужно теперь заняться туалетом. Он — столичная штука; боже сохрани [„боже сохрани“ вычеркнуто: цензурный вариант РЛ6], чтобы чего-нибудь [а. чтобы чего-нибудь, б. чтобы как-нибудь РЛ6] не осмеял. Тебе приличнее всего надеть твое голубое платье, с мелкими оборками.
Марья Антоновна. Фи, маминька, голубое! Мне совсем не нравится: и Ляпкина-Тяпкина [а. как в тексте, б. и дочь Ляпкина-Тяпкина РЛ6] ходит в голубом, и дочь [а. как в тексте; б. и жена РЛ6] Земленики тоже в голубом. Нет, я лучше цветное…
Анна Андреевна. Цветное… право, говорит лишь бы только наперекор. Оно тебе будет гораздо лучше, потому что и я хочу надеть палевое; я очень люблю палевое!
Марья Антоновна. Ах, маминька, вам нейдет палевое!
Анна Андреевна. Мне палевое нейдет?
Марья Антоновна. Нейдет; я что угодно даю, нейдет; для этого нужно, чтобы глаза уж слишком были хороши и совсем темные. [а. как в тексте, РМ10, РЛ6; б. чтобы глаза были совсем темные РМ10, РЛ6]
Анна Андреевна. Вот хорошо. А у меня глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор говорит! как же не темные, когда я и гадаю про себя всегда на трефовую даму.
Марья Антоновна. Ах, маминька, вы больше червонная дама.
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки. Я никогда не была червонная дама. А что касается до того, хороши ли мои глаза, то я и теперь скажу смело, что никогда и не было ни у кого и не будет таких глаз [„А что касается до того, ~ таких глаз“ вычеркнуто. На особом листке под № 9: 1. Анна Андреевна и Марья Антоновна. Марья Антоновна. Но я не знаю, маминька, отчего вам кажется, что у вас лучше всего глаза… Анна Андреевна. Вздор, просто тебе кажется. Ты глупости, сударыня, толкуешь РМ10]; пусть другое что-нибудь не так и не хорошо, я с этим не буду спорить, но что до глаз моих, то извините, сударыня. Это можно только сказать человеку бестолковому, а всякой со вкусом бывает совершенно очарован [Это можно только сказать одному бестолковому и без всякого вкуса PМ10; „А что касается ~ очарован“ нет РЛ6]. Когда жила у нас полковница, которая уж такая была модница, какой я именно не знаю, — выписывала всё платье из Москвы, — бывало мне несколько раз повторяет: „Сделайте милость, Анна Андреевна, откройте мне эту тайну, отчего ваши глаза просто говорят“. — И все, было, в один голос: „С вами, Анна Андреевна, довольно побыть минуту, чтобы от вашей любезности позабыть все дела и обстоятельства“. [все обстоятельства РМ10] А стоявший в то время штаб-ротмистр Ставрокопытов, — он не помню, проживал за ремонтом, что ли… Красавец! Лицо свежее, румянец — как я не знаю что, глаза черные-черные, а воротнички рубашки его — это батист такой, какова никогда еще купцы наши не подносили нам. Он мне несколько раз говорил: „Клянусь вам, Анна Андреевна, что не только не видал, не начитывал даже таких глаз, я не знаю, что со мною делается, когда гляжу на вас…“ На мне еще тогда была тюлевая пелеринка, вышитая виноградными листьями с колосками, обложенная тонкою, не больше как в палец, блондою: [с колосками, и вся обложена блондочкою тонкою — не больше как в палец РМ10] это просто было обворожение! Так говорит, бывало: я, Анна Андреевна, такое чувствую удовольствие, когда гляжу на вас, что самая страсть моя изнывает и…“ [когда гляжу на вас, что мое сердце говорит… PМ10] Я уж не могу теперь припомнить, чтó он мне говорил. Куды ж! он после того такую поднял историю, хотел непременно застрелиться; да, говорят, как-то в рассеянности позабыл зарядить пистолет, да и порох тотчас куда-то запропастился, потому только и остался жив; [Вместо „да, говорят ~ остался жив“: да как-то пистолеты куда-то запропастились РМ10, РЛ6] а случись порох, [а случись пистолеты РМ10, РЛ6] его давно бы уже не было на свете.
Марья Антоновна. Я не знаю, маминька… Мне однако ж кажется, что у вас нижняя часть лица гораздо лучше, нежели глаза.
Анна Андреевна. Никогда, никогда. Вот этого уже нельзя сказать. Что вздор, то вздор.
Марья Антоновна. Нет, право, маминька… Когда вы этак говорите или сидите в профили, у вас губы — всё…
Анна Андреевна. Пожалуста, не толкуй этакого — вздора. [а. не толкуй пустяков РМ10; б. не толкуй… РЛ6] Такая несносная! [Такая право несносная! РМ10, РЛ6] Боже сохрани, как-нибудь не поспорить. Хоть что-нибудь наперекор. [Чтобы она как-нибудь не поспорила. Боже сохрани! РМ10 РЛ6] Вот что у матери ее хорошие глаза, так уж ей и завидно. За этими спорами [За этими спорами, за вздорами РМ10, РЛ6] я заболталась с тобой. Того и гляди [А тут того и гляди РМ10, РЛ6], что он приедет и застанет нас одетым бог знает как. (Поспешно уходит. За ней Марья Антоновна.)
(По уходе их отворяются двери и Мишка выбрасывает из них щеткою сор. Из других дверей входит Осип с чемоданом на голове? [„По уходе ~ на голове“ вычеркнуто РМ10, „Когда жила у нас полковница ~ на голове“ вычеркнуто; сверху написано: Вот вздор какой! Толкует, червонная дама, а впрочем мы не успеем переодеться, пойдем, поправимся немножко. РЛ6])
ЯВЛЕНИЕ IV.
Мишка и Осип.
Осип. Куда тут?
Осип. Постой, прежде дай отдохнуть. Ах, ты горемышное житье! на пустое брюхо всякая ноша кажется тяжела.
Мишка. Что, дядюшка, скажите пожалуста: скоро будет генерал?
Осип. Барин? да какой он генерал?
Осип. Генерал, да только с другой стороны.
Мишка. Что ж, это больше или меньше настоящего генерала?
Осип. Больше.
Мишка. Вишь ты как! То-то у нас сумятицу подняли.
Осип. Послушай малой; ты, я вижу, проворный парень, приготовь-ка там чего-нибудь [что-нибудь РЛ6] поесть.
Мишка. Да для вас,
