и того больше. Слово за словом дед и заикнулся про грамоту, как было она пропала и начал уже было рассказывать… Только глядь невзначай вверх на полку — горшки все понадували щеки, выпучили глаза и такие стали ему строить хари, что деда мороз подрал по коже и уже не допросились его кончить окончить. На другой же день дед всё рассказал попу на исповеди и освятил все уголки и закоулки хаты. Вместо «На другой ~ хаты»: а. Да на другой день, как рассказал б. На другой же день всё попу на исповеди в. И не прежде начал уже говорить об этом дед, покаместь не рассказал всего попу на исповеди и не освятил хату После чего уже не боялся говорить рассказывать об этом встречному и поперечному. Хотя а. Только б. Однако ж видно, уже в наказание за то, что он не сделал этого прежде а. что не тотчас после этого бесовского случая, лет б. что как только начнешь из библии бабе ровно через год через каждый год именно в то самое время, прилучилось такое диво, что танцуется ногам, да и только. Далее начато: ноги сами собою и вот За что ни примется, ноги затевают свое и вот так и дергает пуститься в присядку.
НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ. (ЧЕРНОВАЯ РЕДАКЦИЯ)
Последний день перед Рождеством прошел. Затем начато: Ночь Зимняя ясная ночь наступила. Глянули звезды. «Глянули звезды» вписано. Месяц величаво поднимался на небо посветить добрым людям и всему хрещеному миру, чтобы всем было весело колядовать и славить Христа. Морозило сильнее, чем с утра, но зато так было тихо, что скрып мороза под сапогом слышился может быть за версту. Еще ни одна толпа парубков не показывалась под окнами хат. Месяц один заглядывал в низенькие окна хат, как бы вызывая принаряживавшихся девушек скорее выбежать Вместо «как бы вызывая ~ выбежать»: как бы вызывая девушек скорее выбежать толпою на скрыпучий снег. Тут чрез трубу Тут из одной хаты клубами повалился дым и пустил тучу по ясному небу, вылетели искры и тихо вместе с дымом поднялась из трубы ведьма верхом на метле. Далее было: а. и через минуту уже была так высоко, что едва приметить можно было черневшую длинную б. и через минуту уже была так высоко, что одно только пятнышко чернело вверху
Если бы в это время проезжал сорочинский заседатель на тройке обывательских лошадей, в шапке с барашковым околышком, сделанной по манеру уланскому, в синем тулупе, подбитом черными смушками, с дьявольски сплетенною плетью, которою он имеет имел обычай подгонять а. забавляться б. крестить спину своего ямщика, то он бы, верно, заметил, потому что от сорочинского заседателя ни одна на свете ведьма не ускользнет. Он знает наперечет, сколько у каждой бабы свинья мечет поросенков и сколько лежит в сундуке полотна, Далее начато: и сколько и что именно из своего платья и хозяйства заложит добрый человек в воскресный день в шинке. Но заседатель сорочинский не проезжал, да и какое бы было ему дело до чужих мирян, у него своя волость. А ведьма между тем уже поднялась высоко на небо и только черное пятнышко мелькало вверху. Но где ни мелькало пятно, там звезды как не бывало, все потихоньку поснимала ведьма и набрала их полный рукав. Три или четыре звездочки блестели на небе, как вдруг с другой стороны показалось другое пятнышко. Близорукий, хоть бы надел на нос свой вместо очков колеса с комисаровой брички, и тогда бы не распознал, что это было такое. Спереди совсем как будто немец: Далее было: а. длинная б. узинькая мордочка узинькая, беспрестанно вертевшаяся и нюхавшая всё, что ни попадалось, мордочка оканчивалась, как и у наших свиней, кругленьким пятачком; ноги так тонки, что если бы такие имел наш диканьской голова Вместо «ноги ~ голова»: а. ноги тоненькие как у журавля б. ноги так тонки, что если бы дать их дюжему диканьскому голове то он бы переломал их в первом козачке. Но Впрочем сзади он был совершенный поветовый стряпчий в мундире, потому что у него висел хвост, такой острый и длинный короткий как теперишние мундирные фалды; только по тому разве, что под мордой висела козлиная борода, на голове торчали небольшие роги и весь он был не белее трубочиста, можно было догадаться, что это не немец, не губернский поветовый стряпчий, а просто чорт, которому последняя ночь осталась шататься таскаться по белому свету и выучивать грехам добрых людей. Завтра же с первыми колоколами к заутрене, побежит он без оглядки, поджавши хвост, в свою берлогу. Чорт между тем Далее было: завидевши крался потихоньку к месяцу и уже протянул руку, чтобы ухватить его, но скоро отдернул ее назад, как бы обжегшись, пососал пальцы, заболтал ногою и забежал с другой стороны, и снова подскочил и отдернул руку. Однако ж Но несмотря на все неудачи, хитрый чорт не оставил своих проказ, подбежал вдруг, схватил обеими руками месяц, Далее было: и, кривляясь от боли, одной рукою кривляясь и дуя на него губами, перекидывал он его из одной руки в другую, как мужик, доставший голыми руками огонь для своей люльки. Наконец поспешно спрятал его в карман и, как будто ни в чем не бывал, побежал далее. В Диканьке На земле никто не видел, как чорт украл месяц. Правда, волостной писарь, выходя на четверенках из шинка, видел, что как месяц, ни с сего, ни с того, танцовал на небе, и уверял с божбою в том всё село, но миряне качали головами и даже подымали его на смех. Но какая же была причина решиться чорту на такое неблагопристойное дело? А вот какая. Он знал, что богатый козак Чуб «Чуб» вписано позднее в нарочно оставленный для имени пробел. приглашен дьяком на кутю, Далее начато: и должен где будет голова, волостной писарь и еще кое-кто; где, кроме кути, будет варенуха, перегонная на шафран водка и еще кое-что. А между тем его дочка, красавица на всем селе, останется дома, а к дочке наверное придет кузнец влюбленный кузнец силач и детина хоть куда, который чорту был противнее проповедей отца Осипа. В досужее от дела время кузнец занимался малеванием и слыл лучшим живописцем во всем околодке. Сам еще тогда здравствовавший сотник вызывал его нарочно тогда в Полтаву выкрасить досчатый забор около его дома. Все миски, из которых дыканские козаки хлебали борщ, были размалеваны кузнецом. Кузнец был богобоязливый человек и писал часто образа святых, и теперь еще можно найти в дыканской церкви его евангелиста Луку. Но торжеством его искусства была одна картина, намалеванная им на церковной стене на стене церковной (в рукописи первое «стене» осталось ошибочно незачеркнутым, отчего получилось: «стене церковной стене»). в правом притворе, в которой изобразил он св. Петра в день страшного суда, с ключами в руках, Далее начато: освобождавший изгонявшего из ада злого духа: Далее начато: заключенные же в аде грешники испуганный чорт метался во все стороны, предчувствуя свою гибель, а заключенные прежде били и гоняли его кнутами, пеленами и всем, чем ни попало. В то время, когда живописец трудился над этою картиною и писал ее на большой деревянной доске, чорт всеми силами старался мешать ему: толкал невидимо под руку, подымал из горнила в кузнице золу и обсыпал ею картину; но, несмотря на все его усилия, работа была кончена, доска внесена в церковь и вделана в стену притвора. И с этой поры чорт поклялся мстить кузнецу. В последнюю ночь и тут даже хотел он чем-нибудь как-нибудь выместить на кузнеце, и для этого решился украсть месяц, Далее начато: Он в той надеже, что старый и ленив и не легок на подъем, к дьяку же от избы не так близко: дорога шла по за селом мимо мельниц, мимо кладбища, обгинала овраг. Еще при месячной ночи варенуха и водка, настоянная на шафран, могла заманить нашего Далее оставлен пробел для имени. ; но в такую темноту ни за какие деньги не вызвал бы его никто из хаты. А кузнец, который был издавна не в ладах с ним, при нем ни за что не отважится, несмотря на свою силу, итти к дочери. Таким-то образом, как только чорт спрятал приспрятал в карман свой месяц, вдруг по всему миру сделалось темно сделалось так темно, что не всякой бы нашел дорогу к шинку, не только к дьяку. «Ух!» вскрикнула ведьма, увидевши себя вдруг в темноте, Далее начато: а. тут б. а почувствовала, что и тут чорт, подъехавши мелким бесом, подхватил ее под руку и пустился нашептывать на ухо то то же самое, что обыкновенно шепчут всему женскому роду. Вместо «шепчут ~ роду»: а. девушкам б. всем девушкам Боже, чудно право устроено на нашем свете! Всё, что ни есть в нем, всё силится перенимать и подражать одно другому. Прежде, бывало, в Миргороде один судья да городничий хаживали зимою в крытых сукном тулупах, а всё мелкое чиновничество ходило просто в нагольных. Теперь же и заседатель и поветовый стряпчий отсмалили себе новые шубы из решетиловских смушек с китайчатою покрышкою покрытых китайкою Канцелярист и дьяк третьего года взяли синей китайки синего сукна на 6 8 рублей аршин. Пономарь сделал себе Далее начато и ошибочно не зачеркнуто: нанковые на лето нанковые шаровары и камзол из полосатого гаруса. Словом, всё лезет в люди. Далее начато: Но пусть бы уже человек Но про это уже нечего и говорить. Людям свойственно это делать. Но Но это удивительнее всего, что и чорт пускается туда же. Далее начато: Еще Пусть бы еще имел смазливую рожу, а то ведь посмотреть совестно: рожа 3 мерзость мерзостью, и он пускается строить любовные куры. Но на небе и под небом так сделалось темно, что ничего уже нельзя была видеть, что происходило между ними.
—
«Так ты, кум, еще не был у дьяка в новой хате?» говорил козак Чуб, выходя из дверей своей избы Вместо «из ~ избы»: из своей хаты своему сухощавому, высокому, в коротеньком тулупе мужику с обросшею бородою, доказывавшею, что уже более двух недель Вместо «более двух недель»: около месяца не касался ее обломок косы, которым обыкновенно мужики бреют свою бороду за неимением вместо бритвы. «Там теперь будет добрая попойка», продолжал Чуб, осклабив при
